Страшилища.
Толин Ревейн выразился менее корректно и обзывал их уродами. Лично я не видела ничего жуткого или отвратительного ни в ледяном харзе, походившем на нескладную, обломанную со всех сторон глыбу льда, ни в похожем на огромный парящий шар змееглазе, ни в самовоспламеняющемся гроуле. Просто эти создания были… иными. Они отличались от привычных нам существ формой, количеством глаз, лап и даже голов. И по большей части были не приспособлены к жизни за пределами школы темных.
Так, гроул, выглядевший как огромная лохматая псина, только за время нашей тренировки сгорал трижды. Действо сопровождалось жутким завыванием и в первый раз довело всех эльфиек до коллективной истерики. Возрождался гроул под радостные визги девчонок и уважительные аплодисменты парней. И так ему это дело понравилось, что гроул поднапрягся и воспламенился еще дважды. За что и был наказан смотрителями питомника. Следующие прогулка на арену и тренировка ему светили нескоро.
А вот агара быстро смекнула, что к чему. Хочешь гулять – веди себя прилично. Вот и выполняла все приказы. Она лежала под мостом и шипела на тех, кто не мог удержать свою Тьму или слишком активно ее использовал. Поначалу агара реагировала живее, но сейчас было заметно, что ее все достало.
– Потерпи немного, он скоро придет, – шепнула я, свесившись через перила. – Я тоже скучаю.
Признание, такое внезапное, отозвалось трепетом в сердце, а потом оно ушло в пятки от ужаса. Потому что агара внезапно удлинила хвост и ударила им по защитному барьеру. Мост от этого начал раскачиваться. Я изо всех сил вцепилась в веревочные перила. Защитная магия не давала монстрам из питомника наброситься на находящихся наверху, но она не могла уберечь от падения.
– Мелкий, назад! – Толин Ревейн ступил на мост.
Внизу к агаре уже бежал смотритель с ловчей сетью. При виде ее агара зашипела, острые шипы хвоста ударили по каменной плите, оставив в той глубокие борозды.
– Не нужно! Вы же ее пугаете!
– Арден, в задницу твои советы! Шевели корявками!
Я повернулась к Толину, но в этот момент агара подняла морду и зашипела. Она просила меня остаться. Когда я уселась на деревянный настил, то пожалела, что не умею создавать аркан звукоизоляции. Толин Ревейн ругался так, что горели уши.
И пылали не только они.
В моей груди на месте внутреннего источника ощущалось непонятное жжение. Хотелось потереть саднящую кожу, но я чувствовала, это не поможет. Нам говорили, что Тьма темных пробуждается по-разному, а ощущения и последствия невозможно спрогнозировать. Моя Тьма начала жечь и чесаться. Не самое неприятное проявление, все же получше, чем черные маслянистые лужи.
Сеанс самоизучения прервался странным шаркающим звуком. Нечто скреблось когтями снизу. Я уперлась ладонями в деревянный настил и, свесившись вниз, увидела желто-черные глазки агары. Она подползла ко мне так близко, что при желании могла оттяпать мне нос.
– Привет. Ты же меня не обидишь? – робко поинтересовалась я, стараясь не думать об адептке из моего видения и ее отсеченной голове.
Агара ничего не ответила, она не умела говорить, зато я уловила, как моего сознания коснулось что-то теплое и ласковое, и от этого прикосновения перестало жечь в груди. Агара благодарила меня за участие, использовав свою Тьму. Всего лишь жалкие крохи силы, их нельзя использовать для атаки или защиты, но я поняла, что в Бездне не всякая Тьма являлась магическим даром. Она была неотъемлемой частью всех живых существ, необходимая им как воздух или кровь.
* * *
Следующий приступ подкрался ближе к вечеру, когда я и ребята из особой группы лорда Льена отрабатывали материализацию. Заниматься этим было безопаснее на открытом воздухе. Пока бывшие стражи Ильноора пытались воплотить нечто похожее на оружие, я и Кассель бились над созданием сосудов. Чем занимался Нэйрэль, оставалось загадкой. После возвращения из пустыни принц замкнулся и почти ни с кем не разговаривал. Я обязательно забила бы тревогу, если бы не видела, что он стал мягче: больше ни к кому не придирался и не зудел, что темные собрали нас здесь, чтобы потом убить и поглотить нашу силу.
Тьма подчинялась мне неохотно, во время материализации она сопротивлялась: извивалась жесткими жгутами или, наоборот, расползалась бесформенным нечто, не желая собираться в единый, цельный предмет. Я была старательна, терпелива, но это ни капли не помогало. Для обуздания Тьмы требовалось время. Эта сила была слишком свободолюбива, она не признавала правил и ограничений и постоянно желала большего…
Рядом на полигоне шла поздняя тренировка старшекурсников. Среди них проводили все свободное время братья Ревейн. Я прислушивалась к звукам, доносившимся через щит. На вечернюю разминку выпустили созданий из питомника. Изредка над полигоном проносились крошечные, похожие на летучих мышей существа. Они с писком рассекали воздух, а потом соединялись в единый организм и атаковали магов. Крылатые темные метаморфы. Вот сейчас они «склеились» в огромную летучую мышь, а минуту назад казались бесформенной чернильной кляксой.
Адепты пытались достать их метательными копьями, но метаморфы были шустрее и с легкостью уходили от атак. Вспыхнувший в небе алый цветок я сначала приняла за безобидную иллюзию, но потом он рассыпался снопом искр. Жаркие огоньки устремились к летучей мыши, и воздух наполнился обиженным писком.
Волна боли, обиды и горького разочарования накрыла меня подобно воздушному удару, а ноги сами понесли к арене, окруженной магическим барьером. Я уткнулась в него лицом и увидела, как по земле катаются сцепившиеся Толин и незнакомый мне маг. Убедившись, что это всего лишь банальная рукопашная, я вскинула голову вверх и замерла, чувствуя себя крошечной мышкой перед огромной змеей.
– Привет, змейка, – тихо пролепетала я, жадно рассматривая создание, парящее в воздухе по другую сторону барьера.
«Тэлли, у меня к тебе маленькая просьба. В следующий раз, когда покинешь свою комнату, оставь мой фиал под матрасом. Я не хочу, чтобы меня проглотила змеюка из Бездны!»
«Это не настоящая змея…»
«Меня сожрет ненастоящая змея. Это еще обиднее!»
Эдриан Сатор тоже впечатлился возможностями метаморфа. Змея еще несколько секунд повисела в воздухе, а потом высунула длинный раздвоенный язык и… лизнула барьер! Тот заметно посветлел, как если бы истончился.
– Ой, мама… – потрясенно выдохнула я.
«Не знал, что ты понимаешь по-змеиному, – ехидное замечание сменилось предельно нервным: – Вали отсюда, остроухая!»
И я побежала, так быстро, что ветер в ушах засвистел, вслед что-то кричали, а воздух гремел, разрываемый плетением боевых арканов. Я все еще бежала к замку, когда ощутила мягкий тычок в спину, и бег продолжился, но уже по воздуху. Я поднималась вверх, словно ступала по лестнице, словно умела летать.
Обернувшись через плечо, увидела роскошные кожистые крылья, не хуже, чем у летучей мыши.
