- Все верно, - грохнуло из-за ворот горловой трубой Иоаллиадиса. – Слышу глас Ромашевича. Входите, молодой человек.
Вышата одной рукой, словно бы это была форточка, а не тяжеленная створка ворот, открыл дверь пошире, и посторонился, давая войти первым нам с Ксенией. И прежде чем предстать, перед черными, как волосы трэля, очами грека, успел еще подумать, что составители текстов для младшего, моего одногодки, кстати, сына императора и мои старцы-воспитатели явно с одного поля ягодки. Сомневался я, что молодой парень мог бы выдумать эти «ибо» и «тако же».
- Будете участвовать в фестивале? – поинтересовался я у светлого контура лицейского учителя гимнастики. Все равно, больше – со светлого дня в семерки сарая – я ничего пока не видел.
- В этом году – нет, - с явным сожалением в голосе, отозвался быстро проявляющийся греко-татарин. – Здравствуй, Антон. И вы, ребята… О, да с нами дама!
И тут же гаркнул так, что у меня непроизвольно ноги подогнулись:
- Вот он, наш герой! Отважный воитель, отбивший клуб от восставших мертвецов!
- Какие интересные подробности из твоей личной жизни я тут узнаю, - проворковала, сквозь звон в ушах, Баженова.
Но я уже ее не слушал. Ни ее, ни Аполлона, зачем-то взявшегося рассказывать: почему именно в этом году их клуб в объявленном принцем Хэльвардом фестивале участвовать не будет. Будто бы мне было до этого дело.
Я смотрел на судно.
Испокон веков скандинавы любили свои корабли. Тщательно за ними ухаживали, украшали витиеватой резьбой, затейливыми носовыми и кормовыми фигурами, раскрашивали яркими красками. И, за века совместного проживания, привили свою любовь славянам. Иначе в огромной стране и нельзя было. Конечно, проще было день плыть, чем три дня продираться через чащу в соседнее селение. А уж у нас на юге Сибири и подавно.
Русы умели строить корабли множества видов и назначений. Грузовые, рыболовецкие, для перевозки лесоматериала и боевые. Или смешанного типа, вроде того карви, что хранился на моем озере в усадьбе. На нем и в бой можно было пойти и грузы возить.
Но, сооружение, что предстало перед моими глазами, кораблем не было. Старый, судя по сколам – видавший виды большой рыболовецкий баркас, к которому зачем-то приделали высокий форштевень с головой, отдаленно напоминающей какое-то чудище.
- Нравится? – воодушевленно гаркнул прямо мне в ухо грек. – После ледохода будем спускать на воду. Парни всю зиму готовились. Грести учились…
Боги! Они хотели продолжить издеваться над трупом заслуженного ветерана!
- Разбираешься в мореходстве? – с затаенной гордостью спросил белобрысый парень на пару лет меня старше.
- Всегда считал, что нет. Теперь думаю, что – да, - искренне выдал я.
- Что? И по веслам пробежать сможешь?
- Пробежать сможет даже Вышата, - дернул я головой в строну большого, но не выглядевшего ловким, Ромашевича. – Стоять гораздо сложнее.
Парень фыркнул носом, и продолжил какой-то, на мой взгляд, детский допрос:
- Что? И грести умеешь?
- Да, - снова согласился я, вспоминая бесчисленные версты, пройденные на веслах.
- Скажи еще, что и драугры тут действительно бродили, как Тихомир с Ведиславом говорят, - оскалился незнакомец.
- Да, - слегка поморщился я, прикасаясь самыми кончиками пальцев к здоровенной, замазанной смолой и краской, выщерблине в киле лодки. Как раз в том месте, которым судно встречает волну. След, который мог остаться только после столкновения баркаса с чем-нибудь очень твердым.
- По телеку говорят, их тут видели, - вдруг согласился парень. – А ты чего на них полез? Вызвал бы полицию, да и все.
- С перепугу, наверное, - равнодушно ответил я. Состояние несущего каркаса лодки занимало меня куда больше, чем обсуждение того сумбурного вечера.
- Уже познакомились? – прогудел физрук. – Это Антон Летов. Я о нем рассказывал. А это Йорген Магниссон, наш стирсман*. Он из семьи потомственных судостроителей. Известный в наших краях род…
/*стирсман (др.-сканд.styrimaðr или styræsmand) — рулевой, и выполнял функцию капитана корабля./
- Да-да, знаю, - по-новому взглянул я на Магниссона, и протянул руку. – Будем знакомы?
Мой карви тоже был построен шестьсот лет назад потомками Магни, и, при должном присмотре и заботе, прекрасно пережил все эти века. За одно это стоило начать уважать непутевого потомка прославленного рода.
Пожали друг другу руки. Я назвал свое имя, представил спутников.
- Что? Парни выбрали, - продолжил, сопроводив фразу пожиманием плеч, Йорген. – Я в клуб пришел, потому что хотел научиться сражаться. А меня в стирсманы только потому, что знал, с какой стороны правило к ладье крепится. Без шуток…
- Вы чего? К баркасу рулевое весло приделали? – фыркнул я. – За что вы так со старичком-то?
- Что? У тебя, поди, и такого нет, - улыбнулся потомок известных в наших краях кораблестроителей и подмигнул.
- Нет, такого нет. Я рыбу ловить не люблю. Скучно.
- Нравится наша ладья? А, Антон? Ребята? Хотите подняться на борт? – соткался из сумрака черноволосый грек. – Правда, у нас не принято до посвящения в «Воины Ветра»… Но вы ведь уже с нами. Правда?
- Мальчишки, - хмыкнула Ксения и отвернулась. А потом и вовсе вышла из сарая.
- Как-нибудь в другой раз, - вежливо отказался я. Пока, все что удалось увидеть, не нравилось. Кроме Йоргена. Этот парень сразу показался каким-то настоящим. Цельным. Такого хотелось иметь в друзьях.
- Велька говорил, где-то рядом тренируются с острым железом? – завуалировано пригласил я Магниссона выйти на улицу. Сил больше не было смотреть, как, образно говоря, на корову прилаживают седло. – Покажешь?
- Что? Рашидович говорил, ты фехтованием увлекаешься? – спросил стирсман когда мы отдалились от сарая, и грек больше не мог нас слышать. – И Тихомир рассказывал, как ты ловко с драуграми…
- Можно подумать, он что-то в пурге видел, - удивился я. – Я мертвяков-то еле нашел. А если бы не Ведька с его сигналами, точно бы заблудился в круговерти… Да и не было там никакой ловкости. Рубил, как дрова.
Йорген кивнул, и, похоже, не поверил. Но промолчал. А я все-таки решился поинтересоваться:
- Слышал, Магниссоны больше не строят корабли. Мебель теперь, да?
- Угу, - без большого восторга ответил парень.
Говорят, лет сто назад на нашей реке каждый второй корабль был с верфи известного рода. А пароходы так все до одного их постройки были. Семья росла и богатела. А их родовой дар – управлять деревом, словно бы то было податливой глиной – позволяло выпускать суда, как пекарь печет пирожки. Одно за другим. Потом, когда в судостроение металлы заменили дерево, знаменитые верфи закрылись. Но распрощаться с деревом роду уже не суждено. Дар есть дар. Теперь Магниссоны делают самую лучшую мебель в Сибири.
