– Ну пошел, пошел!
Толчок в спину чуть не отправил меня на землю, но, пробежав пару шагов, я все-таки удержался на ногах и двинулся в указанном направлении. Шагаем мы в противоположную от дома сторону – по выложенной мрамором дорожке куда-то в глубину сада. Листва высоких деревьев создает над нами зеленый коридор, в котором дневная жара совершенно не чувствуется. Кручу головой, для меня все настолько удивительно, что я даже не задумываюсь, куда меня ведут и зачем. Столько зелени я в жизни не видел, в городе один камень, в поселке – мусор и грязь, а здесь десятки, сотни разнообразных цветов и плодов смотрят на меня со всех сторон. Эх, остановиться бы и поглазеть от души, но думаю, конвоиру такая остановка сильно не понравится. Незаметно кошусь назад, не сбавляя хода. Охранник прямо за мной, и взгляд его сверлит дыру в моем затылке. Ясно, стерегут и не доверяют!
Идем довольно долго, пока не упираемся в низкое неказистое строение. Маленькие окна под самой крышей забраны решетками. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – тюрьма. У меня екнуло под сердцем, допрыгался, сейчас запрут в подземелье и света белого больше никогда не увижу, но деваться некуда, дрожи не дрожи, а назад уже пути нет.
Парс отворяет дверь и вталкивает меня вовнутрь. Передо мной большая комната, свет из двух узеньких окон еле освещает ее, оставляя темную черноту по углам. В большом камине зловеще пляшет пламя, бликуя на кожаном фартуке здоровенного детины с черной нечесаной бородой. Рядом с ним на каменном приступке разложены щипцы, клещи и прочие орудия совершенно жуткого вида. Мой взгляд бешено перескакивает с одного на другое, с палача на пламя, с орудий пыток на дыбу и вдруг застывает на середине комнаты, где стоит большое деревянное кресло, в котором расположился человек с мрачным выражением лица. С такого расстояния вижу лишь его общий контур и темно-коричневую метку на лбу – каста сановника высшего ранга. От всего этого веет такой жутью, что коленки вместе с нижней челюстью начинают неконтролируемо дрожать, и страх сводит члены до судороги.
Глава 2
– Подойди. – Взгляд из кресла уперся мне в лицо.
«Эх, пронеси нелегкая», – еле шевелю босыми ногами по каменным плитам и останавливаюсь в шаге от кресла. Поднимаю голову и узнаю в сидящем хозяина дома.
– Не дрожи, – голос суров, но не гневен, – расскажешь всю правду, может и минует тебя чаша сия.
Сановник для убедительности повел взглядом в сторону орудий пыток.
Стуча зубами, пытаюсь все-таки выговорить слова.
– Я не-е лгу, все ка-ак есть, все как на духу.
– Итак, давай начнем с начала, – глаза Дидала не отпускают меня ни на миг, – кто ты такой и как узнал о покушении?
Напрягаюсь изо всех сил, чтобы глаза смотрели прямо, голос не дрожал и звучал твердо.
– Я, мусорщик, сирота, зовут Юни. В нашем поселке меня все знают.
Вроде полегчало, и дрожь в ногах поутихла.
– Мы с дедом шли к мосту и только подошли к улице Глафар, как я почувствовал зло. Со мной такое уже было, у меня и раньше случались видения, но такое явственное – впервые. В видении я увидел вашу карету и людей в масках, наносящих удары кинжалами. Все было так ярко и четко, что я даже различил ваше лицо и герб на дверце.
Перевожу дыхание, прищуренный взгляд по-прежнему прошивает меня насквозь.
– Потом, я увидел уже реально мчащуюся карету и понял, что это именно она, именно ее я видел в видении.
– То есть, – в голосе спафария Дидала появилось задумчивое сомнение, – ты не знал кто именно едет?
– Нет, не знал, но у меня в душе вдруг настойчиво и требовательно зазвучал приказ предупредить человека в карете. Я был лишь орудием божьей воли, желающей спасти вас от смерти.
Ладонь сановника обхватила подбородок.
– Почему же ты пошел на такой риск, ради чужого тебе человека, ведь тебя могли затоптать лошади, мои люди могли убить?
Я весь подобрался, стараясь, чтобы слова прозвучали максимально искренне, ведь от того поверит он мне сейчас или нет зависела моя жизнь.
– Той воле, что звучала во мне сопротивляться было невозможно. Она приказала спасти вас, мой господин, и я бросился под копыта, не раздумывая.
Человек сидящий напротив, напружинившись, резко нагнулся вперед.
– Может быть эта воля сказала тебе, кто были те люди, что хотели убить меня?
– Нет, я не знаю кто они, я не знаю даже кто вы, я лишь выполнил то, что потребовало от меня видение и сила пронзившая мое тело.
После этих слов воцарилась гнетущая тишина. Глаза Дидала по-прежнему не отрываясь изучали мое лицо, но сам он молчал, и лишь его пальцы, продолжая терзать гладко выбритый подбородок, говорили о мучающих его сомнениях. Наконец, патрикий поднялся и также не произнося ни слова медленно отошел к камину.
Гляжу ему в спину и несмотря на то, что он стоит ко мне спиной почти на другом конце комнаты и обращаясь к чернобородому громиле едва шевелит губами, я отчетливо слышу каждое слово. Мне даже не приходится напрягаться для этого, я и так, как один сплошной оголенный нерв.
– Что скажешь, Полемий? Врет? Может это такой хитрый ход заслать шпиона в мой дом?
Гигант нагнулся к плечу невысокого патрикия.
– Выбрать мусорщика исполнителем… Не похоже это на козни ваших врагов, господин. Да и уж больно хитро. А результат? Что он может здесь вынюхать? С другой стороны, история странная, и паренек этот что-то не договаривает, это точно. Может «приласкать» его аккуратно, глядишь чего-нибудь да узнаем.
Дидал в ответ зло сверкнул глазами.
– А если правда? Хранители послали мне предупреждение, а его на дыбу. Не отвернутся ли Великие боги от меня после этого?
Палач резко отпрянул и пожал плечами.
– И так может быть. Провидение выбрало того, кто был рядом и мог помочь, не разбирая кто он и какой касты. Если через убогого с вами разговаривают Хранители, то трогать его нельзя.
– То-то и оно, – рука в задумчивости опять затеребила подбородок, – если это правда, то он может предупредить меня о новом покушении.
Голос шепчущихся в моей голове пропал, зато появилась ироничная усмешка моего второго я.
Все, не потей и расслабься, пытать не будут, первый этап ты выиграл.
Не скажу, что я сразу полностью успокоился, но полегче все же стало. Той неведомой силе, поселившейся во мне, я уже привык доверять.
Спафарий тем временем развернулся и решительными шагами подошел обратно к креслу. Не садясь, он кивнул охраннику, стоящему за моей спиной.
– Этот, – он ткнул в меня пальцем, – останется здесь. Днем пусть сидит в подвале, а ночью работает в саду.
Острый проникающий взгляд еще раз прошелся по мне с верху до низу.
– Одень его поприличней и шляпу какую-нибудь дай. Пусть касту свою прикроет и не дразнит лишний раз наших дворовых.
