Бросок британцев вверх по течению реки Джеймс оказался настолько стремительным, что губернатор Джефферсон не успел собрать рассеянное ополчение в один кулак и бежал из Ричмонда в Шарлотсвилл. Столицу штата — по сути, обычный деревянный посёлок — сожгли дотла, разграбив склады и церкви. Арнольд превратил свою армию в банду мародёров; офицерам была обещана доля после продажи добычи. На обратном пути спалили плантацию Бенджамина Гаррисона V: он подписал Декларацию Независимости, и Арнольд объявил его изменником королю, однако усадьбу, ограбив, жечь не стал — приберёг для себя после войны. Рабам обещали волю, и они сами уходили с англичанами. Местные борцы за права человека хотят свободы только для себя! Потом Арнольд вернулся в Портсмут, куда к нему прибыл Филлипс, чтобы надзирать за строительством укреплений. Там генерал и подхватил эту мерзкую болезнь, которая то отступала, то возвращалась, изнуряя его лихорадкой и изматывая болью. Проклятая страна…
Адъютант доложил, что мятежники арестовали нескольких лоялистов, среди которых были и лазутчики. Крякнув, Филлипс сел на кровати и потёр руками лицо. Боль как будто отпустила, но теперь он чувствовал страшную слабость во всём теле. Адъютант участливо спросил, не приказать ли подать обед, но генерал только досадливо поморщился. Его тошнило при мысли о еде. Он продиктовал адъютанту сердитое письмо, адресованное командиру американских войск. Ведомо ли ему, что гражданское население всех городов Виргинии находится целиком во власти войск его величества, которые до сих пор вели себя великодушно и благородно, но могут пойти на крайние меры, побуждённые к ним вероломными действиями противника, как то: стрельба, открытая из пушек по судну с поднятым парламентёрским флагом; арест штатских с охранными грамотами за подписью генерала Филлипса, который гарантировал этим людям свою защиту и покровительство, оградив их тем самым от всех посягательств на их жизнь и имущество.
Требую выдать виновных в этих инцидентах, и тогда мы будем считать их исчерпанными. Честь имею оставаться… и прочее, и прочее.
…Лафайет вспыхнул, прочитав это наглое послание. Впрочем, об обстреле судна он ничего не знал, надо будет расследовать это дело. Но требование выдать виновных! Считать особу шпионов священной!
Когда маркиз отправлялся в поход, генерал Вашингтон написал ему: встретите Арнольда в бою — просто убейте. Две попытки похитить предателя, чтобы судить его и принародно повесить, не увенчались успехом, но он не должен уйти от расплаты. Говорят, что Арнольд постоянно носит с собой два заряженных пистолета, чтобы не попасть в плен живым. Раньше Жильбер тоже считал, что смерть от пули — слишком славный конец для этого мерзавца, заслужившего себе пеньковый галстук, однако обстоятельства, вскрывшиеся в конце прошлого года, слегка поколебали его уверенность. В Филадельфии нашли письма к майору Андре от Пегги Шиппен; между строк были вписаны секретные сведения — симпатическими чернилами, рукой Арнольда. Он ли заставлял жену служить ему прикрытием? Она ли свела его с английским лазутчиком? Во всяком случае, она не была невинна и всё прекрасно знала, а в Вест-Пойнте разыграла гнусный спектакль, поверить в который мог лишь такой безукоризненно честный человек, как генерал Вашингтон. Городские власти приговорили её к изгнанию; судья Шиппен отвёз дочь и внука на берег Гудзона, где они поднялись на борт английского корабля. Белокурый ангел оказался демоном с чёрной душой. И почему-то сердце кольнула мысль об Аглае…
…Филлипс закашлялся и вновь почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Проклятье! Грохот выстрелов раздавался совсем близко. Этот желторотый маркиз установил пушки на высотах у реки Аппоматтокс и лупит по Питерсбергу прямой наводкой. Лафайет… Кажется, Фредерика Ридезель что-то рассказывала о нём… Да, точно: по пути в Виргинию она случайно встретила его на постоялом дворе в Хартфорде и обедала с ним за одним столом. Он показался ей приятным и учтивым молодым человеком, однако его рассказы о Георге III, о том, как его величество был добр к своим гостям-французам, неприятно поразили её: разве можно пользоваться доверием человека, зная, что завтра отправишься с ним воевать?.. Не сын ли он того Лафайета, который пытался штурмовать батарею Филлипса при Миндене? Он был ещё жив, хотя в него угодило ядро, его унесли двое солдат… Сердце колотится в груди, в глазах темнеет. Сил нет даже руку поднять…
Дверь тихонько приоткрылась, в комнату осторожно заглянул негр-слуга. Вошёл, держа в руках кувшин с водой, сделал пару шагов к кровати… Дом сотрясся от сильного удара; в комнату с треском влетело ядро; вскрикнул негр, разбился кувшин; алая кровь течёт в тёмную лужу… "Чёртов мальчишка! Не даст мне умереть спокойно!"
…Парламентёр вручил Лафайету свой паспорт и вчерашнее письмо, оставшееся нераспечатанным. Теперь он вправе объявить, что генерал Филлипс скончался; новый командующий британскими войсками в Виргинии — генерал Бенедикт Арнольд. Жильбер посмотрел майору прямо в глаза.
— Я глубоко уважаю англичан и британскую армию, — отчеканил он, — и сочту за честь вступить в переписку с любым другим офицером, кроме этого.
Они отсалютовали друг другу, парламентёр уехал.
30
"Уильямсберг, 8 сентября 1781 г." Проставив дату, Жильбер вспомнил, что шестого сентября был день его рождения. Ему уже двадцать четыре. Или всего двадцать четыре — на взгляд графа де Грасса, которому уже под шестьдесят, или маркиза де Сен-Симона с двадцатью годами армейской выслуги.
Последнюю неделю колесо событий вертится как бешеное. Отказавшись от плана захватить Ямайку, адмирал де Грасс с тремя десятками кораблей неожиданно явился в Чесапикский залив, удачно миновав рифы и мели между Кубой и Багамами. Он привёз семь полков: пехоту, драгун, артиллеристов с осадными орудиями, пушками и мортирами; если соединить их с отрядом Лафайета и пенсильванцами Уэйна, получится не меньше пяти тысяч человек; с этими силами можно напасть на Корнуоллиса, запертого в бухте, разбить его и окончить, наконец, эту войну. Слава победителя англичан достанется Лафайету! Эту мысль адмирал внушал ему, точно дьявол-искуситель. Если бы Жильбер всё ещё был тем нетерпеливым юнцом, каким он прибыл сюда четыре года назад, эти слова упали бы на благодатную почву и дали буйные всходы, но… Лафайет уже не мальчик. Жатва может оказаться кровавой, он не станет рисковать надёжной партией, действуя на авось. Получив письмо адмирала, он предложил ему послать часть кораблей вверх по реке Джеймс и высадить Сен-Симона в Джеймстауне. Они соединятся в Уильямсберге и займут надёжную позицию под Йорком
[22], тогда милорду будет некуда деться. Ему отрежут все пути к отступлению, будут перехватывать фуражиров, тревожить аванпосты, не бросая в бой регулярные войска, а когда подойдут Рошамбо из Род-Айленда и Вашингтон из-под Нью-Йорка, даже сам Корнуоллис вряд ли сможет совершить чудо.
Высадка ещё не завершилась, когда на горизонте показались паруса двух английских флотилий; французы могли оказаться в ловушке между британской армией и флотом. Тысяча матросов застряла на берегу, но авангард де Грасса уже вступил в бой. Пока кипело сражение на море и английские фрегаты выходили из строя один за другим, Лафайет распределял войска на суше, приняв на себя роль квартирмейстера и интенданта. Требовались неимоверные усилия, чтобы привести в движение проржавевший механизм гражданской администрации. У французов не было ни муки, ни мяса, ни соли; Томас Джефферсон не слезал с седла, лично объезжая плантации; скота в Виргинии имелось в изобилии, но муку надо было привозить из Мэриленда и Пенсильвании; Лафайет каждый день получал по два десятка писем от всех департаментов и правительств штатов, требовавших ответа, у него разболелась голова и начался жар. Если бы он мог поспать хотя бы три часа! Однако нужно написать и отправить письмо Вашингтону.
