— Дороговато выходит. — Заметил один из генералов.
— Дороговато? — Переспросил маршал. — А сколько снарядов вам нужно будет на подавление вражеской батареи? А сколько они успеют накидать в ответ? А столько будут стоить разбитые пушки? А жизни солдатские посчитали? Один батальон наголову разбил другой, не понеся никаких потерь! А техника? Да плевать тридцать раз на технику. Мы этих птичек если надо наштампуем тысячами. Один такой прибор, при должном умении снесёт и танк. Десять кило взрывчатки это не баран чихнул. А новый танк стоит восемьсот тысяч рубликов и это без потерь в людях, которые оценить невозможно. А если зенитная батарея или вот как сейчас пункт управления, или фронтовой аэродром? Сколько у него радиус?
— Пока пятьдесят километров.
— Да на пятьдесят километров мы попадаем только чудом, или заваливаем цель сотнями снарядов. Пятьсот тридцать… Да даже за пять тысяч он будет окупать себя с лихвой. — Маршал погладил ладонью корпус беспилотника. — Отличную технику вы создали товарищи. — Он крепко пожал руку Петру Александровичу. — Буду ходатайствовать о награждении вас и всей вашей бригады, государственными наградами. Вы же кстати, и за Альбатрос у нас ничего не получили? Ну вот, будет повод отметить чем-то серьёзным. А вы товарищи, — маршал обернулся к генералам и полковникам, стоявшим вокруг, — давайте работайте. Грядёт новая война с новыми вводными. Нужно учитывать уже вот эту реальность. Искать средства маскировки, скрытного выдвижения и работы из укрытий…
А созданный в цехах производственного объединения «Кулон» Як-18 ПК, прозванный испытателями «Стриж», на Всесоюзном чемпионате по высшему пилотажу буквально порвал всех соперников, выделывая такие кружева, которые другие машины физически выполнить не могли. И конечно взлёт с короткого разбега в пятьдесят метров, взлёт «свечкой», и практически полное зависание в воздухе, стали его фирменным знаком. От прежней машины на осталось только внешние очертания кабины, и заднего оперения, а остальное было новым.
Успех на чемпионате в Ереване, сразу сказался на положении Тамары Анатольевны, и она уже не была заместителем главного химика-технолога, а стала руководителем отдельного направления полимерных композитов и одним из заместителей Генерального Конструктора, что в свою очередь сказалось и на зарплате, и на общем авторитете.
Всю осень Виктор, удачно соскочив с сельхозработ, провёл в тренировках, и иногда выбираясь пострелять в тир при воинской части специального назначения, куда ему устроили пропуск по протекции Судоплатова. Туда же выбирались отвести душу «Весёлые ребята» как себя прозвала дружная компания отставных сталинских соколов, во главе с самим Павлом Анатольевичем. Особенный интерес к нему проявляла Зоя Ивановна Воскресенская, которая словно невзначай заводила разные разговоры пытаясь выяснить для себя его принадлежность к системе обучения кадров спецназначения. Эта игра забавляла Виктора, тем более что он не скрывал своих знаний внутренней кухни Ленинской Технической Школы, и её Спецкурсов.
В конце концов, Зоя Ивановна, получив очередной ответ с хохотом подняла руки.
— Всё. Сдаюсь. — Она покачала головой. — Так откуда же ты? Неужто кто-то из моих учеников свою школу создал?
— Нет Зоя Ивановна. — Виктор оглянулся, и увидев, что в подвале никого кроме них нет, подошёл к двери, открыл её и проверив коридор, закрыл на засов. — Я набор сорок первого года. Школа Юность. Куратор Павлов Игорь Анатольевич. Пару раз был у вас в кабинете, когда… — Он вздохнул. — Когда двух поселковых, нашли с перерезанным горлом.
— Ваня, — Она неверяще всмотрелась в его лицо. — Гагарин? Ты же в пятьдесят пятом в Судане…
— В этой реальности — да. А в моей истории дожил до две тысячи двадцать второго, и вот, неведомым образом переместился сюда, в тело тогда ещё школьника Виктора Николаева.
— Дела. — Воскресенская, медленно вытащила магазин, положила Браунинг на стол, и сняла наушники. — Такое мне в голову точно прийти не могло.
— А в двадцать втором веке — обычный сюжет для сотен романов. — Виктор тоже разрядил свой Брауннинг [4], и положил пистолет в коробку. Пойдём чистится?
Пока чистили оружие, Виктор задался простым вопросом. Почему это советская армия пользуется пистолетом Макарова, который в общем неплох, но например для военных не годится категорически поскольку позволяет лишь с честью застрелиться. Короткая прицельная планка, резкая отдача, неудобная рукоять, и совсем небольшой магазин сравнимый с револьвером. Всё его преимущество в простоте, и дешевизне, что хорошо лишь в узком диапазоне возможностей.
Обычно Виктор писал свои эссе, на конспиративной квартире в Трёхпрудном, и в конце обязательно добавлял что-то от себя. В этот раз, приехав на квартиру, он быстро ответил на все вопросы о политических перспективах Южной Америки (Какие могут быть перспективы у цирка?), и обстоятельно расписал, чем плох пистолет Макарова, и почему нужно купить у бельгийцев лицензию на Браунинг Хай Пауэр, а заодно возможно и на 51 Беретту[5]. Закончив, Виктор положил документы в сейф, закрыл замок, и постучался в дверь комнаты.
— Вера, я закончил.
— Отлично. — Девушка открыла дверь, щёлкнув замком. — Можем выйти вместе.
— Могу даже отвезти тебя куда скажешь. Я на машине.
— Ой, неудобно… — Вера сморщила носик.
— Неудобно на потолке спать. — Виктор помог девушке надеть пальто, и стал одеваться сам. — Одеяло нужно гвоздями прибивать.
Рыкнув мощным мотором, и чуть присев, Волга резво стартовала с места, сразу влившись в плотный поток машин. Вечером был самый пик движения. Люди ехали с работы, торопились в развлекательные учреждения, и вообще спешили жить. Виктор уставший за день в Институте, а после успев поработать в тире, и с аналитикой для Брежнева, уже ничего не хотел, кроме как поесть и спать, поэтому, выгрузив девушку у её дома, и проследив чтобы она вошла в квартиру, поехал в ресторан за едой, потому что готовить не было никаких сил.
С появлением в столице кооперативных ресторанов, проблема со свободными местами совершенно исчезла. Да в самые модные точки по-прежнему стояли очереди, но в основном. Уже было куда вечером пойти и посидеть, не засовывая трёшку в потную ладонь швейцара, и не морщась при виде захватанного меню. Все заведения быстро сообразили в чём смысл, и обслуживание улучшилось в разы.
Виктору подсказали ресторан Тбилиси, на Калининском, и после разведки, он брал еду оттуда. Готовили в основном грузинскую кухню, но часто делали вообще кавказскую, и даже временами европейскую экзотику, например, блюда Иберии. Виктор всегда возил с собой в багажнике пару трёхлитровых металлических термосов, и зайдя через задний вход, быстро договорился с заведующим производством, ему насыпали чанахи и хинкали, рассчитался наличными, и аккуратно сложив всё обратно в багажник, поехал домой.
Кооперативы открывались по всей стране, но лишь для производственных были налоговые послабления, льготы по закупкам, и кредиты по ставкам как для госпредприятий. Большой скандал случился, когда несколько парней захотели открыть кооператив по продаже автомобилей. Никаких правовых запретов не было, но минторговские чиновники буквально выпрыгнули из штанов, чтобы запретить и не пустить чужих людей на свою поляну. И тут как-то вроде совершенно случайно всплыли цифры торговых накруток на всю продукцию, начиная от хлеба до автомашин. И выяснилось удивительное. Оказывается, основную прибыли с продажи населению чего бы это ни было, имеет не производство, и не энергетики, а именно торговля, накручивая самое меньшее пятьдесят процентов, на каждую единицу товара. Конечно львиную часть забирало себе государство. Но и торговля не была в накладе, получая просто баснословные прибыли, которые фактически не на что было тратить. Закатывались какие-то сумасшедшие юбилеи Торгов и вечера для ветеранов, с приглашением самых именитых звёзд эстрады, и гонорарами больше чем в кино, строились дома отдыха, а меню в пионерлагере Министерства Торговли могли позавидовать и весьма уважаемые курорты Лазурного Берега.
