По заверениям помещика и не такие признавались. Сомнения у меня оставались и, возможно, я бы не стал давать делу ход, но тут Тырановы заявились со скандалом, требуя несуществующих денег за патент. Я еще пытался им объяснить, что это художник платил деньги за оформление документов, а не наоборот. Меня не услышали и пообещали отправиться к судье.
— Значит, сами виноваты, — рыкнул я им в спину и решил действовать на опережение.
К тому же секретарь Куроедова как раз грамотный документ написал. Там мы свои заключения изложили чётко и по пунктам. Оставалось добавить взятку и дело, как говорится, в шляпе.
Так оно всё и получилось. Какие-то примитивные в это время преступники. Мы почти не потратили времени на раскрытие убийства. Никаких долгих размышлений, метаний, поиска свидетелей и доказательств. Люди этого времени просты и имеют скудную фантазию. Захотелось денег — стукнул по затылку. Нет бы алиби озаботиться, подставить кого-то, устроить всё затейливо. Сказывается недостаток образования, да и отсутствие достойных примеров. Стоит ли выпускать этого джина из бутылки раньше времени и начинать писать детективы?
Тырановы во всем сознались.
Предположу, что в любом другом случае преступник мог отделаться и каторгой, но не в нашем варианте. Резонанс в связи со смертью художника оказался сильный. Петербург только-только перестал обсуждать это событие, а тут нашли убийцу! Итог был очевиден. Дядю Алексея Тыранова должны были казнить, тёте достался десяток ударов кнутом (плети в качестве судейского наказания не используются) и дальше дама была выслана куда-то на поселение в Сибирь.
— Обязательно нужно сообщить Михаилу, чтобы принял наследство брата, — подвёл я итог всему. — Пора домой.
Справочник мы отпечатали. Пять сотен экземпляров оставили на продажу. Десяток занесли в медицинскую академию в качестве подарков. Двести штук взяли с собой. В нашей глубинке Куроедов найдет кому их сбыть. Пока не начались споры и крики по поводу содержания справочника, лучше смыться.
Кто захочет опротестовать, может лично провести опыты и исследования. Чтобы высказать своё «фи» и несогласие с авторами, нужно до них добраться. А дома нам не только «стены помогут», но старец Самарский. Да и сомневался я сильно, чтобы эти доктора и профессора помчались следом. А к следующему визиту в столицу страсти должны стихнуть.
Глава 9
Путешествие весной по дорогам России это нечто невообразимое. До Москвы мы добрались относительно нормально. Наши тяжеловозы могли вытащить кареты из самых глубоких ям, заполненных смесью воды, грязи и размокшего снега. Где не получалось парой, запрягали четверых коней. Один раз помогли какому-то столичному чиновнику и зареклись делать это в дальнейшем.
Возможно, просто кадр такой попался, но мне проявлять благотворительность резко расхотелось. Мужчина не только спасибо не сказал, он вообще оказался ещё той сволочью. С ним мы пересеклись на ближайшей станции. Путешествовал чиновник не один. В его подчинении были слуга и парнишка лет семнадцати. Чем-то он не угодил или не так сказал. Мужчина его начал избивать прилюдно. Бил кулаками довольно сильно. Когда парень упал, то добавил ногами. Никто не вмешивался и останавливал. Такие избиения младших по должности дело обычное.
Мы с Лёшкой было сунулись, но Куроедов остановил, кратко пояснив, чем может обернуться заступничество. Парень потом выбрался из-под лавки, куда его загнал пинками начальник, и, кланяясь, поблагодарил за науку. Дальше сел рядом с возницей и продолжил путешествие с чиновником.
В другой раз мы наблюдали сцену жестокости, но уже не по отношению к человеку, а к коню. Чиновник был другой, а повадки схожие. Пользуясь тем, что лошади почтовые, он вначале избил животное, а после приказал умертвить. Чем уж ему не угодил конь, мы так и не узнали. Снова Куроедов отговаривал вмешиваться, мол, кому надо разберутся, деньги господин заплатит.
Соседа подобные сцены ничуть не удивляли. Помещики в это время подвергают крепостных крестьян более серьёзным наказаниям за самые мелкие прегрешения, и сам Куроедов отнюдь не ангел во плоти. Пусть и сократил свой гарем, но крепостных крестьян за людей не считает.
Наверное, я никогда не привыкну к этой стороне жизни в девятнадцатом веке. Идти против системы бесполезно, пополнять число ссыльных в Сибирь у меня нет желания.
Так что сосредоточился на том самом прогрессорстве. В Петербурге своеобразную диверсию мы уже устроили, теперь на очереди был Московский университет, с профессорами которого уже доводилось сталкиваться. Люди эти вполне просвещенные. Я им чуть позже периодическую систему химических элементов подкину. Пока же пусть наш медицинский справочник почитают.
Куроедов согласился не продавать в Москве книги, а сделать подарки, присовокупив к каждому экземпляру адрес. Ну-ну. Скандал в медицинской академии ничему его не научил. Медики во все времена были самыми консервативными из учёной братии. Ох и забросают они письмами Куроедова! Хотя… возможно, на это и был расчет. Сбылась мечта заурядного помещика — стал более известным, чем покойный папенька. Есть чем прихвастнуть перед соседями.
Пока же до тех соседей ехать и ехать. Мне казалось, что я давно привык к неустроенному быту девятнадцатого века, но, как оказалось, это я просто весной не ездил на дальние расстояния. Возницы, пообщавшись на станциях со служивым людом, рассказывали, что в сухую погоду почтовые лошади даже по ночам везут путешественников. Якобы пятьсот вёрст за трое суток преодолевают. Несильно я верил в эти сказки, но был согласен, что со сменными почтовыми лошадьми мы бы продвигались гораздо быстрее.
Пока же преодолевали путь под дождём и в грязи. Последняя была кругом и везде. Отсыревшая одежда не успевала к утру просохнуть, приходилось надевать влажные вещи и сырые сапоги. Лёшка с Куроедовым простыли и дружно выискивали в справочнике симптомы самых невероятных болезней. Попутно пытались чем-то лечиться. Я им в Покрове прикупил мёда и прополиса. Цены явно были завышены раза в два, чем в Самарском регионе. Но всё лучше, чем слушать нытьё Куроедова об отсутствии лекарств.
Меня насморк и прочие симптомы простуды обошли стороной, зато выскочило несколько фурункулов. И в таких неудобных местах, что дамам я их не стал бы демонстрировать. В результате в карете сидеть мог на одном полупопии, а ночью спал только на животе, поскольку спина и шея были покрыты гнойниками.
Лёшка предлагал их вскрыть, но я не рискнул. Ещё какую заразу в организм занесу. А фурункулы из-за сырости не проходили. Не успевали одни сойти, как на том же месте вскакивали новые. В общем, сплошное мучение и плохое настроение.
Результат нашей поездки в Петербург уже не выглядел так чудесно, как казалось до этого. Тыранова убили, картину мы отдали бесплатно в дар, гувернёра сыну я не нанял. Из сомнительного приобретения только дед в тушке Пети. Он как раз был всем доволен. С радостью туриста рассматривал все, мимо чего мы проезжали. Мне приходилось отвечать на многочисленные вопросы деда, поскольку ехали в одной карете. Всех сопливых и кашляющих разместили во второй, где секретарь Куроедова ухаживал за хозяином и Алексеем.
