Вытерпев несколько секунд этой качки, кот промурлыкал:
— Мышонок, ты мнешь мой мех.
Чувство вины вынудило Бриджет ойкнуть и выпрямиться, ослабив объятия.
— Прошу, прости меня, — поспешила извиниться девушка.
Кот повернулся, чтобы уставиться в ее глаза своими зелеными, явно обдумывая просьбу. Затем кивнул и согласился:
— Прощаю.
— Спасибо тебе, — покаянно сказала Бриджет.
— Пожалуйста.
Дернув пару раз хвостом влево-вправо, кот поинтересовался:
— Хранитель Слова хочет, чтобы ты покинула его территорию?
— Он не собирается меня прогонять, — серьезно ответила Бриджет. — Он считает мой уход необходимым. Говорит, это важно для меня самой.
Роуль склонил голову набок.
— Значит, таков твой долг.
— Отец тоже так считает, — сказала девушка.
— Получается, тут и думать не о чем, — рассудил кот. — У тебя есть долг перед родителем. У него — долг перед своим вождем. Если он распорядится одолжить вождю кого-то из своих воинов, этот воин не сможет уклониться.
— Но я-то не воин! — взмолилась Бриджет.
Кот еще какое-то время смотрел ей в глаза, а потом потянулся вперед, чтобы потереться пушистыми усами о ее лицо.
— Много бывает войн, Мышонок, и все разные.
— Ты это о чем? — удивилась Бриджет.
— О том, что ты еще молода, — пояснил кот. — И не можешь тягаться в мудрости со стариками. Я мудрее тебя, и говорю, что ты обязана уйти. Это же очевидно. Следует доверять тем, у кого больше мудрости, чем у тебя.
— Ты ничуть меня не старше, — возмутилась Бриджет.
— Но я кот, — чопорно напомнил Роуль, — и это значит, что я лучше распоряжался своим временем.
— Ты невероятен! — фыркнула Бриджет.
— Конечно. Я ведь кот… — Роуль приподнялся и плавно стек на плиты пола. Уселся напротив Бриджет, обернул хвостом лапы. — Почему ты желаешь опозорить и унизить Хранителя Слова? Ты предпочла бы, чтобы его звали иначе?
— Нет, разумеется! — сказала Бриджет. — Нет, но я просто… не похожа на него.
— Это пока, — заметил Роуль. — Для этого и придумано взросление.
— Я давно уже не ребенок, — отрезала она.
Рассеянно оглядевшись по сторонам, кот вновь уставился ей в глаза.
— Вместо того чтобы исполнить свой долг, ты прячешься в самом темном углу самой темной комнаты своего дома. Это так разумно с твоей стороны. Так зрело…
Бриджет сдвинула брови, скрестила руки на животе и… промолчала. Она вела себя как малое дитя. Роуль опять оказался прав. Обычно так и бывает, но почему сейчас это вызывает у нее такое раздражение?
— Тебе страшно, — определил Роуль. — Ты боишься покинуть знакомую территорию.
Бриджет вновь ощутила, как в глазах набухают слезы. И кивнула.
— Почему? — спросил Роуль. — Чего там бояться?
— Я не знаю… — шепотом призналась она.
Роуль сидел без движения, сверля девушку внимательным взглядом.
Бриджет прикусила губу. Потом, очень тихо, выдавила:
— Не хочу остаться в одиночестве.
— Вот как? — уронил Роуль.
Кот повернулся и исчез в глухой тени зала, оставив ее переживать холод, неловкость и — даже сильнее прежнего — одиночество.
Бриджет промокнула глаза рукавом и сглотнула, избавляясь от тугого комка в горле. Затем она поднялась на ноги и еще долго стояла, не отрывая руки от холодного камня стены и стараясь думать об этом привычном чувстве, которое вливалось в нее, напитывая силой. Несмотря на самодовольный тон, Роуль все же был прав. У семьи Бриджет и вправду имелись свои обязанности. Пускай от Дома Тэгвинн мало что осталось, их семейство по-прежнему пользовалось уважением. И после всего, что сделал ради нее отец, после всей любви, которой он одарил ее после кончины матери, Бриджет никак не могла опозорить своего родителя, — даже если кроме него никто не счел бы это позором.
Всего-навсего год. Единственный… долгий… странный… пугающий год в одиночестве.
Она медленно приблизилась к выходу из хранилища.
Когда отец открыл ей дверь, Бриджет подняла на него глаза. Франклин Тэгвинн был здоровенным мужчиной; его плечи шириной совсем немного уступали дверному проему. Его руки были толще, чем ноги большинства людей, а мышцы, отлого тянущиеся к колонне шеи, были подобны каменным плитам. На нем были знакомый белый фартук и ремень с разделочными ножами чанериста. Взъерошенные волосы отливали сталью, а в глазах читались усталость и тревога.
Бриджет постаралась улыбнуться. Отец этого заслуживал.
Улыбка, полученная в ответ, показалась ей натянутой, и девушка сообразила, что отца ей не одурачить. Он ничего ей не сказал. Лишь заключил в нежные объятия. Она же обхватила его обеими руками и крепко к нему прижалась.
— Вот она, моя храбрая девочка, — тихо сказал отец. — Моя Бриджет. Твоя мама могла бы тобою гордиться.
— Вовсе я не храбрая, — ответила Бриджет. — Мне очень страшно.
— Знаю, — вздохнул отец.
— У меня там никого знакомых, — сказала она.
— Сдается мне, ты довольно быстро заведешь друзей. Мне ведь удалось.
Бриджет вымученно усмехнулась.
— Тебе так кажется, потому что у меня полно друзей в других Домах?
— Бриджет, — с мягким укором сказал отец. — Ты ведь по-настоящему никогда и не пробовала их завести.
— Еще не хватало! Все они чванливые, избалованные, сопливые эгоисты.
Негромкий, басовитый смешок отца согрел ей щеку.
— Да. Понимаю, такими они тебе и кажутся. Но когда ты сама была маленькой, на твоих плечах оказалось куда больше ответственности, чем у большинства других детей, — не говоря уже о потомках Высоких Домов. Тебе пришлось так быстро взрослеть… — Он прижался щекой к волосам дочери. — Мне и самому едва верится. Эти семнадцать лет пролетели так быстро…
— Папочка… — тихо произнесла Бриджет.
— Знаю, много внимания детям других Домов ты не уделяла, но поверь, далеко не все они так уж плохи. А большинству еще предстоит вырасти. В конце концов… Сама убедишься. — Он отстранился от дочери, не выпуская из рук. — Есть еще кое-что, о чем нам следует поговорить. Еще одна задача, которой я тебя нагружу.
Бриджет согласно кивнула.
— Конечно, отец.
Улыбаясь, он с гордостью положил ей на макушку свою огромную ладонь. Помолчал немного.
— Нужно, чтобы ты присмотрела кое за кем.
Моргнув, Бриджет вскинула лицо:
— Прошу прощения?
