***
Я вынесла пирог в гостиную, где любила обедать мать. Женщина сидела в своем кресле, листая старую потрепанную книжку. При этом выглядела она слегка недовольной, словно не могла найти чего-то важного.
- Твоя бабка любила готовить, - рассеянно сообщила она, переворачивая ветхую страницу. – Мне никогда не понять этой странной потребности – стоять у плиты и ублажать посторонних.
- Ты мне не посторонняя, - мягко возразила я.
- Ну да, - хмыкнула мать. – Ты никогда не мыслила, как ведьма. У нас не принято ставить других превыше себя.
Мне хотелось возразить ей, ведь я помнила одну из родственниц, которая навещала нас очень давно. Женщина представилась сестрой моей бабушки и показалась мне весьма приятной дамой. Она подарила мне милого плюшевого медвежонка и вплела в мои волосы атласную ленту цвета весенней зелени. Ирма избавилась от подарков сразу же, как гостья покинула наш дом. Я видела, как игрушка в камине превращалась в пепел, а бант сплавился от жара. Но теплая улыбка незнакомки и отражение моего счастья в ее глазах долгое время согревали меня. К тому же крохотная пуговка с жилета медведя осталась у меня. Мать не заметила, как я оторвала ее, а затем вплела в браслет из нитей, травинок и ленточек, который носила на запястье.
- Принеси напиток, - велела мать и тут же заметила, на подносе небольшой чайничек из глянцевой глины.
Мне показалось, что она искала причину придраться, но не находила ее. И это раздражало ведьму.
- Забери, - она кинула мне книжечку, которая оказалась тяжелым блокнотом с рукописными записями. – Тебе наверняка понравится вся эта чушь про секреты кулинарии.
Я погладила обложку из плотной ткани, обвела пальцами потрепанный корешок и после чего положила ее в глубокий карман домашнего платья.
- Присядь, - позволила мать, и я заняла неудбное кресло, расположенное у камина.
Ирма сама разлила по чашкам чай и даже протянула мне одну из них. Я отпила горьковатый отвар с тонким ароматом ромашки и зажмурилась от удовольствия.
- Иногда мне кажется, что я к тебе слишком строга, - продолжила мать, наслаждаясь напитком.
Она пока не притронулась к пирогу, который лежал поверх льняной салфетки и хвастался румяным боком.
- Все хорошо, - я пожала плечами, решив, что больше не хочу обижаться.
- Быть может стоило хотя бы иногда… - женщина задумчиво посмотрела в окно и пожала плечами. – Но я не могу притворяться.
- Конечно, - я надеялась, что в моем голосе не проступил сарказм.
- Точнее, я не хочу притворяться. - Я всегда была тобой разочарована. И твоя бракованность может кому-то показаться моей слабостью. Ты меня позоришь.
Она говорила спокойно, совершенно не считаясь с моими эмоциями. Как вела себя всегда. Так поступали ведьмы. Так было заведено. И мне захотелось, чтобы она скорее съела кусок пирога и заснула. Чтобы я могла забрать ключи от машины и уехать отсюда как можно дальше. Я прикрыла глаза, представив карту, спрятанную под ковром на полу моей комнаты. Я точно знала, что отмеченные карандашом города я никогда не решусь посетить. Ведь мать вполне могла знать про эту карту и надумать искать меня там. Зачем? Чтоб наказать или отыграться. Какая разница? Ведьме не нужен повод, чтобы испортить чью-то жизнь.
На донышке чашки покачивалась странная травинка, которой в сборе явно не было. Я прищурилась, силясь рассмотреть ее. Но не смогла сфокусировать взгляд.
- Но я не ожидала, что ты сможешь меня удивить, Марьяна, - продолжила ведьма, поправив заколку в волосах. В ней я заметила живой цветок и из моих пальцев сама собой выпала чашка.
- Ты посадила у беседки особенное растение. И наверно надеялась, что я его не замечу.
- Что… - проворчала я непослушным языком.
- Я не травница, это правда. Но твой папенька случайно заметил этот странный аромат, когда приходил в гости в прошлую полную луну. Он не знал, что почуял. Но мне стало любопытно. И каково было мое удивление, когда я поняла, что моя бесталанная дочь вырастила горянку. Траву, которая опасна для таких, как я. Ты хотела моей смерти, дорогая?
Я покачала головой, и смогла выговорить:
- Хочу уйти… не стать жертвой…
- Быть может ты не так тупа, как мне казалось, - скривилась мать и вновь посмотрела в окно. – Узнала от городских, что грядет ритуал? Поняла, что отец не просто так приехал?
Она тихо засмеялась и поднялась на ноги. Оправила складки на юбке и направилась к входной двери. Распахнула ее и произнесла:
- Здравствуй. Можешь забрать ее. Только девочка немного сонная.
- Зачем ты ее одурманила? – послышался хриплый голос и в комнату вошел мой отец.
- Чтобы не визжала. Может она и пустышка, но вполне способна попробовать сбежать. Или ты хотел бы бегать за ней по лужайке, как пес за собственным хвостом?
Я попробовала встать, но тело оказалось тяжелым и чужим.
Сильные руки обхватили меня за талию и вздернули, ставя на ноги. Слабые колени не позволили удержаться в вертикальном положении, и я стала оседать на пол.
Злобно выругавшись, отец подхватил меня на руки и понес прочь. Я пыталась сказать хоть что-то. Однако понимала, что никому не нужны мои слезы и стенания. Я была в окружении чужих.
Снаружи на подъездной дорожке стояли несколько перевертышей. И при моем появлении подняли нечто похожее на подвывание. Мне хотелось сжаться, чтобы стать меньше. Но закрывать глаза я не стала. Потому как понимала, что скорее всего засну. И пусть я ничего не решала и не могла изменить, но встречать самое страшное желала не спящей.
- Ты уж прости, - буркнул отец, едва слышно и скривился, заметив катящуюся по моей щеке слезу. – Но у каждого своя судьба.
- Ненавижу, - произнесла я одними губами. – Будьте… прокляты…
Глава 2
Я все же провалилась в густой, мутный сон. Там кто-то звал меня. В незнакомом голосе звучала забота и тоска. Это отрезвило меня, дав понять, что я нахожусь не в реальности. Я родилась дефектной и таковой останусь навсегда. По этой причине некому было меня любить, некому было обо мне беспокоиться. В чуждом и агрессивном мире я была совершенно одна.
Кое-как разлепив тяжелые веки, мне удалось открыть глаза. Оказалась я в темной комнате. Лежала на жестком диване, накрытая колючим пледом с отчетливым запахом псины. Чуть поодаль стоял широкий стол, обитый зеленым сукном, с сетчатыми мешочками, свисающими по бокам. Над ним свисала длинная лампа дневного света. У стены тянулась барная стойка, а за ней у зеркальной поверхности на узких полках разместились бутылки с алкоголем. Повернувшись, я отшатнулась и едва не закричала и лишь в последнюю секунду успела зажать рот ладонью.
В углу каким-то чудом вместилось огромное чучело бурого медведя, стоящего на мощных задних лапах. Его оскаленная пасть казалась очень натуральной, а глаза ловили блики света, падающего из узких окон под самым потолком. Кинжлоподобные когти выглядели очень угрожающими.
