Я помолчал, покрутил головой, но потом пришел к выводу, что Корн и здесь абсолютно прав.
Как он и сказал, у него свои задачи, у меня свои. И находясь на разных уровнях социальной лестницы, мы оба делаем именно то, к чему больше всего приспособлены. Но если, к примеру, я за годы пребывания на темной стороне научился только ловко махать секирой, то Корн за эти годы в совершенстве овладел навыками управления, причем достаточно большими массами людей. Сугубо поэтому он занимал сейчас кресло руководителя главного сыскного Управления столицы, а я как был внештатным сотрудником, так, вероятнее всего, и останусь. В том числе и потому, что сам этого захотел.
— Ступай, Рэйш, — смягчился Корн при виде моего изменившегося лица. После чего закончил писать, поставил подпись, печать, достал из стола защитный чехол и, свернув приказ трубочкой, протянул мне и то и другое. — Делай что умеешь и что считаешь нужным. А когда найдешь зацепку, возвращайся. Я дам тебе людей, оружие, артефакты… все, что понадобится. И вместе мы уж точно придумаем, как избавить наш мир от угрозы.
***
Последняя фраза шефа настолько не укладывалась в рамки наших обычных с ним взаимоотношений, что, оказавшись на улице, я даже растерялся, тщетно пытаясь найти подвох в его словах. А когда все-таки развернул приказ и ознакомился с его содержимым, то и вовсе выпал в осадок.
«Полная индульгенция, — на редкость флегматично заметил Мэл, который, само собой, незримо присутствовал при разговоре. — Полномочный заместитель с правом принятия любых решений… мда, это сильно. По сути, у тебя сейчас возможностей почти столько же, сколько у королевского представителя».
«Это намного облегчит мою жизнь», — согласился я, убирая бумагу в чехол. Судя по маркировке, защита у него была усиленная. Так что я мог спокойно перемещаться по темной стороне, не опасаясь, что его содержимое повредится.
Так. Хорошо. Индульгенцию-то я получил, но надо было решить, что делать дальше. Судя по тому, что за ночь меня никто не потревожил, ведьмы больше не объявлялись, никто в городе не заболел, ничего серьезного и чрезвычайно опасного не произошло… так что моя помощь была никому не нужна, и после вчерашней суеты это выглядело даже чуточку странно.
В отношении моего недавнего плана тоже все вроде бы решилось.
Поиски пустырей всецело взяло на себя ведомство Корна, так что срываться сейчас на беготню было нецелесообразно, да и неэффективно. ГУСС сделает это гораздо лучше. Кроме того, все Управления столицы еще вчера получили исчерпывающую информацию по нашей общей проблеме. Тех, кто еще не получил, шеф прямо с утра официально оповестит, и не только в Алтире. Сотрудники или уже, или буквально в течение пары свечей будут приведены в полную боевую готовность. Схему противодействия ведьмам я тоже уже доложил, а Илдж еще вчера обязался ее оформить и разослать по всем участкам. Полагаю, что Корн пойдет дальше и разошлет эту информацию по всей стране. Далее, городскую стражу мы подключили. От отца Гона пока новой информации не поступало. В лечебнице мне, полагаю, делать было нечего — если бы что-то выяснилось, Мэл бы уже сообщил. К Роберту в такую рань не сунешься. В храме я уже был…
Так что получалось, что прямо сейчас заняться-то мне и нечем.
Но поразмыслив, я решил, что спать уже не хочу, поэтому сперва вернулся домой, нормально позавтракал, а потом сделал то, чего, наверное, не делал уже давно — как честный человек, с утра пораньше отправился на работу.
Да-да, на свой родной западный участок, куда уже начинали потихоньку подтягиваться сотрудники и где мне, как ни удивительно, были искренне рады.
Тори я обнаружим спящим в одном из кабинетов возле все еще работающей сферы. Похоже, домой он вчера так и не пошел, а вместо этого большую часть ночи проторчал возле артефакта, старательно выполняя то, что я ему поручил.
Будить паренька я не стал — просто тихонько забрал у него исписанный мелким убористым почерком блокнот, после чего ушел к себе и погрузился в чтение.
Тори не подвел — несмотря на усталость, выудил из сферы все возможные сведения по имеющимся в Алтире Домам милосердия и выяснил, что, помимо Шоттика, оттуда успело пропасть еще двое пациентов. Правда, обычных, не одаренных, поэтому-то никто и не всполошился. Несмотря на то что один из них исчез недели две назад, второй — вскоре после этого, тогда как третий пропал буквально вчера, и до сегодняшнего времени его судьба оставалась неизвестной.
Поскольку исчезновения случились в разных местах, то вместе их никто не подумал увязывать. Ну подумаешь, дурачок пропал. Случай-то одиночный. В городскую стражу сообщили, охранников-ротозеев наказали, близлежащие деревни предупредили, награду объявили — и ладно.
Насчет смертей мой коллега тоже успел порыться, но здесь его внимание привлек лишь один случай, произошедший на западе Алтории чуть меньше месяца назад — один из больных, до этого страдавший тяжелейшим бредом преследования, вдруг стал без причин проявлять редкостное благоразумие, тем самым сильно обнадежив лекарей на предмет выздоровления. Но дня через три его состояние снова ухудшилось. Более того, безумие быстро прогрессировало. Бедняга начал страшно кричать по ночам и жаловаться на преследующие его кошмары, в которых на него охотится жуткий монстр. А еще через три дня парня нашли повешенным в собственной камере. Но поскольку событие это было вполне рядовым, то охранник, дежуривший в ту ночь, отделался лишь формальным порицанием. Мол, не уследил. Лекари огорчились. После чего про неприятный инцидент быстро забыли. Однако Тори вчера снова его раскопал.
Качнувшись на стуле, я задержал ненадолго взгляд на пометках мальчишки, хотя смерть во всех смыслах выглядела обычной.
Сны…
Именно это слово Тори написал на полях и даже обвел его в кружочек.
Сны — это царство Сола, загадочное и непознанное. Во снах, пусть и на время, у людей чудесным образом сбываются самые заветные мечты, происходят долгожданные встречи, появляются друзья и бесследно исчезают враги… но в них же иногда оживают и кошмары.
Я раньше мало об этом задумывался, поэтому если бы не заметки Тори, скорее всего, и сейчас не связал бы смерть некоего Малика Каниса с происходящими в Алтире событиями. Однако, раз за разом прокручивая в голове информацию из блокнота, я вдруг подумал, что сны — это ведь тоже мысли. Причем неосознанные, порой даже бессвязные и… правильно, практически всегда хаотичные.
Что, если хаос привлекают именно они? Беспорядочные мысли, беспорядочные слова или беспорядочные сны…
Что, если он не видит между ними разницу?
Но тогда значит ли это, что любой спящий человек подвергается потенциальной угрозе? Все-таки сон — это временное состояние, и после пробуждения мы хорошо понимаем, что во сне видели полную ерунду. И только безумец не различает реальность и вымысел. Только он не осознает границы сновидений. Точно так же как не способен различить границу между мирами или же между Светом и Тьмой.
Обдумав эту мысль со всех сторон, я отложил блокнот и, выяснив адрес, наведался в тот Дом милосердия, где погиб интересующий меня пациент.
