— Мастер Рэйш, а что будет с ними? — отвлек меня от размышлений Роберт. — Им помогут?
Я глянул на сгрудившиеся над нашими головами неупокоенные души и кивнул.
— Леди, на ваше усмотрение…
Налетевший невесть откуда ветерок тут же подхватил уцелевшие осколки и, закружив их в недолгом танце, мгновенно унес с собой.
— Вот и все. Теперь о них есть кому позаботиться.
— А что насчет него? — кивнул Норриди в сторону безучастно лежащей твари, которую никто не пожелал отсюда забрать. — С ним-то что будет?
— Не с ним, а с ними, — поправила его Хокк.
Я прислушался к себе, но никакого отклика в кои-то веки не услышал, после чего подошел к распластанному на камнях монстру и, наклонившись, легонько стукнул его по кончику носа.
— Альтис, ты там живой?
— А? Чего? — оттуда тут же выпорхнуло крохотное серое облачко. — Что, уже можно вылезать?!
— Можно, можно, — хмыкнул я, изучающе глядя на его тусклую душу. — Все закончилось. Собственно, вы двое — последние, кто еще не ушел.
Шоттик активно закрутился на месте, а обнаружив, что, кроме него, поблизости и впрямь осколков больше не осталось, откровенно занервничал.
— Рэйш, что это значит? Куда все подевались?! И что теперь со мной будет?!
Я вместо ответа слегка приподнял зубастую пасть твари и почти не удивился, когда оттуда на свет божий выбрался небольшой, испускающий ровный белый свет шарик. Тот самый огонек, который я ему когда-то подарил.
— Надо же, сберег… Эй, Лот, хватит изображать из себя бледную немощь! Я прекрасно знаю, что ты в порядке.
Тяжелое кожистое веко неохотно дрогнуло, приоткрывая хищно прищуренный глаз. Какое-то время мы молча играли в гляделки, после чего бывший жрец тяжело вдохнул, его тело стремительно ужалось, а еще через миг он поднялся с земли уже в человеческом обличье и скептически на меня посмотрел.
— Ну и как это понимать? Почему из всех умерших только мы двое остались без посмертия?
— Может, потому что ваши грехи оказались чересчур тяжелы для перерождения? — предположил я.
— Зачем же ты тогда меня спас?
— Да просто все спросить хотел: кто выпустил тебя из клетки?
«Двойной» убийца выразительно скривился.
— Когда во Тьме прозвучал твой зов, мне дали понять, что вам понадобятся все темные, кто еще не забыл, ради чего мы вообще живем. Я тоже когда-то был магом, Рэйш. Поэтому мне предоставили выбор: помочь тебе или же остаться гнить в тюрьме на целую вечность.
— И что же тебя заставило помочь старому врагу?
Лот вместо ответа поднял руку, а когда на его ладонь спланировал мой искрящийся чистейшим Светом шарик, тихо вздохнул.
— Наверное, вот это?
Я вопросительно приподнял одну бровь.
Да ну? Так быстро?
— Знаешь, Рэйш, — тем временем продолжил он. — Когда годами сидишь в абсолютнейшей тишине, где даже поговорить не с кем, то на удивление быстро обнаруживаешь, что первыми у тебя почему-то заканчиваются ругательства. Какое-то время тебя поддерживают злость и мечты о мести, но вскоре тускнеют и они. Потом ты по инерции еще продолжаешь ворчать и жаловаться на жизнь, стенаешь, жалеешь себя… пока не понимаешь, что это попросту скучно. После этого приходят сомнения. Затем они сменяются равнодушием. И вот когда ты вплотную подойдешь к черте, за которой начинается безумие, то чтобы не сойти с ума, ты поневоле вспоминаешь все, что ты когда-либо сделал, и все, что кому-либо сказал. До последнего слова, до самых мельчайших подробностей. Порой даже споришь с собой и с теми, кто был для тебя значимым. А когда раз за разом не получаешь ответов, то волей-неволей начинаешь думать, сопоставлять, анализировать, смотреть на произошедшее глазами противника. И вот какая штука получается, Рэйш… Вот это…
Лотий легонько подбросил на ладони шар.
— Почему-то перестало обжигать меня практически сразу, как только я сообразил, что мы с тобой на самом деле не враги. Просто мы шли к одной и той же цели разными путями. Причем раньше мне казалось, что методы не важны, но когда я смотрю на тебя, то понимаю — Тьма это не то, что мы всегда считали. А живет она ровно по тем законам, которые мы в нее принесли. Она никогда не убеждает, не отговаривает, не мешает… она просто отстраняется и терпеливо ждет, пока к нам вернется то, с чем мы в нее пришли. Тьма… она как зеркало, Рэйш. Наверное, мы поэтому так не любим смотреть на свое отражение?
Я усмехнулся.
Это точно. Некоторым из нас в зеркала вообще лучше не смотреться. Рассудок целее будет.
— Так что с нами, Рэйш? — остро на меня взглянул Лотий, за спиной которого ненавязчиво пристроился Альтис Шоттик.
Я пожал плечами.
— Это не мне решать. Но если бы спросили моего мнения, то я бы сказал, что первый шаг всегда самый трудный, и тот, кто на него отважился, гораздо мудрее того, кто даже носа из дома не высунул. Да, дорога не будет легкой. Да и быстрой ее нельзя назвать, но чтобы идти было не так скучно, быть может, стоит поискать того, с кем ее осилить?
— Какая еще дорога? Куда?! — не на шутку заволновался Шоттик. — Я никуда не пойду! Тем более с ним!
— Спасибо, Рэйш, — спокойно отозвался Лотий, одним щелчком отправив засуетившегося светлого в полет. — Одиночество убивает быстрее тишины, поэтому если твое пожелание исполнится, я буду благодарен.
Я кивнул, отступив на шаг. И чуть наклонил голову, когда мне в лицо ударил еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более холодного, который и унес с собой две последние неприкаянные души. Не знаю, правда, что решит по этому поводу Ферза, однако она всегда была не только справедливой, но и милосердной богиней. И если Лотию дадут возможность сделать еще один шаг на том пути, что он выбрал, надеюсь, однажды он все-таки вернется к Свету. А заодно и Шоттика выведет, которому еще не год и не два придется расплачиваться за совершенные при жизни грехи.
— Рэйш, а как же мы? — окликнул меня Эрроуз.
Я слабо улыбнулся, почувствовав, что ветер снова набирает силу.
— Вам тоже пора, Грэг. Живым не место на темной стороне. Ты ведь знаешь.
Он открыл было рот, чтобы мне возразить, но резко усилившийся ветер буквально сдул его душу с плато, унеся заодно с собой всех наших коллег. Действительно всех, за исключением меня, связанных поводками душ Мэла, Роберта, Йена, Триш, Хокк, Тори и… леди Натали Корн, которую поднявшийся ветер почему-то даже не задел.
Когда мой взгляд остановился на ней, леди отчего-то смутилась и явно занервничала, словно действительно была в чем-то виновата. Но вместо того, чтобы задавать вопросы, я всего лишь протянул ей руку.
— Пойдемте, Натали. Пора и нам вернуться домой.
— По-моему, вы и так уже дома, — прошептала она, глядя на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами, на дне которых уже вовсю плескалась и переливалась прекрасно знакомая мне Тьма.
