– Будет сделано, мой господин, – в голосе за моей спиной все-таки промелькнула нотка удивления.
– Ты, – Дидал подошел ко мне вплотную, – запомни. Ты жив пока я верю, что через тебя Хранители посылают мне свою волю, но если я почувствую какой-то подвох, то берегись. Легкой смерти у тебя не будет.
Покорно склоняю голову с мыслью, что уж об этом-то мог бы и не предупреждать. Глаз не поднимаю, встречаться взглядом с хозяином дома совершенно не хочется, вдруг еще передумает. Несколько мгновений изматывающе тянутся до бесконечности, но вот, наконец, спафарий отрывисто бросает Парсу.
– Уведи его.
И я еле сдерживаю вздох облегчения.
***
Подвал немного лучше того, в котором я провел прошлую ночь, во всяком случае на полу лежит соломенный тюфяк и рядом с ним глиняная миска с кашей. Из маленького зарешеченного окошка пробивается свет и свежий воздух, пропитанный ароматами цветов и деревьев.
Если разобраться, то жизнь мало изменилась, но все-равно я чувствую себя счастливым, наверное, сказывается постепенно отпускающее напряжение. Несколько мгновений назад я был на волосок от мучительной смерти, но выбрался. Не дрогнул, не сломался, а сделал и сказал все что надо и как надо. Чувствую небывалое удовлетворение, почти гордость за самого себя и это наполняет меня счастливой эйфорией и уверенностью, что все будет хорошо. Я со всем справлюсь, надо лишь набраться терпения!
Внезапно ложкой дегтя в благостно-медовом настроении зазвучал голос заклинания, ставший с недавнего времени голосом моего второго я.
Поменьше чувствительной глупости и побольше внимания к моим словам. В целом ты вел себя неплохо, и там на улице Глафар, и сегодня на допросе. Ты еще не совсем потерян, есть перспективы, но тебе надо кое-что знать. Заклинание ничего не делает и не будет делать за тебя, ты сам должен учиться управлять своим телом и своим разумом, учиться пользоваться теми возможностями, что предоставляет тебе Сияние Тьмы. Я лишь помогаю тебе открывать их, а взять и обуздать энергию заклинания сможешь только ты сам. Ты сегодняшний не в состоянии даже представить до каких высот можешь подняться твой дух и твое тело. Я не буду тебе ничего рассказывать и объяснять, на этом этапе. Это дело глупое и неблагодарное, ты еще слишком необразован и глуп. Всему, как говорится, свое время, скажу только одно – все те необычные изменения, что ты уже успел почувствовать, это всего лишь краешек, лишь тысячная доля твоих возможностей. На сегодняшний день их используешь не ты, это я помогаю тебе! В самые критические моменты, когда твой мозг вопит о спасении, я это делаю, но очень скоро ты должен будешь решить: либо ты сам учишься управлять энергией заклятья, и тут нужны долгие годы тренировок, терпение и глубокое понимание самого себя, либо ты воспользуешься моей помощью.
– Я готов, – в порыве вскрикиваю в голос, – только скажи, как!
Не торопись, идиот! Такая ноша как Сияние Тьмы может раздавить, может разрушить сознание и покрепче твоего. Твой предшественник, например, не выдержал и десятой доли. Ну да ладно, не будем о грустном сейчас. Придет время… А пока, не трать его попусту, каждое мгновение твоей жизни должно быть посвящено изучению самого себя. Следи за собой, наблюдай за всем новым, что в тебе появляется, и все то необычное, что вырывается из тебя непроизвольно и случайно, ты должен пытаться повторить уже сам! Ты должен пытаться и пытаться, десятки, сотни, если понадобится тысячи раз, пока заклинание не примет твой разум и не позволит тебе безгранично пользоваться его силой.
***
Когда в мой подвал вошел пожилой мужчина с голубой кастой свободного ремесленника, в маленьком окошке под потолком уже чернела глубокая ночь. Негромкий голос жестко произнес:
– Вставай!
Грустные навыкате глаза взглянули из-за пламени факела.
– Одень вот это.
На тюфяк упали платок, полотняные штаны и рубаха.
Быстро стаскиваю с себя старые лохмотья и одеваю брошенную одежду.
– Выходи, я жду тебя снаружи.
Седой мужчина развернулся и, не дожидаясь меня, вышел. Я тороплюсь, сегодня мой первый день, вернее, первая ночь в доме спафария Дидала, надо произвести хорошее впечатление. На ходу завязываю платок и взлетая по ступеням, выскакиваю в сад. Грустные глаза встречают меня прямо у порога.
– Подметешь листву на дорожках, почистишь бассейн, наберешь воды…
Я слушаю бесчисленное перечисление работ, заканчивающееся привычными для меня словами.
– И с рассветом, чтобы тебя было не видно и не слышно. Ты понял?
– Понял. – Киваю головой и думаю про себя, что с таким количеством работы саморазвитием придется заниматься днем, сидя в подвале. А когда спать?
Седой как-то странно посмотрел на меня и добавил:
– Вот и хорошо. Только смотри, я утром все проверю, и если что не так, получишь плетей.
Он уже повернулся уходить, но развернувшись добавил:
– Меня будешь звать господин Алисар, я старший садовник в этом доме.
Молча киваю в ответ на каждое слово, изображая понятливость и внимание. Удовлетворенный этим, мой новый начальник разворачивается и уходит, а я остаюсь один в темном густом парке, освещенном только луной и редкими факелами.
Мести листья – это не трупы таскать и нечистоты с улиц убирать, это почти поэзия. Чирк, чирк, чиркает метла по мраморным плитам – волшебный звук. Можно работать и мечтать, работать и любоваться мрачной красотой ночного парка. Дорожка за дорожкой прохожу все, потом бассейн с десяток тяжелых амфор с водой – к воротам кухни. Я даже совсем не устал, как-то радостно и весело на душе, но небо уже сереет, да и задания я все выполнил. Надо уходить, прятаться в свою нору. Разворачиваюсь и неторопливо шагаю к своему убежищу. Дорожка ведет мимо барака для слуг, и я уже почти прошел его, как вдруг слышу скрип двери.
«Вот черт, – екнуло у меня под сердцем в предчувствии неприятностей, – пошлите мне милость свою, Великие Хранители».
Боги видимо заняты делами поважнее и им не до меня, потому что на крыльцо выходят трое парней с желтыми метками крестьянской касты на лбу. Все они примерно моего возраста, только покрепче и поплотнее.
– Эй ты, – тот, что на голову выше остальных уставился на меня, – ты кто, и чего тут шляешься?
Мне бы припуститься сейчас и драпануть со всей возможной скоростью, но с другой стороны я ведь ничего плохого не сделал, даже по городским законам еще мое время. Останавливаюсь и оборачиваюсь к ним.
– Вы мне?
Спрашиваю так, чтобы потянуть время и понять, чем эта встреча может для меня закончиться, хотя и так понятно, что ничем хорошим. Хоть лоб у меня и закрыт, вряд ли в доме хоть кто-нибудь не знает кто я такой, а встречаться с неприкасаемым никто не любит. Говорят, это к несчастью, а уж если такое случается, то винят, конечно же, нас.
