Ветер переменился: теперь он дул с моря, подгоняя английскую эскадру. На рассвете два военных корабля и несколько фрегатов были уже видны невооруженным глазом. Обрубив канаты и бросив с таким трудом пленённый корвет, Латуш рванулся к заливу.
"Орёл" продвигался ощупью, на малых парусах, то и дело бросая за борт лот. Английские корабли вырастали на глазах, приближаясь с каждой минутой; это был какой-то кошмар. Киль чиркнул по дну, но соскользнул и вновь опустился на глубину. Латуш передал на "Славу": если они сядут на мель — срубить мачты, затопить корабль, а команду постараться вывезти на берег на шлюпках. Но пока "Слава" благополучно шла в фарватере, ориентируясь на корвет. Англичане же, напротив, застряли: два тяжёлых линейных корабля прочно увязли в песке, а остальные приняли влево, и теперь до них было уже не два, а шесть-семь пушечных выстрелов. "Орёл" бросил якорь, Латуш созвал всех командиров на совет.
Одни говорили, что нужно дать бой, пусть даже он окажется последним. Другие, напротив, считали необходимым продолжить путь, насколько возможно, ведь цель — не погибнуть, а доставить груз по назначению. В это время на борт "Орла" поднялся Гандо с двумя американскими лоцманами. Ночью, в шторм, его шлюпка перевернулась и затонула, сам он чудом добрался до берега с парой матросов, остальные, верно, на дне морском… Лоцманы отняли последнюю надежду: по их словам, французы зашли в узкий канал между двумя отмелями и скоро окажутся заперты в нём; чтобы попасть в другой, широкий рукав Делавэра, нужно вернуться назад — туда, где стоят на якоре англичане… Решили так: армейских офицеров с депешами отправить на сушу, капитаны же продолжат путь, насколько возможно, а затем станут на шпринг и постараются продать свою жизнь подороже.
Сегюр спустился в шлюпку вместе с Бройлем, Ламетом, Монтескьё, Водрёйем и Ломени. Через час они были на твёрдой земле, но никакой радости от этого не испытали: в чём были, без слуг, без багажа, без лошадей, невыспавшиеся и голодные, они очутились неизвестно где, среди лесов и болот, в краю, где живут тори — сторонники англичан. Но делать нечего: соединившись с Лозеном и другими офицерами с "Орла", они пошли по первой попавшейся тропе.
Проблуждав некоторое время по лесу, французы вышли к жилищу фермера, который сообщил им, что они находятся в штате Мэриленд. Генерал Вьомениль написал письмо капитану Латушу: пусть перешлёт ночью на берег деньги для армии и держится до последнего, офицеры постараются раздобыть лодки для спасения экипажей. Он и Лозен остались с четырьмя солдатами дожидаться ответа капитанов и сундуков с миллионами, а остальные офицеры разошлись в разные стороны на поиски какого ни на есть транспорта.
Сегюру, Ламету и Бройлю дали в провожатые негра, который шагал так быстро, что они выбились из сил, поспевая за ним. Часа два спустя, проделав не меньше восьми миль через леса и болота, они достигли таверны, стоявшей на берегу реки. Хозяин принял французов неласково, и лишь вид звонкой монеты убедил его переговорить от их имени с лодочниками. Забрав деньги, те спустились по реке, однако при виде английских фрегатов повернули назад.
Стемнело. Запив кувшином грога кусок жареной говядины, Сегюр повалился на дурную постель и тотчас заснул. На рассвете товарищи разбудили его: они решили разделиться и искать лошадей.
Американцы оказались хмурыми и несговорчивыми. Сторговав с большим трудом верховую лошадь, Сегюр забрался в седло и вскоре понял, что сбился с дороги: он ехал болотистым берегом Делавэра, конь по колени увязал в грязи. К счастью для него, поблизости оказался местный паренёк, который вывел Филиппа из этого гиблого места. Дорогой юноша сообщил, что англичане высадили десант. Сердце сжалось от тревоги за товарищей. Но ведь это только слухи! Нужно разведать как следует. Следуя за своим проводником, Сегюр вернулся к ферме. Со стороны леса послышался скрип колёс, топот ног и бряцание оружия; оба спрятались в кустах, ожидая увидеть красномундирников, но это оказался барон де Вьомениль со своими адъютантами и четырьмя солдатами: они шли пешком за телегой, на которой лежало золото, сгруженное с фрегатов. Сегюр поспешно подбежал к нему. Генерал рассказал, что часть денег пришлось сбросить в воду, поскольку одну из шлюпок могли перехватить англичане, поэтому он возвращается назад — убедить Латуша достать мешки со дна во время отлива, — а телегу вверяет ему и Лозену.
Камень свалился с души Сегюра, когда его товарищи один за другим явились к месту сбора, хотя и несолоно хлебавши. К трём часам пополудни телегу удалось благополучно доставить в Дувр; Лозен раздобыл там ещё повозок, и Монтескьё отправился с ними на помощь к генералу, сопровождаемый небольшим отрядом американских ополченцев. Около полуночи Вьомениль прибыл в Дувр с остальными деньгами. Радость от его возвращения была омрачена новостью о том, что два фрегата ведут неравный бой. В самом деле, издалека доносились глухие отзвуки пушечной стрельбы.
Офицеры решили остаться в Дувре; Сегюр один выедет в Филадельфию, чтобы доставить генералу Рошамбо и послу Ла Люзерну депеши из Версаля. Ему разрешили поспать пару часов перед дорогой. Укладываясь на ночлег — грязный, небритый, морщась от собственного запаха и не имея одежды на смену, — Сегюр нащупал на груди ладанку, подаренную ему на счастье доньей Марианной Изабеллой дель Кармо, с досадой сорвал её и бросил на пол.
* * *
Бумага быстро покрывалась строчками, где слова соседствовали с цифрами; Роберту Таунсенду уже не было нужды сверяться с книгой: шифр он выучил наизусть. "23 будет признана без условий. Сам 760 говорит, что, по его мнению, следующая 68 будет содержать 1 о 139 727…" Это значило: британцы наконец-то признают независимость своих бывших колоний, сэр Гай Карлтон скоро получит приказ об эвакуации Нью-Йорка. Сегодня девятнадцатое сентября 1782 года; первого октября корабли снимутся с якоря, чтобы вывезти из города беженцев, и возьмут курс на залив Фанди. "Я в жизни не видел такого всеобщего отчаяния и смятения, в каком пребывает каждый тори в Нью-Йорке". Ещё бы. Ну а "Калпер-младший" наконец-то может вздохнуть свободно: это его последнее донесение.
33
Ах, это воистину земля обетованная!
Баронесса фон Ридезель задержалась на крыльце — бросить ещё один взгляд на сад и реку Ришелье, открывавшуюся в просвет между деревьями. По двору расхаживали белые индюки, распушив веером хвост, и важные серые гуси; один из них прикрикнул на чёрного коротконогого поросёнка виргинской породы, который сунулся было к птичьему корыту. Сзади послышалось протяжное мычание — скоро пойдут доить коров. Теперь Фредерике уже не нужно петь за сливочное масло: она делает его сама. Баронесса улыбнулась этому воспоминанию и вошла в дом, неся в руках корзинку с только что собранными огурцами: она замаринует их и будет дарить своим канадским друзьям.
Генерал и генеральша сделались настоящими фермерами. Фриц посадил тысячу двести фруктовых деревьев, но они, конечно же, ещё слишком молоды: должно пройти лет пять, прежде чем они начнут приносить плоды. Зато с огорода собирают большой урожай. Солдаты тоже вскопали грядки рядом со своими бараками, генерал снабдил их семенами. Теперь они соревнуются между собой, кто приготовит лучший обед. Солдаты живут, как крестьяне: пока одни копаются в огороде, другие стряпают, третьи метут полы, четвёртые собирают хворост в лесу, и каждая рота по очереди ходит на рыбалку, а потом посылает часть улова баронессе — своему доброму ангелу, так что два-три раза в неделю Ридезели могут побаловать себя свежей рыбой. Сейчас лето, в лесу поспели ягоды. Фредерика раньше никогда не пробовала клюкву. Индейцы называют её оттокас; по их словам, она ещё и целебна: снимает жар, помогает при простуде. Надо будет насушить себе запас перед возвращением.
