И даже если бы был склонен позволить этому человеку делом доказать профпригодность и верность, назначать Ормссона без консультаций со стариками-воспитателямия не стал бы ни в коем случае. Хотя, конечно же, был согласен воспользоваться услугами профессионала в добывании сведений из головы Бубнилки. Вслух это не прозвучало, но явно подразумевалось: невместно княжичу собственноручно допрашивать шпиона. Так не заметишь, как молва припишет тебе склонность к садизму. Уж чего-чего, а такой славы я себе не желал.
- Впрочем... – я сделал вид, будто бы задумался. – Забирайте. Список вопросов, ответы на которые меня интересуют, перешлю чуть позже.
- Как же так? – жалобно вскричал Бубнилка. – Ductor? Как же так? Это же я. Свой!
- Свой? – прорычал Ормссон, ловко выхватывая из кармана полицейские наручники. – Свой? Свои не обыскивают комнаты лицеистов, и не вынюхивают тут всякое разное...
- Один вопрос, господин Ормссон, - показательно игнорируя Бубнилку, отвлек я главу лицейской стражи от малоприятного процесса сковывания рук бывшему личному водителю. – Ваше здесь появление. Ведь это не случайность? Верно?
- Конечно же, нет, ваша милость, - тот чуточку изогнул тонкие губы в намеке на улыбку.
- Вот это мы с тобой влипли, - шмыгнула носом Ксения, когда главный лицейский стражник увел Бубнилку.
- Что, прости? – вскинулся я, размышляя о куда более серьезных делах.
- Влипли, встряли, попали впросак! – зло выкрикнула девушка. – Так тебе понятно? Слыханное ли дело? Напасть на сотрудника стражи! Применили магию! Повезет, если отделаемся исключением из Лицея! Мать меня убьет!
- Все будет хорошо, - отмахнулся я. – Дальше Ормссона это никуда не уйдет.
- Скажи еще, что ты это сам спланировал, - Баженова зябко передернула плечами, и потянулась за шубкой. – Только «забыл» меня поставить в известность.
- Не планировал, - пришлось мне признать. – Но вышло даже лучше. И шпиона наказали, и... гм... нашли потенциально полезного роду человека.
- Знаешь что, Летов, - ткнула меня пальчиком в грудь фрёкен. – Если, как ты говоришь: все будет хорошо, и нас не исключат, я скажу, что ты редкостный везунчик. Прямо, любимчик Богов!
- Куда хёвдингу без удачи, - хмыкнул я. – Пора бы уже привыкнуть.
9.Руна Рейд
Праздник Весеня. 1148 год
Середина месяца Martius ю.к.
Ваше высокопревосходительство!
Спешу сообщить: нам удалось со всей определенностью выяснить, что известный Вам артефакт действительно существует. Более того! Он находится в Берхольме, и контролируется поднадзорным А.Л.
Светояр
Заметка карандашом на полях сообщения:
Идиоты. Все это известно и без вас уже не одну сотню лет.
Мне нужно что-то кроме общих сведений.
Фото артефакта, описание свойств и воздействий. И выясните как обещали: одаренный поднадзорный или нет. Начните же, наконец, работать!
О, я не могу придумать этому сколько-нибудь логичное объяснение! Почему, ну почему, во имя Светлых Богов, новолетие – то есть новое лето – наступление нового года – славяне прежде праздновали в самом начале весны?
Так-то оно понятно. Что славянское слово «год», что «ar» это же на сканди, имеют одно и то же значение: время. Или, вернее – период времени. Как по мне, так не особенно важно какой именно день брать за точку отсчета. В этом отношении древние, до-руские обитатели восточной Европы руководствовались куда более важными причинами. Пробуждение новой жизни, как олицетворение нового времени – звучит куда пафоснее, банальной пьянки в середине зимы по случаю покрывшегося льдом фьорда.
Остается лишь один вопрос: почему новолетие? Не нововесение? Что бы изменилось, кроме слова? Ведь первый день растянувшихся на неделю празднеств по случаю старого нового года назвали Весень. От слова «весна» естественно. И нормально. Никого это не коробит.
Весень, когда у славян принято встречать весну, приходится на середину марта. Новый год уже лет триста как в империи привыкли отмечать зимой, в руский Йоль, а старый праздник превратился в милый семейный обычай. Ну и в короткие, недельные, каникулы для школяров.
Нам, ученикам выпускного класса, надавали столько заданий для «самостоятельного изучения», что почти все иногородние даже домой не поехали, решив остаться в Лицее на все праздники. Подозреваю, что лицейский широкополосный доступ к Сети – едва ли не главная причина. Берхольм стремиться во всем походить на столицу державы, но даже в этом, крупнейшем в Сибири городе, в плане доступа к Сети, Лицей отличается в лучшую сторону.
Собраться в каком-то одном помещении и решать задания сообща никому и в голову не пришло. Все-таки середина двенадцатого века, прогресс: зачастую проще найти нужную информацию в netkerfi*, чем бежать к сведущему однокласснику. Думаю,никто бы и не пришел, предложи я коллективную подготовку к аттестационному имперскому экзамену.
/* netkerfi – аналог сети Интернет/
Честно занимался алгеброй весь праздничный Весень. Решал заданные учителем задачи, освежил в памяти некоторые теоремы. К вечеру мозги натуральнейшим образом кипели от напряжения. Математика, как впрочем и все другие точные науки, всегда мне нравилась. Но то, чего требовал учитель, было уже за гранью моих возможностей. В конце концов, так и отвращение к предмету может образоваться, как к пище, которую ешь слишком часто.
С другой стороны, это был вызов. Смогу, или нет? Получится ли прыгнуть выше привычной планки, или не стоит и пробовать, остановившись на уже достигнутом результате? Уверен, учитель бы принял и понял бы любой мой выбор. Сколько уже таких как я прошло через его уроки? Сотни? Тысячи? Множество. Вот только я не мог позволить себе быть одним из множества. Только первым. Только лучшим.
Старики-воспитатели не раз говорили, что лучший отдых – это смена вида деятельности. И раз целый день напрягал мозг, ради разнообразия, вечером решил устроить себе внеочередную тренировку мышц. Благо спортивных площадок, оборудованных неожиданно полюбившимся турником, в жилой зоне лицейского городка, хватало с избытком.
Быстро переоделся в спортивное, и, не встретив в коридоре общежития ни единой живой души, выбежал на улицу.
Вчера весь день шел дождь. Сугробы потемнели, здорово просели, обнажили все прежде спрятанное в глубинах и теперь выглядели неряшливыми мусорными кучами. В Весень же, традиционно, случился прекрасный солнечный денек. Опьяненные весенними запахами птицы устроили форменный бедлам. Журчали ручьи. Где-то далеко, за лицейским забором, подвыпившие горожане горланили веселые песни. И только здесь, в жилой зоне учебного заведения, было необычайно, непривычно тихо. Каникулы только начались, и Лицей, как осенний медведь, впал в спячку.
