– Как ты здесь оказалась?
– Я следила за тобой, – просто отвечала Ясмин. – Когда поняла, что вас оставили здесь умирать, достала веревочную лестницу с крюками, забросила ее на башню и залезла сюда.
– Значит, пришла доделать свое черное дело… – я не мог на нее больше смотреть.
– Черное дело? – ее голос звучал удивленно. – Я пришла спасти вас, как спасала всегда.
– Элен мне все про тебя рассказала… – голос у меня был сорван, я не мог говорить громко, но в кладбищенской тишине дахмы каждый звук разносился необыкновенно далеко. – Я знаю, что ты родственница Зили-султана.
Она на миг смутилась, но отпираться не стала.
– Да, я его родственница. Точнее, родственница его матери.
– Значит, тебя послали следить за мной и… и уничтожить меня, – я не мог смотреть в ее глаза, черные, как колодцы. – Радуйся, ты победила.
Несколько секунд она только молча глядела на меня, потом тихо заговорила.
– Меня на самом деле послали следить за тобой. И если понадобится, уничтожить. Но я была слишком неосторожна. Я провела с тобой в тахтараване целый день. И после этого я уже не могла делать то, ради чего меня к тебе отправили. Ты оказался слишком хорошим человеком и я… я не смогла. Поэтому я устроила так, что полиция меня схватила – мне надо было чем-то оправдать свое бездействие.
– А кто преследовал нас все это время?
– У эндеруна много лазутчиков, у него везде глаза и руки. Как могла, я оберегала тебя, ты об этом уже знаешь.
Я отвел глаза.
– Я тебе не верю.
Несколько секунд она молчала. Потом заговорила вновь.
– Пускай. Я все равно спасу тебя. И тебя, и твоего слугу.
Я скрипнул зубами, вспомнив о Ганцзалине.
– Ты опоздала. Ганцзалину уже никто не поможет. В него ударила молния, он мертв. Мертв…
Ясмин растерянно умолкла. Потом сказала:
– Но ты-то жив! И тебя еще можно спасти.
Несколько секунд я молчал. Мне очень хотелось довериться ей. Но я не мог.
– Ты меня не обманешь, – проговорил я. – Элен мне все про тебя рассказала.
Она покачала головой.
– Элен… И ты ей поверил? Она же работает на англичан, она шпионка, как и ты. Как все мы… – поправилась Ясмин, перехватив мой взгляд.
Я хрипло рассмеялся.
– Как все мы… Элен – чистая душа. Ты клевещешь на нее.
– Зачем мне клеветать? Это она выдала тебя Зили-султану, она виновата во всех твоих бедах. Она, а вовсе не я.
С минуту я молчал. Потом сказал:
– Освободи меня.
Ясмин торопливо вытащила из складок одежды кинжал и наклонилась надо мной.
– Нет-нет-нет, – раздался за ее спиной знакомый голос. – не надо лишней суеты. Никто никого не освободит.
В мгновение ока Ясмин повернулась назад и тут же отпрянула. В трех шагах от нее – я глазам своим не поверил – стояла Элен. Луна делала ее белую кожу еще белее, волосы под луной были не золотыми, а серебристыми, казалось, что перед нами – выходец с того света. Одета она была в коричневую «амазонку» – костюм для верховой езды.
– Ах, этот глупый принц с его восточным людоедством, – криво улыбнулась Элен. – Надо было просто тихо придушить вас и потом отправить в дахму. Но он непременно хотел вас помучить перед смертью. Нет, мстительность не грех, но большая глупость. Сколько замечательных предприятий провалилось из-за этого сильного чувства. Если ты решил уничтожить врага, это надо делать решительно и сразу, а не растягивать удовольствие. Но я, разумеется, не могла бросить тебя на произвол судьбы. Я должна была исполнить свою миссию. Точнее, свое задание.
– Элен, я не понимаю… – я никак не мог поверить в происходящее. – Какое еще задание, о чем ты?
– Ты мое задание, милый, – почти ласково улыбнулась Элен. – Проще говоря, я должна была тебя обезвредить. Клянусь богом, меньше всего на свете я хотела твоей смерти, но ты проявил себя слишком опасным, слишком изворотливым. Из-за тебя стратегические расчеты британского правительства оказались на грани провала. Поэтому пришлось подбить принца расправиться с тобой. Правда, я полагала, что это будет выглядеть куда проще, и вовсе не рассчитывала на такие мучения. Ты видишь, любимый, я вовсе не чудовище. И наша связь для меня очень много значит.
– Я вижу, – пробормотал я. – Получается, то, что о тебе сказала Ясмин, все правда?
Она засмеялась как-то невесело.
– Ну, всей правды обо мне никто не знает. Например, что мне не 22 года, а уже 28. Но это ничего. Эту правду вы унесете в могилу…
И она сделала шаг в нашу сторону. Ясмин мгновенно направила в ее сторону кинжал.
– Не подходи, ведьма!
Даже в ночи было видно, как перекосилось лицо Элен.
– Дикарка зовет меня ведьмой? Это смешно…
Ясмин стремительно прыгнула вперед и полоснула кинжалом Элен прямо по лицу. Но та в последний миг успела отскочить.
– Я еще думала, не оставить ли тебя в живых, девочка… – сказала она задумчиво. – Но после такой наглости. Нет, сегодня у грифов будет богатое угощение.
С этими словами она выхватила из кармана короткий двуствольный дерринджер и наставила на Ясмин. Та застыла, продолжая сжимать в руке бесполезный теперь кинжал.
– Я прострелю тебе колени и вставлю в рот кляп, чтобы ты не могла кричать. А наш дорогой Нестор-дженаб будет смотреть, как твое прекрасное лицо будут расклевывать грифы. Грифы обладают чудовищной силой. Одним движением клюва они вырывают из тела куски мяса, и так снова и снова, пока не насытятся, а жертва не потеряет сознание. Но и потом они продолжают свой страшный труд. Ужаснее всего, когда поедаемый приходит в сознание на полпути к могиле и видит себя наполовину обглоданным. Он видит свои кости, свои окровавленные внутренние органы, а иногда и не видит – если у него уже выклевали глаза. И тогда он только слышит отвратительный звук разрываемой плоти, и плоть эта – его.
Меня затошнило от этих речей. Но, как известно, в минуту смертельной опасности нельзя просто сидеть и ждать, или, как в моем случае, лежать и ждать. Нужно разговаривать, тянуть время, нужно что-то предпринимать. Не знаю, на что я надеялся. Может быть, на ранний рассвет или на то, что сюда кто-нибудь явится, какой-нибудь могильщик – кто-то ведь приглядывает за всем этим ужасным хозяйством.
– Послушайте, барышни, – сказал я, – я понимаю, это разговор между двумя женщинами, влюбленными в одного человека. Однако, признаюсь вам, самому предмету ваших вожделений разговор этот не доставляет особенного удовольствия.
Элен фыркнула: боже мой, вожделений! Узнаю мужчин с их невероятным самомнением, с их глупым тщеславием и убежденностью, что они являются центром вселенной.
