Развитию испанской промышленности мешали слабый внутренний рынок, нехватка капитала, неразвитые связи, отсталые технологии и активная иностранная конкуренция, например со стороны французских экспортеров, поставлявших хлопковые ткани. Действия испанского правительства в основном ограничивались запретами на ввоз иностранных товаров. В 1719 году, например, был издан декрет, согласно которому военную форму следовало изготавливать только из ткани местного производства, а в 1757 году был запрещен ввоз генуэзской бумаги и шелковых изделий. В 1786 году кризис поразил производство шелковых чулок в городе Ним на юге Франции, и вина за это была возложена на испанские таможенные запреты. Свободную торговлю едва ли можно было назвать сколько-нибудь оживленной. Херонимо де Устарис, автор «Теории и практики торговли и морских дел» (Мадрид, 1724), поклонник министра морской торговли при Людовике XIV Жана-Батиста Кольбера, выступавшего за активное участие государства в промышленности и торговле, много говорил о необходимости использовать в Испании полномочия правительства, чтобы помочь стране наверстать упущенное и принять участие в экономической гонке. Ключевым фактором развития он считал внешнюю торговлю.
Кроме этого, в 1770-х годах в пользу государственной поддержки промышленности активно выступал Педро Родригес, граф Кампоманес (1723–1802), юрист и экономист, родившийся в Астурии. Он был председателем Совета Кастилии с 1783 по 1791 год и поддерживал Экономические общества друзей страны.
Хотя многие схемы Кампоманеса потерпели неудачу, последние десятилетия века ознаменовались распространением кустарного производства – часть промышленных процессов была перенесена в хижины рабочих. Появились новые виды промышленного производства, в которых были задействованы наемные работники. Однако технологические преобразования пока еще носили выборочный характер, перемены происходили медленно, и ни о каких признаках промышленной революции, будь то паровые двигатели, фабрики и прочее, речи еще не шло. И все же каталонские ситцевые ткани индианас имели уже крупный рынок сбыта в Новом Свете. Кроме того, Испания первой начала производить сигары и открыла крупные государственные табачные фабрики, в первую очередь в Севилье (в наши дни эта фабрика стала частью университета, и по ней можно прогуляться изнутри).
Инфраструктура
Так же обстояло дело и с транспортом. В этой области наблюдалось ограниченное развитие и спорадические изменения. Плохо налаженные коммуникации во много раз увеличивали расстояния и тормозили развитие экономики. Сложившаяся ситуация вызывала беспокойство, поэтому были разработаны планы ее улучшения. Филипп V (пр. 1700–1746) начал строить для гужевого транспорта дороги, которые расходились от Мадрида в разные стороны – к побережьям. Эти дороги должны были способствовать политической централизации, а также приносить экономическую выгоду. Во многих принятых мерах, как и сегодня, прослеживалась тесная взаимосвязь политики и экономики. Политика Филиппа способствовала постепенному движению к рыночной интеграции – этот процесс начался уже в конце XVII века.
Чтобы активизировать промышленную деятельность в Центральной Испании, правительство Карла III (пр. 1759–1788) запланировало строительство сети каналов, которые должны были связать этот регион с морем и, таким образом, преодолеть центробежное влияние географии на экономику. Арагонский канал, проложенный в 1780-х годах вдоль реки Эбро, привнес оживление в верхнюю долину Эбро. Однако в целом связь между регионами оставалась слабой и тормозила экономику, особенно по сравнению с ситуацией во Франции и Британии. В этом смысле Испания опять же больше напоминала Южную Италию.
Финансовая инфраструктура также была слабой. Правительственный проект 1749 года создания единого банка, который мог бы вести дела со всеми странами Европы посредством векселей, столкнулся с трудностями, поскольку торговцы охотно занимали деньги у этого банка, но не горели желанием обменивать свои собственные деньги на его вексели. Это усугубило уже существовавшую проблему экспорта испанской монеты. Отрицательный торговый баланс с Францией привел к тому, что важными центрами оборота испанской монеты стали французские города, такие как Тулуза. Но были и положительные изменения – например, Томас Лопес де Варгас Мачука, официальный королевский географ с 1770 года, составил обновленную и уточненную карту Испании.
Знать
В испанском обществе по-прежнему господствовала аристократия, хотя дворяне в большинстве своем оставались все так же бедны. Ряд целенаправленных мер позволил сократить количество дворян с 722 000 в 1768 году до 400 000 (4 % всего населения) в 1797 году. В 1773 году бедным идальго было приказано заниматься физическим трудом. Впрочем, это не означало, что существованию дворянства приходил конец. Короли, за исключением Фердинанда VI (пр. 1746–1759), охотно давали аристократии высшего ранга все новые и новые титулы, но при этом редко жаловали дворянство новым людям. Астурийский писатель и чиновник Гаспар Мельчор де Ховельянос (1744–1811), автор «Отчета об аграрном законе» (1795), настаивал на проведении аграрной реформы, в частности на разделении крупных поместий и секуляризации церковных земель, и надеялся, что дворянство превратится в бюрократическую элиту. Такую же цель ставил перед собой царь Петр I в России.
Однако испанская знать не видела причин отказываться от предопределенной роли. Дворянские привилегии сохраняли свою силу. Феодальный суд сеньора не был отменен, как это произошло в Португалии в 1790 году. И все же бремя феодализма не везде было одинаковым. Если в Валенсии феодальные условия для крепостных были очень тяжелыми, то в некоторых других областях они могли быть довольно прогрессивными.
Города
Права и привилегии городов, наоборот, находились в опасности. После успешной осады Барселоны Филипп V конфисковал все доходы города и ограничил его привилегии – событие, о котором каталонские сепаратисты вспоминают и в наши дни. В целом для испанских городов успех Филиппа в Войне за испанское наследство обернулся сокращением муниципальной автономии и назначением коррехидоров (corregidor), чиновников, представлявших королевскую власть. В Лорке знатные люди контролировали многие муниципальные учреждения и выступали против проводимых губернатором королевских реформ, но, когда в 1766 году они захотели воспользоваться тревогой населения в связи с ростом цен на зерно, чтобы сместить губернатора и захватить власть, правительство отреагировало твердо.
Иногда города становились источником серьезных проблем для сельской местности, поскольку пытались установить экономический контроль над окружающими районами.
В 1761 году иезуит Педро де Калатаюд набросился с обвинениями на купцов Бильбао, которые скупали у мелких овцеводов шерсть на экспорт и принуждали их заключать ростовщические контракты. Впрочем, он критиковал и торговцев в целом.
Общество стойко сопротивлялось попыткам правительства произвести какие-либо изменения. В 1783 году Карл III издал указ, разрешивший ремесленникам занимать муниципальные должности и объявивший их профессии «честными и почтенными». Эта попытка изменения традиционной иерархии чести возымела мало действия – в городском управлении по-прежнему преобладали землевладельцы. Город Орче с 1781 по 1794 год сопротивлялся королевским приказам, призывавшим избирать фабрикантов на должности.
