Отскочив в сторону, выхожу из-под удара, и этим выкраиваю себе маленькую передышку.
«Так! – Лихорадочно пытаюсь продумать дальнейшие действия. – Времени у меня в обрез! В Сумраке долго не протянешь, а выходить в реальность нельзя. Слишком уж далеко я ушел от места вхождения, такой пробел не останется незамеченным».
Мгновения бегут, а размышления ни к чему не приводят. Все очевидно, выбор у меня небогатый: чтобы выйти из Сумрака надо вернуться обратно, а чтобы вернуться, надо идти в атаку. К тому же тянуть нельзя, время работает не на меня.
Перед тем как решиться, задаю очень волнующий меня вопрос – что с защитой? Ответ совсем не радует.
Два удара стража второго дана четвертого уровня заклинания Дойс понизили твою пассивную защиту на два уровня. Длительное нахождение в Сумраке препятствует восстановлению потерянной ранее энергии. Поэтому на данном этапе у тебя из пяти осталось всего полтора уровня.
«Значит, – проговариваю для себя еще раз, – я могу позволить себе пропустить только один удар, второй оставит меня в Сумраке навсегда».
Страшно, до дрожи в коленках, но другого пути нет! Выдохнув, иду навстречу судьбе.
Две твари, вытянув шеи, готовы к броску. Тут главное все правильно рассчитать! Чем ближе, тем сильнее удар моего поля, но и у этих тварей радиус не маленький. Сколько до них?! Десять шагов, девять, восемь… Пора! Две растопыренные ладони взбивают из серой взвеси два пыльных облака, и грифоны тут же бросаются вперед. Хоть они и сильнее, и связь у них крепче с хозяином, но их куриные мозги, к счастью, никуда не делись! Гигантские клювы щелкают, глотая пыль, и в следующий миг сфокусированный удар моего сумеречного щита бьет одного из них прямо в глаз. Орлиная голова отлетает на всю длину шеи и безжизненно падает на замершее львиное тело.
«Не знаю кранты ему или нет, – отмечаю с восторгом, – но, кажись, эта курица на какое-то время отыгралась!»
Теперь мне нужно сделать еще пару шагов и выйти в реальность у Игрока за спиной. Это спасение и по сути конец игры, но у меня уже совсем нет сил. Потеря энергии колоссальная, я еле двигаюсь и, явно, не успеваю уйти безнаказанным.
Искрой мелькает в голове: «Может остановиться и хотя бы пугануть грифона встречным ударом!», но чувствую, что на это попросту нет никаких сил. Чертов Сумрак высосал из меня почти все! Бегу в надежде что оставшиеся полтора уровня моего щита выдержат последний удар.
Клюв гигантской твари бьет меня в спину, и воздух перед глазами начинает разбегаться паутиной трещин. Моя защита разваливается, но я уже на месте. Вываливаюсь в реальность под немыслимый грохот и ослепляющие вспышки света. Ничего не вижу, в голове звон и жуткая тяжесть! Из последних сил тыкаю мечом туда, где теоретически должен стоять Игрок, и по тому, как вязнет в теле клинок, чувствую – попал. На этом все, кулем валюсь на песок и зажимаю голову руками.
Тук, тук, тук! Стучат вместе с сердцем мгновения, и каждое из них приносит облегчение. Еще немного, и я открываю глаза. Голова как чугунная чушка, но жить можно. Переворачиваюсь на спину и упираюсь взглядом в горящие ненавистью глаза. Узнаю нашего победителя. Счастливчик изрядно потрепан. Одна рука висит плетью, морда вся синяя, а сломанную левую ногу он тащит за собой, стискивая зубы от боли.
Когда он так сильно пострадал, меня мало волнует. Может из-за удара по стражу, а может, это бритый его так помял, не суть. Главное, что сейчас все закончится, и получилось довольно удачно, даже не надо ничего придумывать. В столкновении с Игроком я как бы получил смертельную травму, и Счастливчику теперь надо лишь сымитировать последний удар, да слегка пустить мне кровь. Все просто, и все так, за исключением этой горящей в глазах ненависти и злобы.
«Он не должен злиться! Наоборот, сейчас он должен выглядеть, как минимум, удовлетворенным. Он добрался живым до финиша, все самое опасное уже позади, и все что осталось сделать, лишь подыграть». – Пытаюсь убедить самого себя, но плохо получается. Глаза не врут, стоящий надо мной человек собирается меня убить.
Моих сил хватает только на то, чтобы приподняться и прошипеть:
– Эй, ты что свихнулся?!
Счастливчик молчит, но его оскаленный рот кривится в усмешке, а рука с мечом взлетает для удара. Это лишает меня последних сомнений – так безопасную рану не нанести, так можно только убить.
Клинок несется прямо мне в голову, и не дожидаясь реакции заклинания, я резко перекатываюсь под единственную здоровую ногу Счастливчика. Вопль боли разносится над ареной, а на меня валится тощее, но жилистое тело. Потерянный меч глухо шлепается в песок, но Счастливчик не сдается. Его целая рука вцепляется мне в лицо, стараясь дотянуться до глаз. Страх и гадливость сменяются бешенством. – «Эта мразь хочет меня убить!» Сбрасываю его пальцы, и, зажав шею, давлю изо всех сил так, что даже хруст позвонков не останавливает моей ярости.
Неподвижность мертвого тела разгоняет пелену безумия, и я брезгливо сбрасываю с себя труп. Еще несколько мгновений лежу с мыслью: «И что теперь?!» Ответов на это вопрос не найти, и я, наконец, поднимаюсь.
Замершие в ожидании трибуны взрываются восторженным ревом. В каком-то странном оцепенении провожу взглядом и повсюду за оранжевыми пятнами факелов вижу разинутые в крике рты и красные от натуги рожи. Мой взгляд идет дальше, пока не натыкается на Лириана. Белое как мел лицо, сжатые в линию губы. Его взгляд нервно дергается в сторону, и я, следуя за ним, встречаю торжествующую усмешку его давнего врага-приятеля. По довольному лицу Гая Эрвиция понимаю, что тот ставил на мою победу и по замыслу должен был бы сейчас выть от горя на радость младшему Ашшуру. А что Ильсана?! Ищу ее взглядом, и нахожу такой же, как и у брата ледяной облик. Она не смотрит на меня, она ни на кого не смотрит. В ее зеленых глазах лишь раздраженная злость и желание отыграться за проигрыш во чтобы то ни стало.
Я вижу, как Лириан отрывает взгляд от лица торжествующего врага и переводит его на сестру. Еще через миг в моей голове раздается его шепот:
– Что будем делать?! Мы проиграли все, нас просто раздавят!
В ответ он получает презрительный взгляд от поднимающейся со скамьи Ильсаны, а затем, перекрывая поутихший шум трибун, звучит ее голос.
– Я требую признать результат этого боя недействительным. На арене неприкасаемый!
Глава 22
Если бы небо рухнуло на землю, я и то не был бы так раздавлен! Застываю в полном остолбенении и, задрав голову, смотрю туда, откуда слышится голос Ильсаны.
«Что она делает?! – Мне все еще кажется, что это какая-то ошибка, и у Ильсаны есть свой, пока еще непонятный, но спасающий меня план. Я не могу поверить, что она произносит эти слова, осознавая, какую беду они мне принесут. – Зачем она это говорит?! Ведь меня же казнят!»
Мне не хочется верить, но в глубине души я знаю что происходит, хоть и не желаю в этом признаваться. «Она обманула меня!» – Вопит теряющее контроль сознание, и чувство потери так ужасно, что становится трудно дышать. Мне хочется ненавидеть, а в душе разливается жуткая, удушающая пустота.
