Его взгляд вцепился в мое лицо, вынуждая ответить:
– Простите, мой господин, но я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Я не могу выйти с территории виллы, вы же ведь помните какая каста украшает мой лоб. Да даже если бы и мог, то все равно на праздник неприкасаемого не пустили бы.
Судя по тому как уголки губ презрительно опустились вниз, Лириан в этот момент скорее всего подумал: «Господи, какой идиот!», но вслух он произнес другое:
– Ты не о том думаешь, Юни. Главное из того, что я тебе рассказал, сводится только к одной простой мысли – там можно заработать. Разве тебе не нужны деньги? Подумай, деньги раздвигают границы возможностей, а для тебя выиграть провинциальный турнир – дело пустяшное.
Тут я старательно изображаю крайнюю степень удивления.
– Так вы хотите, чтобы я принял участие в боях на арене? – И тут же прикрываю рот рукой, словно испугавшись, что сболтнул лишнего. – Ведь вы же знаете, что неприкасаемым строжайше запрещено участвовать в спортивных состязаниях и гладиаторских праздниках?
– Участвовать в общих работах наравне с другими кастами ведь тоже запрещено, но ты ведь работаешь. – Он развел руками, мол, увы это свершившийся факт. – И ничего, никто тебя не наказывает. – Он пожал плечами, словно этот вопрос не стоит даже обсуждения. – Выйдешь на арену в такой же повязке и никаких проблем.
Не вздумай! – В сознании прокатился грозный рык Гора. – Не вздумай соглашаться! Погружение в Сумрак на арене строжайше запрещено. За этим следят и тебя там вычислят на раз.
Я и сам не собирался соглашаться хоть и совсем по другим причинам, но теперь они точно удвоились. Мотаю головой и, перестав изображать идиота, говорю прямо:
– Проблема есть и еще какая. Здесь на территории виллы юрисдикция вашего отца. Он говорит носи повязку – я ношу, а на арене законы другие. Там за сокрытие касты неприкасаемого отправят на плаху, не задумываясь, а мертвому деньги не нужны.
Лириан морщится, но не сдается, все еще надеясь меня уговорить.
– Об этом не беспокойся, все вопросы с законом я возьму на себя.
Киваю в знак понимания и делаю вид, что обдумываю его слова. На деле же не верю ни на грош. Лириан до дрожи боится отца, а подобный скандал, если он вдруг случится, точно не останется без внимания императорского двора. Значит, случись чего, он скорее попытается откреститься от меня, чем станет вписываться и светить свое имя.
Юный хозяин дома еще продолжает меня убеждать, а я, выждав паузу в его словоизвержении, ставлю на этом вопросе жирную точку.
– Да, да, благородный господин, конечно, все так, как вы говорите, но я поклялся вашему отцу не покидать территорию виллы. Поклялся перед святым ликом Хранителей и не могу нарушить таинство клятвы.
Мои доводы не убедили Лириана, а только разозлили. Не выдержав, он сорвался, не стесняясь в выражениях.
– Убирайся! – Почти во весь голос завопил он. – Тупая, упрямая скотина, пошел вон! Убирайся к свиньям в хлев, там твое место!
«Цена весьма приемлемая. – Рассуждая на ходу, спешно ретируюсь с барского двора. – Крики и оскорбления за отказ господину, это очень и очень по-божески, могли бы, запросто, и плетей всыпать».
Выскочив из атриума, шарю глазами по ряду белоснежных колонн в поисках своего провожатого. Никого не нахожу и уже решаю отправиться в свой сарай в одиночку, как в этот момент от стены отделяется почти призрачный силуэт и направляется прямо кок мне.
Тонкая, почти прозрачная ткань обтягивает идеальное тело, высокая прическа открывает точеную лебединую шею и безукоризненный овал лица.
– Ильсана! – Вскрикиваю и не знаю радоваться ли ее появлению или бежать без оглядки, а девушка порывисто подходит ко мне вплотную, и ее маленькая ладонь ложится мне на грудь.
– Я слышала ваш разговор. – Сочные губы на запрокинутом лице призывно приоткрываются мне навстречу, а голос дрожит и торопится, словно она боится не успеть. – Прости его, он был неправ. Он просто очень переживает за меня. Я совершила глупость и проиграла много денег. Отец мне этого не простит, и Лисандр это знает. Он хотел отыграться, но лишь задолжал еще больше. Этот турнир наша последняя возможность все вернуть, пока скандал еще не вырвался наружу. – Ее холодные пальцы касаются моей щеки. – Ты мог бы помочь. Только один раз! Всего лишь раз, и все! – На миг, уголки ее глаз наполняются слезами. – Нет, ты прав, мы не должны! Не должны! – Ее огромные глаза заслоняют от меня мир, приоткрытый рот тянется мне навстречу. Еще миг, и наши губы касаются. Поцелуй! Мгновенный и парализующий как удар молнии. Я застываю, а ее губы уже оставляют меня. – Ты прав, мы не должны. Каждый сам платит за свои ошибки! Я готова!
Ее пальцы скользят по моей руке медленно от плеча к кисти, словно прощаясь, а затем по открытой ладони еще медленней, как будто не желая разрывать связывающую нас нить. Кончики наших пальцев уже расстаются, и ее раскосые зеленые глаза полны глубокой печали. Еще доля мгновения, и я, не выдержав, перехватываю ее ладонь.
– Подожди. – Точеные пальчики замирают в моей грубой лапе, а я шепчу, как потерявший рассудок безумец. – Я сделаю как ты хочешь. Ты сможешь все вернуть. Твой отец ничего не узнает.
Говорю и тону в ее огромных, зеленых глазах, в желании вновь прикоснуться к ее восхитительным губам, но она уже не со мной. В ночной тишине разносится еле слышное, – спасибо, я никогда этого не забуду, – и лунно-призрачный силуэт моей богини уже растворяется в сгустившейся между колонн темноте.
Глава 12
Ты идиот! Кретин! Безмозглый баран! – Гор упражняется в выборе оскорблений, а я терпеливо молчу, потому что он прав. Я не должен был соглашаться. Я это знаю, как и то, что повторись все снова, попроси она прыгнуть в огонь, в воду, куда угодно, и я вновь не смог бы ей отказать. Почему?! Да потому что чувствую что могу, ощущаю себя способным на подвиги, как те сказочные герои, о которых рассказывал старик Перл в детстве. Спасти принцессу, убить чудовище! Вот как должен поступить тот, о ком будут складывать песни и слагать легенды. Это непередаваемое, странное ощущение, оно немного пугает, но я готов рискнуть ради него, ради этого щемящего чувства в груди, ради мечты!
Пока я предавался своим мыслям, демон не переставал сквернословить: – Она развела тебя как последнего базарного лоха. Как можно было купиться на все эти вздохи и касания. Если уж ты чего хотел от нее, так надо было дождаться конкретного предложения. Она бы хоть уважать тебя стала, а так что? Она смеется над твоей глупостью вместе со своим братцем.
Поскольку я молчу и не возражаю, Гор быстро выдыхается и заканчивает с какой-то обреченностью.
Ты хоть понимаешь, в какую ловушку ты себя загнал. Отказаться уже нельзя. Такая мстительная натура как Ильсана воспримет это как оскорбление, а оскорблений она не прощает. Выходить на арену – тоже самоубийственно. Ума не приложу, как быть! Великие небеса, ну зачем я связался с этим идиотом!
