Он замолкает, но мое любопытство еще полностью не удовлетворено, и я тороплюсь с вопросом:
– А что с защитой?
С защитой?! – Демон специально притормаживает, издеваясь надо мной. – С защитой все просто. Первый уровень дана Нападение, это шестой если считать в общем порядке, плюс второй дан прибавляет тебе еще два уровня. Следующий дан, надо сказать, прибавит целых четыре и первый уровень дана Проникновение будет уже шестнадцатым.
«То есть, – прикидываю для себя, – мой резерв сейчас состоит из восьми уровней. Неплохо!»
К этому сразу же возник другой вопрос, который я тут же озвучиваю.
– Это хорошо, а вот сколько ударов я могу сейчас выдержать без ущерба для себя?
Этот вопрос неожиданно разозлил демона, и он напустился на меня.
Что за дурацкие вопросы?! Зря я тебя хвалил, как был тугодумом, так им и остался. Я же тебе уже объяснял систему. Даже для человека запомнить ее не сложно, а там все ясно разложено!
Вспоминаю и мысленно соглашаюсь с правотой демона. Поторопился! Систему я отлично помню, благо с памятью у меня теперь полный порядок. Вспоминаю, и получается, что никакой разницы для меня сейчас нет. Что с пятым уровнем Триан, что с первым Дойс, удары сумрачных стражей снимают одно и тоже количество уровней.
«Ну ладно! – Как-то не особенно огорчаюсь. – Правильное понимание своих возможностей, уже полдела».
Пока я раздумывал и подсчитывал, Гор пропал из моей головы, и я бездумно расслабился. Вытянувшись во весь рост, лежу в тени и смотрю как наиболее безбашенные отрабатывают упражнения на плацу. Засмотревшись, замечаю подошедшего Тули, когда он уже совсем рядом.
– Знаешь, – он пригладил выбившиеся вихры и замялся, – в общем, спасибо тебе хочу сказать. Если честно, струхнул я тогда. Если бы не ты, то уже в яме бы лежал.
Я смотрю на худую нескладную фигуру парня, и в голову приходит неприятная мысль. По замыслу магистра, каждый кто струсил должен был погибнуть вчера, и выходит, что я невольно вмешался в судьбу этого парня.
«Аукнется мне это еще. – С какой-то щемящей тоской мелькает в голове. – Богиня судьбы такого не любит и не прощает!»
Тули все еще стоит надо мной, и я чувствую, что надо бы что-то сказать в ответ. Перебарываю мрачный настрой и улыбаюсь парню.
– Ничего, кто бы не струхнул, когда такое чудище навалилось.
– Ты не струсил! – В юношеских чертах парня прорезалось не по годам суровое выражение. – Я твой должник, а долгов я не забываю! Когда бы Хранители ни позволили, всегда буду счастлив отплатить сторицей!
Вот это уже серьезный разговор. Быстро поднимаюсь и протягиваю ему руку.
– Рад был помочь, рад твоей дружбе!
В ответ крепкая рука сжимает мою ладонь. Глаза в глаза, и я чувствую абсолютную искренность этого парня.
В следующее мгновение на плац влетает один из наших и кричит:
– Эй, мужики, там покупатели приехали!
Я уже знаю, что покупателями здесь называют тех паладинов ордена, кто набирает команду для очередного рейда.
***
Мы все стоим в строю и смотрим на немолодого мужчину в бронзовом нагруднике поверх орденской хламиды.
Его зовут Талс аль Шамир. – Звучит во мне голос Гора. – В ордене с пятнадцати лет, начинал с послушника и за тридцать лет дослужился до комита звена. Те, кто его хорошо знают, считают его отмороженным на всю башку. Лезет в любое пекло, не задумываясь. Орден поручает ему самые рискованные и опасные операции. Связываться с ним не советую.
«Нормально, он не советует! Как будто кто-нибудь меня спрашивает!» – Бурчу про себя и смотрю на идущего вдоль строя мужчину. На левой руке сквозь обильный волосяной покров пробивается татуировка ШМ, а на серебряном браслете выгравировано Дойс-Идущий Рядом 2-5.
«Ого! – Не могу сдержать невольного восклицания. – Что-то последнее время мне везет на любителей прогуляться по Сумраку».
Пройдя до конца строя, Талс вернулся к стоящему в центре магистру. Я слишком поздно сообразил, что неплохо было бы послушать и попал уже на самый конец.
– Дело непростое, возможны любые варианты.
На скрежещущий как железо бас паладина ответил спокойный как текущая вода голос магистра.
– Я уже сказал свое мнение, возьми третье отделение, на экзамене оно показало себя с лучшей стороны. Правда, людей в нем осталось маловато, но можно дополнить из других отделений. Сколько бойцов вам вообще надо?
Недолгое молчание, словно славный солдат подсчитывал в уме, и паладин заскрежетал вновь.
– Возьму семерых. Добавьте к этому вашему отделению сколько не хватает и завтра же выступаем. Я не намерен задерживаться, время не ждет!
С некоторой долей сожаления обвожу плац глазами. Не то, чтобы я буду скучать по этому месту, но последние два дня прошли так спокойно и безмятежно, что будь моя воля, я бы так и остался лежать под навесом и лениво смотреть на бескрайнее голубое небо. Не знаю, сколько бы я так выдержал, скорее всего, недолго, но все-равно я благодарен судьбе за эти два дня. За это время я словно бы подготовился к очередному крутому зигзагу в моей жизни, и к тем опасностям, что ждут меня впереди.
***
Арка городских ворот проплыла над головой, и в глаза ударило уже вставшее над горизонтом солнце. Жмурясь, шагаю вслед Тули, за спиной тяжеленный мешок, в руке боевое копье. За мной еще пятеро таких же как я. Надвинутые капюшоны скрывают мрачные лица. Шлепают босые ноги, длинные хламиды со знаком зелота на груди метут землю подолом.
Впереди нашего воинства на гнедом жеребце едет славный паладин Талс аль Шамир, за ним тоже верхами – его оруженосцы. Блестят начищенные шлемы, трепещутся гербы ордена на белых плащах. Между этой бравой троицей и нашей мрачной командой верхом на муле едет жрец храма Преосвященных Хранителей. Он словно соединительное звено между несоединимым – между посвятившим себя служению паладином и нами, висельниками.
Из старого отделения нас осталось только трое: Тули, я, да еще один нехорошего вида мужик, по слухам, приговоренный за грабеж и убийства. Остальные собраны из других отделений. Никого из них я не знаю, и глядя на их зверские рожи, знакомиться совсем не хочется.
Дорога пошла под гору, и наш караван непроизвольно прибавил ходу. С высоты своего мула обернулся жрец и окинул нас взглядом. На миг наши глаза встретились, и этот неприятный пронизывающий взгляд напомнил мне о последнем разговоре с магистром. Он вызвал меня к себе, когда сборы были уже закончены, и притомившийся народ укладывался спать. Не ожидая ничего хорошего, я вошел в келью магистра и поразился ее аскетичности. В любом из тех сараев, где я жил до этого, было и то уютнее. Серые некрашеные стены, деревянное ложе, да стол с горящей свечой, вот и все убранство. Войдя, я остановился у входа и опустил голову. От темных углов повеяло холодом и сыростью.
