Закрыв телефон, хмыкаю:
— Может, секретаршу завести, чтобы на звонки отвечала? А то просто нарасхват, хоть номер меняй...
***
Кэйташи Симидзу сидел в знакомом “БМВ”. На парковке кроме него стояло еще три микроавтобуса с логотипами ремонтной кампании и седан в самом углу. Дорого своей машиной владеть в Йокогаме. И за место под четырехколесного друга приходится выкладывать сумасшедшие деньги. Поэтому большая часть народа передвигается на автобусах, подземке и электричках. Например, как я — прикатив на станцию для встречи.
— Конбанва, Симидзу-сама. Надеюсь, дела удалось решить успешно.
“Брат” довольно кивает и протягивает тонкую папку:
— Хисашибури, Тэкеши-сан. Здесь все, что у меня есть на Чжа Хона.
Открываю, начинаю просматривать.
Три фото старика, качество так себе. Но опознать можно. Затем фото яхты у причала. Кстати, видно одного из охранников. Затем краткая справка по банде. Чжа Хон работает вместе с “москитами”, те отвечают за поставку наркотиков местным китайским группировкам. Входят как полунезависимая банда в “Бамбуковый союз”. Сам союз сейчас занимает лидирующее положение в наркоторговле в Азиатском регионе. Самому Хону формально ставят “в вину” умение перерабатывать стандартную дурь во что-то улетное. Препараты вызывают почти мгновенное привыкание и бьют по башке куда сильнее героина или кокаина.
— Чем конкретно китайцы нам мешают?
— Сначала эту заразу распространяли лишь среди варваров. Мы не вмешивались. Но потом часть партии толкнули налево. А рынок дури принадлежит нам. И ты или договариваешься и работаешь с нашего разрешения, отстегивая процент. Или вообще не работаешь.
— Должен ли я передать что-нибудь Хону перед смертью? — возвращаю папку.
Кэйташи молчит, затем стучит пальцем по собранным материалам:
— Тебе не нужно, что я накопал?
— Почему? Я прочел и запомнил. Кстати, яхту они переставили на два места ближе к выходу из марины. Сейчас стоит предпоследней на причале. И охранников двое вместо одного, как на фото.
Убрав папку, “брат” заинтересованно хмыкает:
— Интересный ты человек, Тэкеши-сан. Очень интересный.
— Учусь много, память хорошая.
— Ага. И в парке шестерых сукебан положил меньше чем за минуту. Играя. А у них куча ножей и цепей с собой было.
— Цепей? Так вот они что там в карманах пытались судорожно нашарить, — усмехаюсь и возвращаюсь к интересующей меня теме: — Значит, послание оставлять не надо? Чтобы не спровоцировать войну между борекудан и китайцами.
— Если Чжа Хон скоропостижно отбудет к предкам, войны не будет. Проблема исчезнет сама собой. Без лидера эта группировка загнется. Свои же сожрут. Их терпят только из-за его талантов.
— Понял. Как у меня будет что-то интересное, я перезвоню. Оясуминасай, — пожелав спокойной ночи, вылезаю из машины и топаю обратно к станции. Надо перекусить и можно личные вопросы решать. Заодно подумать, как именно я буду давить пятерых телохранителей китайца, которые все время болтаются рядом с ним на яхте. Будь пистолет с глушителем — вопрос решился бы куда-как проще. Но наплодить в Токио покойников из огнестрела — это запустить местных злющих шершней в штаны руководству полиции. Землю будут грызть, а найдут. Поэтому придется извращаться, согласно местных традиций.
***
Поднявшись на верхний этаж парковки “Птицы”, устраиваюсь с максимальным комфортом. В руках коробка с горячей лапшой, разглядываю заходящее солнце и пытаюсь оценить, сколько с крыши до машин внизу. Шесть этажей тут? Или, считая нижний, семь? В любом случае, лететь далеко и неприятно.
В кармане тренькнул телефон — сработал будильник. Только я хотел попенять другой стороне за отсутствие пунктуальности, как потянулась цепочка микроавтобусов. Два, три, четыре... Да, четыре штуки. Выстроились чуть в стороне от меня, распахнули двери. Наружу полезли бритоголовые ребята в разномастных майках, куртках, спортивных костюмах. Но в руках каждый, что характерно, держал что-нибудь неприятное. Кто железный прут. Кто биту. Кто-то умудрился даже меч в потертых ножнах притащить.
Дебилы, простите меня за столь низкую оценку уровня современной молодежи. Что еще сказать.
Последними на сцену выбрался Иошиэки Ота. Судя по роже воздыхателя первой красавицы класса, он явно настроился отправить меня в полет еще раз. Рядом с ним второй квадратный персонаж, очень похожий на Иошиэки. Похоже — кто-то из родни. Как я и говорил — зассал наш качок один на один встретиться. Ну и сам себе злобный Буратино. Так бы огреб в одно рыло, без публичного унижения. А теперь вон сколько свидетелей. С битами, палками и прочим режущим мусором.
Поесть толком не дадут, уроды.
Глава 7
Дожевывая лапшу, разглядываю сгрудившихся напротив обалдуев. Вид у меня — абсолютно не угрожающий. Я даже повязку с правой руки не снял, так и щеголяю бинтами.
— Что ты там вякнул в школе, коно яро [сволочь охреневшая]? — начинает Иошиэки. Решил взять быка за рога. Это он зря. С такой силовой поддержкой ты либо спокойный, как обожравшийся удав. Либо истеричный, как на всю голову отмороженная мартышка. Для мартышки расклады обычно очень нехорошие. Бежать впереди паровоза и пытаться закидать словами оппонента — глупо. Ты лишь показываешь свой страх, неуверенность и транслируешь это все остальным подельникам. Вожак должен быть альфой, а не побитой собакой с перепуганной мордой.
Проглотив горячий комок со специями, указываю палочками на второго:
— Ты кто, пугало? Не помню тебя.
— Я его брат, бака!
Да что они к этому “дураку” прицепились? Нормальных ругательств нет, что ли?
— А имя у брата есть?
— Меня зовут Коджи Ота! — и грудь выпятил, типа мне это должно что-то говорить.
Подцепляю следующую порцию лапши, прожевываю ее не торопясь и пожимаю плечами:
— Извини, про ваш семейный бизнес я не в курсе. Твоя фамилия мне ничего не говорит.
Похоже, этой фразой я обрушил планку их самомнения ниже некуда.
— Моя семья владеет лицензией на половину телевизионных шоу в Токио!
Со да на [неужели]! Тэкеши, ты же мог сообразить, что логотипы на минивенах что-то напоминают. Хотя меня можно простить, про всякую муть с викторинами и дебильной рекламой надо спрашивать опекуна. Он у ящика каждый вечер торчит. Зато соображалка начинает тут же вертеть колесики счетной машины.
Во-первых, семья точно не из бедных. Хозяева на телевидении деньги мешками считают, на вес. Во-вторых, я всего лишь хотел придурку пару костей сломать в качестве воспитательной меры, а теперь буду действовать по-другому. Ну и в-третьих, я очень сомневаюсь, что два болвана привлекли к вылазке официальные службы родительской конторы. Скорее всего — подгребли кого-то из шпаны. Как это знакомо. Одному такому с хайром на башке я уже объяснял политику партии. Придется еще раз.
