Большую часть плавучих островов, собравшихся вокруг нас днем, оставили в тылу, переправив на них женщин и детей. К замку пошло только полдюжины, и мне отвели самое высокое место на острове Ллибио, самом большом из всех шести. Кроме нас со стариком, он нес семерых бойцов, а остальные – по четыре-пять человек каждый. Острова сопровождала флотилия примерно из трех десятков лодок с двумя-тремя бойцами на борту.
Считать грозным воинством нашу сотню человек, вооруженных острогами и ножами, я даже не думал: горстка димархиев Абдиеса рассеяла бы их, как ветер – полову. Однако то были мои соратники, а вести людей в бой – пожалуй, этому чувству нет равных.
На воде не видно было ни огонька, ни проблеска, кроме зеленых отсветов, отражений мириадов листьев Лунного Леса в пятидесяти тысячах лиг от нас. Воды озера напоминали отполированную, на совесть смазанную сталь. Легкий ветерок не взбивал гребни волн в пену, а попросту гнал их вперед – длинные, пологие, наподобие холмов из металла.
Спустя какое-то время луна скрылась за облаком, и я ненадолго задумался, не собьется ли озерный люд с пути в темноте. Однако островитяне вели суда уверенно, точно среди бела дня, и пусть лодки с островами нередко шли совсем рядом, я за все время плавания ни разу не заметил, чтоб кто-нибудь хоть слегка зацепил соседа.
Ночное плавание при свете звезд, в окружении собственного архипелага, в тиши, нарушаемой лишь шепотом ветра да мерным, точно тиканье часов, плеском весел, когда не чувствуешь никакого движения, кроме легкой качки на волнах, навевало покой, даже убаюкивало, так как устал я изрядно, хотя немного поспал перед отплытием, однако ночная прохлада и мысли о предстоящем отгоняли сон прочь.
О внутреннем устройстве замка, который мы собирались брать приступом, ни Ллибио, ни еще кто-либо из островитян мне ничего определенного сообщить не смогли. Главное здание, вокруг стена, вот и вся определенность. Вправду ли «главное здание» – полноценная башня, укрепленная башня, возвышающаяся над стеной, я себе просто не представлял, а уж есть ли там еще постройки, кроме главного здания (например, барбакан), укреплена ли стена башнями сторожевыми либо орудийными, сколько внутри может оказаться обороняющихся… обо всем этом оставалось только гадать. Строился замок два, самое большее, три года трудами окрестных жителей, а таким образом громады вроде замка Акиэс не возведешь, однако для нас даже крепость, вчетверо менее грозная, оказалась бы неприступной.
Вдобавок я отчетливо сознавал, сколь скверно подхожу для командования подобной экспедицией. Сражений я никогда в жизни не видел даже со стороны, не говоря уж об участии хоть в одном. Источником всех моих познаний в военной архитектуре служило воспитание в Цитадели да бессистемные, праздные шатания среди фортификаций Тракса, а все, что знал (или воображал, будто знаю) о тактике, я почерпнул из настолько же бессистемного чтения. Стоило вспомнить детские игры в некрополе, шуточные сражения на деревянных мечах, мне едва – физически, в прямом смысле слова – не сделалось дурно. Нет, не из-за опасений за собственную жизнь, но оттого, что любая моя ошибка могла обернуться гибелью многих из этих наивных, ни в чем не повинных людей, положившихся на меня.
На фоне лунного диска, ненадолго выглянувшего из-за облаков, мелькнули темными росчерками силуэты летящих аистов. Берег на горизонте казался полосой непроглядной, самой темной вокруг темноты. Но вот луну заслонило новое скопление туч, по лбу увесисто ударила капля, и я, сам не зная отчего – несомненно, причиной тому были воспоминания о ливне за стенами домика в ночь схватки с альзабо, – воспрянул духом. Возможно, вспомнился мне в этот миг и ледяной ручей, струившийся со скалы, из пещеры, ведущей в рудник людей-обезьян.
Однако, если оставить в стороне все эти случайные ассоциации, дождь мог оказаться для нас сущим подарком судьбы. Луков у островитян не имелось, а отсыревшие тетивы вражеских луков окажутся нам только на руку, а уж воспользоваться «колдовскими пулями», которыми отстреливался от преследователей лучник гетмана, противнику не удастся наверняка. Вдобавок дождь крайне благоприятствовал скрытному, внезапному нападению, а я давным-давно рассудил, что только во внезапности и состоит вся наша надежда на успех.
Пока я размышлял над планом атаки, в облаках вновь появилась брешь. При свете луны сделалось видно, что мы идем вдоль линии берега, мимо крутых скал, поднимавшихся к небу справа. Впереди далеко в озеро выдавался скалистый мыс еще большей высоты, и я, подойдя к «носу» островка, спросил стоявшего там островитянина, не на этом ли мысу находится замок.
– Нет, мыс обогнем, – ответил он, покачав головой.
Так мы и сделали. Спустив паруса, их подняли на других ветках, в воду с одной стороны островка опустили утяжеленные камнями шверцы, и трое островитян навалились на румпель, уводя островок в поворот. Тут меня осенило: должно быть, Ллибио весьма мудро распорядился пройти к мысу вплотную, дабы нас не заметили наблюдающие за озером часовые… но ведь, окажись на стенах караул, наш невеликий флот обнаружат немедля, как только мы пройдем оконечность мыса! Кроме того, мне пришла в голову еще одна мысль: возможно, строитель замка не стал возводить его на высокой, с виду почти неодолимой скале, которую мы огибаем, лишь потому, что рядом нашлось другое, куда более неприступное место?
И вправду: едва мы обогнули оконечность мыса, впереди, от силы в четырех чейнах вдоль берега, показалась цель – скальный выступ еще круче, еще выше, с глухой стеной на вершине. Над стеною виднелась башня – башня неслыханной, невероятной формы, вроде титанического мухомора.
Увидев ее, я не поверил своим глазам. Огромную, сужавшуюся кверху центральную «колонну», вне всяких сомнений, сложенную из местного камня, венчало металлическое линзообразное сооружение вдесятеро большего диаметра, очевидно, такое же прочное, как и сама башня.
На нашем островке, и в лодках, и на других островах наперебой зашептались, тыча пальцами в сторону замка. По-видимому, невероятное зрелище оказалось для островитян не менее неожиданным, чем для меня.
На поверхности громадного диска поблескивал дымчатый свет луны, поцелуй младшей сестры на челе умирающей старшей. Под диском, в его густой тени, мерцали искорками оранжевые огоньки. Огоньки те скользили, двигались – одни кверху, другие книзу, однако движение их было столь медленным, что мне не сразу удалось его заметить. В конце концов один подполз к самому диску и там, под диском, угас, а как раз перед тем, как мы сошли на берег, на том же месте замерцали два новых.
Крохотную бухту надежно укрывала тень скалы. Однако остров Ллибио наткнулся на мель, прежде чем достиг берега, и мне снова пришлось прыгать в воду – на сей раз удерживая «Терминус Эст» над головой. По счастью, волны прибоя оказались невысоки, а дождь, несмотря на угрожающее скопление туч в небе, еще не начался. Я принялся помогать озерному люду вытаскивать лодки на гальку, а остальные занялись креплением островов к прибрежным валунам канатами, свитыми из жил.
После странствий по горам предательски узкая, сыпучая тропка наверх показалась бы мне пустяком, если б карабкаться не пришлось в темноте. В тот момент, среди ночи, я предпочел бы еще раз одолеть спуск мимо погребенного вод горой города к домику Касдо, пусть даже он был впятеро длиннее.
