– А кто поручится, что вы действительно вычислили вора?
– Порука тому – мои отношения с шахом, – отвечал я. – Он позволил мне произвести такие следственные действия, которые не позволил бы больше никому.
Монтефорте думал, морща лоб.
– Бéне, – наконец сказал он, – бéне
[9]. Мы с вами благородные люди и не станем друг друга обманывать, не так ли?
Особенно ты благородный человек, подумал я, но вслух, разумеется, говорить такого не стал. Итальянцы обидчивы, так что наше соглашение могло бы сорваться еще до заключения.
– Итак, что вы хотите? – спросил граф.
– Того же, что и прежде – сказал я. – Имя и адрес девушки.
Полицеймейстер хлопнул себя по ляжкам.
– Вам просто понравилась девчонка! – закричал он, грозя мне пальцем.
Я молча ухмыльнулся – пусть думает что хочет. Он велел слуге принести бумагу и перо. Бормоча что-то вроде «от какой ерунды зависит благополучие государства», он написал имя и адрес и передал листок мне. Я взглянул на листок: похоже, граф не врал, во всяком случае, девушку действительно звали Ясмин.
– Если вы решили поразвлечься на ее счет, должен вас предупредить, что девушка принадлежит к знатному роду – сказал он. – Впрочем, вы ведь завидная партия, за вас любую отдадут – не исключая и какую-нибудь жемчужину из гарема, которая надоела шаху.
И он захохотал, довольный шуткой.
– Почему вы решили, что я женюсь на ней? – спросил я несколько брезгливо, меня утомил этот итальянский авантюрист.
– Да потому что это – самое простое, – отвечал он. – Временная жена, что может быть удобнее? Надоела она тебе, крикнул ей «разведена» – и свободен.
– Прощайте, господин полицеймейстер – сказал я и направился к выходу.
Несколько секунд он оторопело молчал, потом закричал мне вслед со все возрастающим беспокойством:
– Эй, эй, дженерале, а как же наш договор? Вы ведь обещали сказать мне, кто похититель.
– Я обещал вам сказать не кто вор, а где он прячется, – бросил я через плечо.
– Ну, и где же?
Тут я все-таки остановился, повернулся к нему, несколько секунд молчал, испытывая его терпение, а потом проговорил значительным голосом:
– Ищите вора в гареме шахиншаха.
Наверное, несколько секунд он не мог выговорить ни слова от изумления.
– Что это значит – спросил он растерянно, – я не понимаю! Объяснитесь, дженерале!
– Это значит именно то, что я сказал: вор прячется в гареме, – объяснился я.
– Но кто он, кто?!
– Этого я не знаю. Напрягите ваш сыскной гений – и шахиншах вас озолотит.
Он молчал где-то с полминуты, потом разразился бешеной бранью.
– В гареме, – кричал он, – в гареме! И что мне теперь с этим делать? Там же сотни человек! Жены, наложницы, всякие родственницы и прислужницы, не говоря уже о евнухах! Вы обманули меня, обманули! Бастáрдо, кольо́нэ!
[10] Вам это с рук не сойдет, попомните мое слово!
Но я уже не слушал его и покинул дворец. Конечно, он никогда не найдет вора в эндеруне, да его никто туда и не пустит. Однако совесть меня совершенно не мучила, этот мерзавец из всего стремился извлечь выгоду.
* * *
Я немедленно отправился по данному мне адресу. Ганцзалин куда-то исчез, впрочем, он мне сейчас и не был нужен. Дом Ясмин располагался в европейской части города, некоторые состоятельные персы предпочитали жить тут – в основном ради престижа. Я постучал в дверь скобой и стал ждать.
Спустя, наверное, минуту дверь открылась, и на пороге возник привратник. Сказал что-то по-персидски.
– Прошу прощения, я говорю только по-тюркски, – отвечал ему я.
Он перешел на вполне сносный английский и спросил, что мне угодно.
– Я хотел бы видеть мисс Ясмин – сказал я.
Он не выразил никакого удивления – видимо, иностранные гости в этом доме не были редкостью. Поинтересовался только, какое у меня дело к госпоже.
– Передайте, что я привез новости из эндеруна, – отвечал я.
И это его не удивило: иностранцев в Персии было много, и исполняли они подчас самые неожиданные функции. Слуга молча исчез, а я остался снаружи в приятном обществе входной двери.
Спустя примерно минуту дверь порывисто открылась: на пороге стояла Ясмин. Увидев меня, она вздрогнула и попятилась.
– Вы? – воскликнула она. – Как вы меня нашли? Что вы здесь делаете?!
– То же самое я хотел бы спросить и у вас, мой маленький шпион, – отвечал ей я. – Почему вы не оставляете меня в покое?
Из-за ее спины выглядывала престарелая персидская дама – то ли родственница, то ли приживалка, то ли просто прислуга. Ясмин оглянулась на нее и снова повернулась ко мне.
– Умоляю вас, не здесь, – заговорила она быстро и жалобно. – Я отвечу на все ваши вопросы, но здесь это совершенно невозможно.
– Тогда где и когда? – спросил я железным голосом: пусть не думает, что из меня можно вить веревки.
– Через полчаса возле Патронного завода, – ответила она и захлопнула дверь у меня перед носом.
* * *
Патронный завод был недалеко, так что я пошел пешком и не торопясь. Но все равно явился на встречу раньше условленного времени. К счастью, иностранцев в этой части Тегерана хватает, так что я не выглядел совсем уж белой вороной. Барышня, как и свойственно всем барышням, безбожно опаздывала. Стоять столбом, привлекая общее внимание, мне не хотелось, поэтому я купил местную газету «Экó де Пéрс» и скрылся за французскими литерами.
Впрочем, не прошло и получаса после назначенного времени, как возле меня остановился крытый экипаж. Из окошка высунулась женская ручка в белой перчатке и поманила меня. Я открыл дверь, забрался внутрь и сел на сиденье напротив Ясмин. Она ударила кулачком в потолок, и карета тронулась.
В этот раз Ясмин оделась по-европейски, в зеленое атласное платье, но все же прикрывала лицо шелковым китайским веером. Впрочем, глаза ее были видны хорошо и смотрели на меня не без кокетства.
– Где ваша дуэнья? – поинтересовался я.
– Оставила ее дома, – беспечно ответила девушка.
– Я слышал, у вас барышни не могут ходить одни, только в сопровождении.
– У нас в Персии, как и везде, богатые и знатные имеют некоторые привилегии, – засмеялась она.
Однако мне было не до смеха, и я хмуро молчал, ожидая, когда она начнет разговор. Она, впрочем, предпочла городить какую-то чепуху. В частности, заявила, что, судя по всему, я тут совершенно обжился.
