Обессиленно плюхнувшись в кресло, отвечаю на звонок.
— Слушаю.
— Галя с тобой? — спрашивает Роман Геннадьевич, не поздоровавшись.
— Она принимает душ.
— Как только освободится — пусть меня наберёт.
Я заканчиваю разговор, потому что слышу грохот в коридоре. Дверь в палату открывается, и медперсонал привозит Галю. Ей помогают лечь на кровать и накрывают теплым одеялом.
Санна заходит следом и поясняет мне, что сестре сделали повторное выскабливание. Её состояние удовлетворительное, угрозы жизни нет. Она разговаривает ровным тоном, но то и дело поправляет за ухо выбившиеся пряди волос.
— Понаблюдаем пару дней, сделаем УЗИ и, если всё будет хорошо, выпишем, — произносит врач.
Я смотрю на Санну с интересом. Кто она? Кем приходится Радмиле? То, что они стояли вместе и болтали, пока скорая выгружала каталку, говорит о том, что девушки как минимум близки. К слову, сама Санна смотрит на меня равнодушно и вовсе незаинтересованно. Не пялится, не переходит грань врач-родственник пациента.
— Спасибо вам за помощь, — обращаюсь к ней.
— Не за что, — Санна разворачивается, чтобы уйти, но у двери произносит: — Ах да, на будущее — часы приема у нас строго с восьми до двадцати. Сегодня экстренный случай, да и Ярослав попросил, поэтому я позволила.
— Хорошо.
Санна прикрывает дверь, а я подхожу к Гале, которая вот-вот начинает отходить от наркоза. Она бессвязно мычит и машет руками. Жаль её. Правда жаль. За свои ошибки и связи с женатым она расплатилась сполна. А мужчина? Он тоже понесёт наказание? Или ему всё сойдет с рук?
Я присаживаюсь на кровать и пытаюсь разобрать, чего хочет сестра.
— Воды? — переспрашиваю Галю. — Нет, воды пока нельзя! Через час!
— Мне плохо, Сонь. Так плохо… — шевелит губами сестра. — Во сне я видела ребёнка, которого убила. Он плакал и тянул ко мне свои ручки. Мальчик. Светленький, весь в отца.
Я закрываю рот ладонью и качаю головой.
— Я поступила ужасно, Сонь? — спрашивает Галя, приоткрыв веки.
— Ты просила не осуждать. Я не буду.
— У меня не было выбора. Отец бы меня убил.
— Я знаю, Галь. Ситуация безумно тяжелая, даже не представляю, через что тебе пришлось пройти и что бы я делала на твоем месте.
Она слегка улыбается и вновь закрывает глаза.
— Кто он, Галь? Может, дать огласку? Наказать мужчину? Проучить?
— Моего возлюбленного зовут Егор Змиевский, — отвечает без промедления Галя. — Помнишь его?
Я напрягаю извилины. Кажется, он владелец нескольких продуктовых магазинов в посёлке и одного бара, в котором приличной девушке явно не место.
— У него двое детей и красавица-жена. А ещё они по воскресеньям посещают церковь, — произношу негромко.
— Именно так. Да. Егор жутко разозлился, когда я сообщила ему о беременности. Он обещал, что находится в процессе развода с женой, и я поверила. Дура, да?
— Все мы немного дуры, когда дело доходит до любви.
— Я не хочу огласки. Ничего не хочу. Только уехать из поселка. К черту всё.
— Правильно, Галь, — отвечаю сестре. — Уедешь, начнешь новую жизнь. А сейчас немного поспи.
Я поправляю подушку и подтягиваю одеяло повыше. Сестра засыпает, а я жму кнопку вызова персонала. Молоденькая и бойкая медсестра заверяет меня в том, что я могу смело ехать домой — она всегда на подхвате.
На часах половина второго, когда я выхожу на крыльцо и всматриваюсь в темноту. Нехорошее предчувствие прямо-таки давит изнутри.
Глава 33.
* * *
Спустившись вниз, я ожидаемо не нахожу автомобиль Ярослава.
Обхожу почти пустую парковку и горько усмехаюсь. И такая смертельная усталость накатывает, что я присаживаюсь прямо на бордюр и обхватываю голову руками. Лёгкие обжигает кипятком, я силюсь, чтобы не расплакаться, но ни черта не получается — слёзы брызжут из глаз, а из груди рвутся глухие рыдания. Яр не дождался меня. Так бывает, наверное, когда женишься из жалости и чувства долга.
Возможно, Ярослав с Радмилой поговорил и что-то для себя выяснил. Осознал, что между ними сильные чувства. Гораздо сильнее обещанных принципов. Я оказалась лишней в этом непростом любовном треугольнике.
— Девушка, вам плохо? — спрашивает приятный женский голос.
Я вытираю слёзы тыльной стороной ладони и поднимаю голову. Смотрю на невысокую женщину в белом халате. В руках у неё какие-то швабры и тряпки.
— Всё в порядке. Сейчас вызову такси и уеду…
— Вы только с бордюра встаньте, — советует женщина. — На улице холодно, простудитесь. У нас в гинекологии знаете сколько девчонок молодых лежит из-за проблем по женской части?
— Могу представить.
Натянуто улыбнувшись, я благодарю женщину за заботу и встаю с места. Меня немного пошатывает из стороны в сторону. Вечер так хорошо начинался! С какого момента всё пошло не так? И можно ли было хоть как-то предотвратить подобное?
Открыв сумочку, я достаю оттуда телефон и вспоминаю, что Галя так и не перезвонила отцу. Надеюсь, Роман Геннадьевич не станет поднимать панику и злиться. Подумаешь, заговорились. Всё-таки алиби сестре я предоставила максимально правдивое — можно выдохнуть.
Яркий свет фар слепит глаза. Я отрешенно смотрю на подъезжающий автомобиль Ярослава и удивленно вскидываю брови. Легкий ветер обдувает моё лицо и высушивает слёзы. Так вовремя! Потому что Жаров резво выходит из автомобиля, даже не заглушив двигатель, и направляется в мою сторону.
— Почему не позвонила? — спрашивает он, возвышаясь надо мной и упирая руки в бока.
— Я думала, ты уехал… — лепечу в ответ.
— С чего бы, Сонь? — хмурится Ярослав. — Я же сказал, что буду ждать.
— Но ты не ждал.
— У меня глаза слипались — отъехал на заправку, чтобы выпить кофе.
И вроде бы всё предельно просто — не подкопаешься, но червячок сомнений грызёт изнутри.
Я настороженно смотрю на Ярослава и не продолжаю спорить. В конце концов, можно было заранее ему позвонить и предупредить, что вот-вот выйду. Сколько он ждал меня? Час? Полтора?
Сев на переднее сиденье, пристёгиваю ремень безопасности. Яр трогает с места и потирает пальцами переносицу. Он правда устал. Сложный рабочий день, а затем и проблемы с моей сестрой. Наверное, другой бы на его месте и вовсе не впрягался в это дело.
— Как себя чувствует Галя? — спрашивает Жаров.
— Гораздо лучше. Спасибо ещё раз.
Следует короткий кивок, мы останавливаемся на светофоре. Яр нервно отстукивает пальцами по рулю. В том, что у него состоялся какой-то важный разговор с Радмилой, у меня почти не осталось сомнений. Паранойя или нет, но я даже чувствую исходящий от него сладкий аромат парфюма.
