Новый знакомый добросил меня до нужного места довольно быстро. И в отличие от прошлого раза, когда моя внутренняя Тьма оберегала меня от излишнего любопытства, на этот раз я мог рассмотреть действительно все. И молчаливый брат охотно сворачивал каждый раз, когда я чем-то интересовался, так что путешествие получилось насыщенным. По-настоящему занимательным. Причем настолько, что я даже пожалел, что во Тьме у меня еще осталось так много дел.
Распрощавшись с «покрывалом», я легко спрыгнул рядом на твердую поверхность и, почувствовав, что Тьма впереди снова начинает сгущаться, мысленно попросил ее расступиться.
Она не стала противиться и безмолвно разошлась, откинув занавес с той самой комнаты, где, казалось, я бывал уже так давно. Три матово-черных стены. Ровный пол. Здоровенный валун по центру. А рядом с ним — невозмутимая фигура Лотия, спокойно медитирующего над крохотным, испускающим чистейший белый свет шариком.
— С возвращением, Рэйш, — не открывая глаз, поприветствовал меня пленник. — Тебя опять расщепило или ты заглянул узнать, как у меня дела?
— Ни то ни другое, — усмехнулся я, остановившись напротив.
— Что же тогда тебя сюда привело?
— Я пришел за помощью.
— Хм. Прости, что? — не поверил Лотий и, открыв глаза, с подозрением уставился на меня снизу вверх. Но я вместо ответа просто создал два кресла, стол, расставил поверху несколько блюд, вкус которых, он, надеюсь, еще не забыл, и знаком предложил ему присоединиться. — Что ж, по-видимому, тебя и впрямь припекло, если ты надумал явиться сюда с дарами.
Я только усмехнулся.
— Простая вежливость. Если не нужно, могу все убрать.
Лотий медленно поднялся с пола и, по очереди оглядев меня, кресла и накрытый стол, качнул головой.
— Даже если это иллюзия, я бы предпочел ее оставить. Вкус любимых блюд, хорошего вина… в этой проклятой клетке только и остается, что мечтать!
Я намек понял, и среди тарелок появилось две запыленных бутылки.
— Совсем другое дело, — удовлетворенно кивнул бывший жрец, после чего все-таки уселся напротив и, откупорив бутылку, с наслаждением вдохнул аромат. — Эх, как же хорошо…
Я дал ему время вспомнить правила обращения со столовыми приборами и насладиться изысканным букетом. Позволил посмаковать если не само вино, то хотя бы воспоминания о нем, ведь другого такого случая ему, вероятно, еще долго не представится. Ну а когда на его лице проступило умиротворенное выражение, я подумал, что, пожалуй, не зря сюда пришел. Ведь при всех своих прошлых грехах Лотий действительно долго жил. Многое видел, знал, читал. Так что у кого тогда спрашивать совета, если не у него?
— Ну и что у тебя за проблема, которую ты, будучи жнецом, не смог решить самостоятельно? — поинтересовался Лотий, когда окончательно расслабился.
— Ведьмы, — кратко обозначил я свой интерес.
Пленник тут же выпрямился и молниеносно подобрался.
— Что? Опять из щелей полезли?
— Ты с ними сталкивался?
— Скорее, интересовался феноменом.
— И каковы твои выводы?
Лотий выразительно скривился.
— Хаос — не для нас. Даже я при всей своей одержимости не рискнул бы с ним связываться.
Я смерил его задумчивым взглядом.
— Почему?
— Хаос непредсказуем. С ним невозможно ни строить планы, ни делать какие-то прогнозы. Он неуправляем и живет по своим собственным законам, которые или игнорируют, или изменяют, или ломают наши.
— Но ведьмы как-то справляются…
— Ведьмы, — отмахнулся Лотий. — Безмозглые марионетки, которые нужны лишь затем, чтобы отнести частицу хаоса на новое место.
— Зачем ему перемещаться?
— А ты знаешь, за счет чего он существует?
Я молча покачал головой, и Лотий одарил меня укоризненным взглядом.
— А должен бы. Запомни, Рэйш: хаос живет, чтобы разрушать. Когда он приходит в мир, знаешь, что он делает в первую очередь? Формирует для себя основу… этакую подушку, которая делает его существование более комфортным. В пределах этой основы хаос перекраивает мир по собственному усмотрению. Готовит, так сказать, плацдарм для вторжения. А потом начинает постепенно его расширять, вовлекая все новые и новые участки. Знаешь, что образуется на таких участках?
— Пустота?
— Причем полная, — кивнул Лотий. — На ней исчезает все — трава, деревья, птицы, звери, дома, поля, корабли, причалы… хаос не трогает только изначальные элементы вроде камня или песка, потому что они, хоть и упорядочены по структуре, но довольно просты, а значит, и неинтересны.
— Хочешь сказать, хаос уничтожает лишь то, что было создано специально?
— Хаос, Рэйш… категорически против того, что было умышленно сотворено, изменено или с какой-то целью переделано. Он не любит сложностей, поэтому приводит все к изначальному состоянию. Проще говоря, возвращает к истокам. Наше спасение лишь в том, что пролезть сюда могут только очень малые, прямо-таки ничтожные его частички. Поэтому, исчерпав возможности плацдарма до дна, они в какой-то момент теряют способность его расширять и вынуждены перебираться на новое место. А для этого им нужны носители, потому что законов нашего мира хаос не соблюдает, а свои собственные устанавливать может далеко не везде.
Я ненадолго задумался.
Хм. Это несколько меняло акценты по тем сведениям, что у меня уже были. Однако если смотреть на ситуацию под таким углом, то происходящее в Алтире выглядело гораздо понятнее, чем раньше.
— А как насчет магии? — спросил я, мысленно перестаивая логические цепочки с учетом новой информации.
Лотий фыркнул.
— Так же, как и со всем остальным. Любое заклинание требует согласованности, а также упорядоченности слов, мыслей и действий, поэтому хаос его быстро разрушает. И предвосхищая твой следующий вопрос, сразу отвечу: да. Силы богов это тоже касается.
— Значит, ведьмы — не самая главная угроза…
— Ведьмы — лишь посредники хаоса, — подтвердил мою догадку Лотий. — Живые куклы, которыми он крутит и вертит, как ему вздумается. И с чьей помощью добирается туда, где есть пища.
— Имеешь в виду туда, где есть жизнь? Или хоть что-то одушевленное?
Лотий неожиданно улыбнулся.
— Одушевленное… ты выбрал правильное слово, Рэйш, потому что душа — основа разумной жизни. А хаосу, если помнишь, очень нравится разрушать то, что кажется ему сложным. Душа в этом плане настоящий деликатес, поэтому первыми из места обитания хаоса уходят именно живые. Причем уходят навсегда, без права перерождения. Особенно разумные, которые, как ты помнишь, созданы по образу и подобию… кого?
Мне вдруг стало не по себе.
— Правильно, Рэйш, — хрипло рассмеялся мой собеседник. — Бойся. Высшие формы жизни — вот настоящая цель хаоса. То, что из него вышло, должно туда вернуться. По крайней мере, сам он считает именно так. И он будет искать добычу до тех пор, пока не убедится, что уничтожил абсолютно всех.
