— Я такое только от моей бабушки слышал, — тихо возмущался Алексей после очередной встречи с Куроедовым. — Он может говорить о чём-то другом, кроме своего драгоценного организма?
— Ну… вообще-то некоторые его идеи весьма полезные. Не думаю, что мы сами стали бы заниматься выпуском зубного порошка. А он, смотри, и мел закупил, и мяту высушил, и рабочий процесс организовал.
— И нам ещё пытается впарить по пять рублей за фунт! — возмутился Лёшка.
— «Дружба дружбой, а табачок врозь», — хохотнул я. — Ты ему коней тоже продал, а не дарил.
— Сравнил! То американская верховая, а это зубной порошок!
— Уважь соседа, купи и не возмущайся, пусть порадуется коммерсант недоделанный. Он утверждает, что ингредиенты дюже дорогие. Кроме мела, там яичная скорлупа, соль, масла эфирные.
— Он нашего батюшку подговаривает рекламировать товар, — продолжал жаловаться Лёшка.
— Да ради бога, — пожал я плечами. — Приедет снова какой-нибудь чин из столицы, а отец Нестор возьмёт да и порекомендует нужный и полезный товар для чистки зубов. Хотя не думаю, что в столице подобного не знают.
— В столице пользуются другими составами. Мне Куроедов показывал список. Якобы ему по секрету достали.
— И что там? — заинтересовался я.
— В одном варианте перетёртый уголь липы, порошок хины, мирра для запаха и несколько капель гвоздичного масла.
— Хина разве не горчит? — припомнил я.
— Зато противовоспалительное действие оказывает.
— Так-то да, — согласился я. — Но уголь… он на цвет зубов влияет… наверное…
— Не в курсе, не пробовал. Есть еще английский вариант порошка для зубов. Там в составе дроблёный фаянс, кирпичная пыль и внутренняя раковина каракатицы. Как ты понимаешь, для эмали зубов это не самое полезное сочетание.
— А чистый фтор для её укрепления сейчас не получить, — согласно покивал я головой. — На этом фоне состав Куроедова наиболее правильный. Уж он на столичных чиновниках обязательно заработает.
То что кто-то может снова приехать, я ничуть не сомневался. Наш «святой старец» увидел откровение свыше (ну как бы и я тут ни при чём) про то, что Николай I получит травму в Чембаре во время поездки в Пензенскую губернию и проведет там две недели с конца августа следующего 1836 года. Письмо кому-то там батюшка уже отправил и теперь донимал меня заумными дискуссиями на тему того, что ежели он предупредил, то это событие не случится, или предначертанный Богом путь нельзя изменить?
Меня это тоже заинтересовало. Допустим, Николай I не поедет в Чембар, тогда предсказание отца Нестора не сбудется. Он, между прочим, на роль пророка претендует. По этой причине его интересовали изменения событий и последствия.
Задумчиво почесав затылок, я с умным видом сообщил батюшке, что «пути Господни неисповедимы». Откуда мне знать, как изменится ход истории при условии, что Николай I изменит свой маршрут и не станет проверять военные поселения в Харькове?
Алексей тоже метался и планировал изменить историю. Не глобально, пока решил одного Пушкина спасти, предотвратив дуэль. Лично я смысла в этом не видел. Если кто не в курсе или забыл, то я напомню, что всего дуэлей у Александра Сергеевича было что-то около тридцати. Одна-две в год в среднем. Не… нормальное такое развлечение у дворян?
Человеку двадцать первого века никогда не понять, что там за честь такая, чтобы на дуэлях ежегодно стреляться. Пушкину до трагической дуэли с Дантесом везло в том плане, что соперники попадались несерьёзные. Кто-то соглашался на взаимные извинения, кто-то стрелял в воздух, впрочем, как и сам Пушкин.
Не верилось мне, что отмена одной дуэли глобально повлияет на судьбу поэта. При такой маниакальной тяги к дуэлям его кто-нибудь другой пристрелит, потому и отговаривал друга от вмешательства.
— Лёша, как ты себе представляешь визит? Типа здрасте, приехал помещик из провинции и предрекает вам скорую смерть?
— Ага! Точно! Предрекает, — ухватился Алексей за моё нечаянное предложение. — Батюшке нашему нужно сказать, а тот чиновнику из Петербурга.
— И все дружно кинутся Пушкина спасать? — скептически ответил я. — Не забывай, что сейчас среди дворян поэтов до фига. И все таки-и-ие гении… Оценят Пушкина потомки, а сейчас он выскочка с амбициями и большими денежными долгами. Одним поэтом больше, одним меньше — без разницы.
— Может, письмо всё же отправить? — не успокаивался Лёшка.
В конце концов я сумел убедить его, что терять три месяца на сомнительное дело, где нет гарантии достичь нужного результата, не стоит. Письмо с предсказанием от «святого старца» отправить можно, конечно, но не более того. К тому же мы планируем посетить Петербург где-то в тех же числах, когда случится дуэль. На тот момент Пушкин уже будет в глубокой депрессии, его достанут злопыхатели, и вряд ли он согласится отменить дуэль, которую сам же и спровоцирует.
— Возьму инструменты и лекарственных препаратов, сам операцию сделаю, — подвёл итог Алексей.
Тут я предпочёл промолчать, не развивая тему того, кто пустит неизвестного «доктора» к Пушкину. Но вдруг и вправду попадёт в дом к раненому? Опять же пути всё того же Господа неисповедимы.
У нас по плану в ноябре 1836 года грандиозное мероприятие по доставке монументального полотна «Флибустьеры» в столицу. Пока же его Куроедов активно рекламировал среди соседей.
— Новое слово в живописи! Реализм и динамика, — заливал он слушателям в уши.
Нахватался у нас умных слов и втирал их помещикам. Если быть совсем объективным, то получилось сногсшибательно. Вот честное слово, я не ожидал такого результата! Мало ли, что там Лёшка рассказывал и хотел увидеть. Конечный результат даже сам художник не гарантировал. Повезло, что в это время выпускники академии настолько затюканы ограничениями, что своего мнения не имеют. К тому же мы выступали в роли заказчиков, четко ставя задачи и оговаривая концепцию.
Ни с натурщиками, ни с материалами у Тыранова проблем не возникло. Натурщиков так вообще было с избытком. Среди моих крестьян такие колоритные экземпляры попадались! Плюс Лёшка откуда-то парочку калмыков привёл.
Куроедов в обязательном порядке был запечатлён на переднем плане в яркой одежде пурпурного цвета и с саблей наголо. Закончив позирование, Куроедов отправил своего поверенного в Петербург оформлять патенты на совместное изобретение пурпурной краски и анилина, полученного из гидроксида калия.
Пурпур был единственным цветом, который Лёшка согласился «подарить» в качестве соавторства Куроедову. И только по той причине, что помещик невольно напомнил об этом открытии, закупив для своего драгоценного здоровья несколько фунтов хинина (вдруг малярией заболеет, а лечится нечем). Подцепить малярию в нашем регионе весьма проблематично, но возражать Куроедову никто не стал. И Алексей удачно припомнил об открытии английского химика Уильяма Перкина, который хотел синтезировать хинин, а в ходе экспериментов с анилином и спиртом получил пурпурную краску.
