А Зарница тем временем состоялась в плановые сроки, пионеры взяли штурмом укреплённую позицию, и получив свою порцию адреналина, расползлись по палатам переживать и обсуждать войнушку вновь и вновь.
Виктор ко всему этому относился спокойно, отработав всю историю на радиостанции, и получив за это благодарственное письмо от дирекции лагеря, которую возглавил физрук Марат Сагитов.
Происшествие в лагере, с родителями не обсуждали, только отец сказал, что он им гордится, а мама потребовала «больше не влипать во всякие истории».
Девочки в последний день совали записки с адресами и телефонами, но Виктор, всё собрав в кучу, сжёг на пляже, и растёр пепел по песку.
В июле съездил с родителями на юг, в Гурзуф, где до одури купался, и плавал в море, загорел до шоколадного цвета, и таки ухватил женского внимания от студентки второго курса ленинградского Мединститута, естественно скрыв свой возраст. И сразу встал вопрос финансового обеспечения любовного процесса, ибо красивые девушки требуют красивого ухаживания в красивом месте. Просить деньги у родителей Виктор посчитал пошлым, и решил озаботиться вопросом самостоятельно.
Единственным доступным источником денег, был робингудинг криминала. Что само по себе было непросто и требовало тщательной подготовки, чтобы однажды не оказаться неопознанным телом в двухэтажной могиле.
Наблюдение за парочкой солидных господ в дорогих костюмах, и с тяжёлыми золотыми перстнями на пальцах, дало три потенциальных адреса в Ялте, один из которых оказался подпольным игорным домом.
Внутрь Виктор естественно не заходил, но судя по машинам, которые паслись у входа, всё происходило на самом высоком уровне. Директоры городских торгов, министерских отделов, и конечно секретари самой пролетарской в мире партии, разного калибра.
Играли здесь вполне солидно, собирая за пару дней кучу денег, которые упаковывали в самый обычный с виду чемодан и под охраной пары уголовников, неприметный человечек вёз в местное хранилище общаковских денег, откуда они расходились по разным нуждам. Закупку товара, подкуп, и вообще обеспечение сытой и нескучной жизни общественных крыс.
В подвале здания на набережной, Виктор устроил себе базу, собрав туда, всё что нужно для дела. Набор для смены внешности и подручные средства. Самая напряжённая игра конечно была в пятницу и субботу, потому что кое-кто специально прилетал в Ялту на выходные. Конечно выгоднее было бы робингудить игровой банк где-нибудь в Сочи, и в бархатный сезон, когда туда собиралась высшая картёжная лига СССР, но не всё сразу.
Инкассаторов Виктор ждал у самой двери подпольного игорного дома, возясь для виду с телефонной коробкой.
Сначала вышел широкоплечий мужчина двухметрового роста в свободном светлом костюме, оглянулся, и посчитав монтёра деталью пейзажа, дал команду выходить остальным. Ещё одному охраннику, и невысокому мужчине в футболке, штанах и сандалиях на босу ногу, который нёс небольшой чемоданчик, который обычно использовали всякие ремонтники, и дети в пионерлагерях.
Когда здоровяк отошёл назад, давая дорогу остальным, Виктор вырубил его точным ударом большого гаечного ключа, завернутого в тряпку. Мужчина сразу стёк на асфальт, и следующий удар пришёлся в затылок того что нёс чемодан, и только последний успел среагировать, начав разворачиваться и ныряя рукой куда-то подмышку. Но получив тем же ключом по лбу на обратном ходу, потерял интерес к происходящему, и прилёг прямо на своих друзей.
Виктор спрятал орудие преступления в инструментальный ящик, и подхватив чемоданчик с деньгами, спокойной походкой пошёл к выходу со двора.
Добравшись до промежуточной точки, сменил внешность, стерев краску с лица, и сняв растительность, ещё раз изменил внешность, на этот раз преобразившись в модного пижона, с огромными солнечными очками, в ярко-жёлтой рубашке, сиреневых штанах — клёшах, и модных ботинках с мощным каблуком. Весь этот «армянский шик», Виктор приобрёл пакетом у торговца на Ялтинском рынке за шестьдесят рублей и это ещё он не сильно торговался. Сделанное и пошитое из бросовых и бракованных материалов в подпольном «цехе», одежда и вещи могли прослужить самое большее пару недель, что, впрочем, устраивало отдыхающих.
Деньги пересыпал в сумку, и подхватив тяжёлую, но такую приятную ношу, вышел под палящее солнце Ялты.
Он понимал, что искать его будут серьёзно, поэтому сменил внешность ещё пару раз, и вернулся в пансионат в Гурзуфе только под вечер.
Всего в чемодане было полтора миллиона купюрами по сто, пятьдесят и двадцать пять рублей. Купюры были новые, причём несколько пачек — невскрытые банковские упаковки. И если четвертаки были на юге вполне законным средством платежа, но пятидесятирублёвые купюры уже редкостью, а сотенные использовались очень редко, в основном при крупных покупках, и отследить их было проще простого.
Но Виктору было достаточно и четвертаков которых было на сто пятьдесят тысяч. Остальное он спрятал в вентшахте старого бункера времён войны.
Благодаря своевременно проведённой экспроприации, роман Виктора с подтянутой и стройной студенткой получил дальнейшее развитие, и при расставании Елена даже чуть всплакнула. Терять щедрого и представительного кавалера ей категорически не хотелось, но она посчитала что Виктор из детей московских небожителей, а женить такого на себе, простой студентке меда, было совершено невозможно.
На август, когда ему исполнялось шестнадцать, Виктор не планировал никаких поездок, потому что нужно было разобраться со школьными делами. Его предшественник не то чтобы сильно запустил учёбу, но очень сильно снизил обороты, и в результате оценки тихо поехали вниз. Кое-что даже до тройки. Поэтому он планировал что-то пересдать, что-то досдать, написав рефераты и всё в таком духе.
С начала августа большинство учителей уже можно было застать в школе, поэтому Виктор довольно просто пересдал все предметы, которые хотел, и даже подправил оценку по английскому и договорился по немецкому, за весь год, чтобы заранее получить оценку и не тратить время на посещение этих уроков.
Ещё, нужно было решить вопрос с совершенно ублюдочной школьной формой, которую стоило затолкать во все места художнику и швеям, создававшим этот «шедевр». Николай Борисович Шеин, шивший костюмы в английском стиле, взялся сделать всё то же самое, но достойное носки, а ещё пару костюмов на выход, которых у Виктора просто не было. Профинансировал всю историю отец Виктора, который просто кивнул на просьбу выделить двести пятьдесят рублей на пошив одежды, встал, достал из буфета вскрытую пачку пятирублёвок, и не считая вручил сыну.
— А то вот пригласят тебя в Кремлёвский дворец на награждение, и пойти будет не в чем. — Неловко пошутил он.
Виктор мог и вовсе не брать деньги у отца, тем более что костюмы в ателье стоили куда дороже двухсот пятидесяти рублей, но вопрос легализации доходов был непраздным. У школьника в СССР просто физически не могло быть законным образом полученных крупных денег. Только от родителей, ну или выигрыш в лотерею. Кстати крупные выигрышные билеты лотереи в СССР стоили как минимум на двадцать процентов дороже номинала, потому что позволяли легализовать доходы.
