– Что тебе нужно?
Голос его оказался резким, однако не раздражающим.
– Хочу спасти ваши жизни, – ответил я, но, едва закрыв рот, понял, что начал разговор совсем не с того, с чего следовало.
– А нам нужно спасти свою честь.
– Честь есть высшее в жизни, – кивнув, согласился я.
– Если знаешь, как нам спасти свою честь, говори. Мы тебя выслушаем. Но вверенного нам не отдадим ни за что.
– Вы его уже отдали, – сказал я.
«Ветер» утих, и за решеткой вновь появился, сверкнул клыками, полоснул меня огненным взглядом мастиф.
– Вас посадили в эту повозку не для охраны золота от асциан, но затем, чтобы сберечь груз от своих, от наших же нечистых на руку соотечественников. Асциане разбиты – вон, поглядите на них. Мы – люди, верные Автарху, но те, от кого вам поручено охранять золото, нас вскоре сомнут.
– Чтобы добраться до золота, им придется покончить со мной и моими товарищами.
Выходит, в повозке действительно золото…
– Так они и сделают, – подтвердил я. – Выходите и помогите нам отразить нападение, пока у нас еще есть шанс на победу.
Зверочеловек призадумался, и это внушало надежду: возможно, я не так уж ошибся, начав разговор со спасения его жизни.
– Нет, – поразмыслив, ответил он. – Нельзя. Никак нельзя. Может быть, ты предлагаешь разумное – не знаю, судить не берусь. Наш закон – не рассудок. Наш закон – честь и повиновение. Мы остаемся внутри.
– Но вы понимаете, что мы вам не враги?
– Любой, покушающийся на охраняемый нами груз, нам враг.
– Мы тоже охраняем ваш груз. Если эти шлюхи с дезертирами подойдут на расстояние выстрела, вы откроете по ним огонь?
– Да, разумеется.
Подойдя к кучке упавших духом асциан, я спросил, кто ими командует. Поднявшийся оказался только чуть выше ростом, чем прочие. В глазах его поблескивали искорки разума – разума того сорта, что свойственен самым изобретательным из пораженных безумием. Я сказал ему, что послан Гуасахтом для переговоров от его имени, так как немало общался с пленными асцианами и знаком с их обычаями. Все это, как и было задумано, слышали также трое охранников из раненых, видевшие, что Гуасахт заменил меня на позиции.
– Приветствую тебя именем Группы Семнадцати, – откликнулся асцианин.
– Именем Группы Семнадцати.
Изрядно удивленный, асцианин кивнул.
– Нас окружили неблагонадежные подданные Автарха Содружества, враждебные не только Автарху, но и Группе Семнадцати. Однако у нашего командира, Гуасахта, есть план, сулящий всем нам и жизнь, и свободу.
– Число служащих Группе Семнадцати недопустимо уменьшать без цели.
– Вот именно. План таков. Наших дестрие запряжем в стальную повозку – всех, сколько потребуется, чтоб ее вытащить. Тебе со своими людьми тоже придется ее подтолкнуть. Высвободив повозку, мы вернем вам оружие и поможем вырваться из окружения, а после вместе с твоими солдатами пойдем на север. Повозку с деньгами забирайте, ведите к начальству, как и рассчитывали, когда захватили ее.
– Свет Верного Мышления проникает сквозь любой мрак.
– Нет, мы на сторону Группы Семнадцати переходить не намерены. Взамен нам нужна ваша помощь. Во-первых, помогите нам вытащить из грязи повозку. Во-вторых, помогите нам вырваться из окружения. В-третьих, проводите нас через ваши позиции на ту сторону фронта и назад, к своим.
Асцианский офицер бросил взгляд в сторону сверкающей сталью повозки.
– Всякое поражение преходяще, но неизбежный успех может требовать новых планов и бо́льших сил.
– Значит, ты с моим новым планом согласен?
До этого я не замечал, что весь покрылся испариной, но тут от пота защипало в глазах, и я утер взмокший лоб краем плаща – совсем как мастер Гюрло.
Офицер-асцианин кивнул:
– Изучение Верного Мышления со временем открывает каждому путь к успеху.
– Да, – согласился я. – Что ж, я кое-что изучил. Пусть же за всяким трудом нашим отыщется новый наш труд.
Вернувшись к повозке, я обнаружил внутри, за решеткой окна, все того же зверочеловека, но на сей раз он встретил меня вовсе не столь враждебно, как прежде.
– Асциане согласны еще раз попробовать вытолкнуть вашу повозку из грязи, – сообщил я. – Только сначала придется ее разгрузить.
– Это невозможно.
– Иначе золото будет потеряно сразу же после захода солнца. Я не прошу передать его нам – просто выгрузите и возьмите под охрану. Ваше оружие останется при вас, и если кто из людей приблизится к вам вооруженным, вы вправе убить его. Я буду с вами, без оружия. Меня можете убить тоже.
Переговоры затянулись надолго, но в конце концов зверолюди уступили. Тогда я велел раненым, караулившим пленных, отложив контосы, запрячь в повозку четыре пары наших дестрие, а асциане облепили ее со всех сторон, приготовившись тянуть и толкать. Тут дверца в стальном боку повозки отворилась, и зверолюди принялись выносить наружу небольшие металлические сундучки – пока двое трудились, третий, тот, с кем я говорил, стоял возле них на страже. Оказавшиеся куда выше ростом, чем я ожидал, все они были вооружены фузеями, и вдобавок на поясе каждого висел пистолет (а пистолетов мне, кстати заметить, не доводилось видеть с тех самых пор, как иеродулы на моих глазах отстреливались из них от разбушевавшегося Бальдандерса в садах Обители Абсолюта).
Когда все сундучки оказались снаружи, а трое зверолюдей встали вокруг них с оружием наготове, я крикнул:
– Давай!
Раненые контарии хлестнули бичами запряженных в повозку дестрие, асциане напрягли силы так, что все жилы их вздулись, а глаза едва не вылезли вон из глазниц… и как раз в тот момент, когда все мы утратили надежду на успех, стальная повозка, вырванная из объятий размокшей земли, покатилась вперед и грузно проехала не менее получейна, прежде чем раненым удалось ее остановить. Тут Гуасахт, оставивший пост и со всех ног бросившийся к нам, размахивая моим контусом, едва не погубил и себя, и меня, но, к счастью, зверолюди вовремя сообразили, что он не опасен, а попросту в диком восторге.
Однако стоило ему увидеть, как зверолюди тащат сундучки с золотом обратно в повозку, и услышать, что я пообещал асцианам, восторг его изрядно увял. Пришлось напомнить, что он сам дал мне позволение действовать от его имени на свое усмотрение.
– Но я-то, когда берусь действовать, к победе стремлюсь, – с возмущением прошипел он.
Охотно признав за собою нехватку военного опыта, я заметил, что, на мой взгляд, победа нередко заключается в том, чтоб развязать себе руки.
– Это точно, но все-таки я надеялся, что тебе придет в голову лучший выход.
Неумолимо вздымавшиеся кверху, хотя мы и не замечали их движения, горные пики на западе уже впились остриями в нижнюю кромку солнца, на что я и указал Гуасахту.
