Гримм несколько раз подряд моргнул. Коллекция старика. Это о ней он лопочет. Но почему?
Очевидно, решил Гримм, по той самой причине, по которой Кэвендиш вынудила Феруса расстаться со своей бесценной коллекцией: должно быть, весь этот пестрый набор странных предметов был для старика чем-то вроде идола или амулета. Потеря сломила Феруса, разорвав его связь с миром. Чудачка находила свою опору в банке мелких кристаллов, и та позволяла ей говорить, — в точности такую же опору, какую мадам Кэвендиш, по-видимому, получала от своей одержимости правилами хорошего тона. Подобное же безумие, кажется, преследовало всякого эфирреалиста, которого Гримму доводилось встречать. Их способности, надо полагать, имели свою высокую цену.
— Чудачка всегда приносила их мне. С идеальной точностью, всякий раз. Теперь же она погружена во тьму, и это я виноват в том, что она там оказалась… — Глаза старика, прояснившись ненадолго, нашарили лицо Гримма. — Вы должны отыскать Чудачку. Вы должны обеспечить ей безопасность.
— Так и будет, — подтвердил Гримм. — Конечно, я отыщу ее.
Ферус хватался за него трясущимися руками. Казалось, он состарился еще на пару десятков лет.
— Обещайте мне, капитан.
Гримм поймал руки старика и сжал их в своих ладонях.
— Все, что в моей власти. Клянусь вам.
Ферус коротко кивнул, и лицо его скривилось в новом приступе боли. Крепко зажмурившись, он начал на бешеной скорости тихонько бормотать что-то себе под нос.
Гримм покачал головой, подсунул под спину старика здоровую руку и с трудом переправил эфирреалиста на свою койку. Затем медленно выпрямился. Вся власть капитана немногого стоила, если не знать, как ее использовать. Весь план Гримма основывался на способности Феруса определить местонахождение врагов и привести туда боевой отряд. Как же им теперь отыскать вражеский десант, выяснить, где держат плененных девушек, и спасти их — не будучи замеченными противником?
Он притушил люмен-кристаллы на стенах каюты и тихо вышел, оставив горячечно бормочущего Феруса. Здесь, в хаббле Платформа, затаился враг, но Гримм не знал, где именно. Ничего хорошего этот враг определенно не замышлял — хотя оставалось не ясным, какой удар был задуман аврорианцами и где его нанесут. Старый эфирреалист оказался выведен из строя, вокруг громоздится целая гора догадок и неясностей. Если действовать сейчас наобум, обе девушки могут расстаться с жизнью.
Судя по всему, мисс Тэгвинн может считаться солдатом на службе у копьеарха, и принесение ее в жертву ради блага всего Копья может оказаться отвратительной и неизбежной необходимостью. Ученица эфирреалиста — лицо гражданское, но и она, оказавшись вовлечена в это предприятие, тоже поступила в распоряжение копьеарху. Так или иначе, загубить эти две жизни Гримм мог только в самом крайнем случае.
Пальцы Гримма сжались в кулаки от бессилия.
Что же делать?
К нему, застывшему в раздумьях, торопливо подошел Кеттл, быстро отсалютовал.
— Кэп, — сказал он. — Тут у нас кошка. Чертов мелкий зверек только что взбежал по трапу.
Тяжелый взгляд Гримма уперся в пилота.
— Веди.
Глава 47
КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ ПЛАТФОРМА, ВЕНТИЛЯЦИОННЫЕ ТУННЕЛИ
Бриджет сидела тихо, но при этом ее просто трясло от злости. Нынешнее положение пленницы вызывало у нее даже больше досады, чем в прошлый раз, и причиняло почти столько же неудобств.
Она пошевелила запястьями — скорее попыталась шевельнуть, — стремясь ослабить стянувшие их кожаные шнуры, и вновь не добилась ничего, разве что еще больше содрала кожу. Плечи заломило от усилий, и только.
Выпятив нижнюю губу, Бриджет сдула несколько упавших на лицо прядей. Волосы, успевшие выбиться из косы, понемногу начинали сводить девушку с ума, но запястья ее были связаны за спиной и накрепко примотаны к поясному ремню, а затем — к связанным вместе лодыжкам, а потому избавиться от щекочущих лицо волос не представлялось возможным.
Так она ничего не добьется.
Бриджет ощутила, как внутри у нее поднимается ужасающая волна уныния, и поняла, что волну эту подгоняет шторм чистейшего страха. Сердце билось все быстрее, а в глазах начали набухать слезы. Она пыталась бороться с ними, но без толку.
Все, чего она хотела, — это оставаться дома, с отцом, в знакомых краях. Вместо этого, вполне вероятно, ей суждено погибнуть здесь.
И Роуля нет рядом.
С этой мыслью, несмотря на все старания девушки сопротивляться, из ее горла вырвался сдавленный звук. Бриджет яростно замотала головой. Глупо, конечно, отчаиваться. Если Роуля тоже схватили, он ничего не сможет сделать, чтобы ей помочь. Но оставшись на свободе, он обязательно бросится за помощью, и от этого, по всей вероятности, зависит ее надежда на спасение.
Если он еще свободен.
Если только его не убил Недруг.
Бриджет постаралась выбросить из головы ужасные мысли и заставила себя вспомнить учебные занятия по выживанию. Сперва нужно подсчитать плюсы и минусы.
Хотя Бриджет очутилась здесь связанной, по крайней мере она осталась цела. Никто не стрелял в нее, никто не полоснул саблей; если подумать, отличный задел для дальнейших действий. Ее темницей стал сумрачный вентиляционный туннель, перегороженный огромной кучей каменных обломков совсем неподалеку от того места, где сидела девушка. Боевую перчатку у нее отобрали, вместе с ножом и кошельком, но пленившие Бриджет люди не обошлись с нею грубо и не раздели, — вот и еще один плюс. Высокий боерожденный, которого ранила Гвендолин в хаббле Утро (тот самый, кто уверил их, что он — убийца, а не насильник), оказался и среди тех, кто затянул на девушке путы, когда ее привели в этот туннель.
Тут было очень темно: вход перекрывал растянутый на какой-то легкой конструкции брезент, и света пробивалось едва достаточно, чтобы видеть очертания его распорок, — и вовсе не достаточно, чтобы разглядеть в спутнице Бриджет нечто большее, чем неподвижный силуэт на полу.
— Чудачка… — негромко позвала Бриджет, решив попробовать снова. — Чудачка, вы очнулись?
Распростертая рядом фигура даже не шелохнулась. И все же Бриджет услышала слабый, лишенный всякой надежды стон; казалось, его издал не человек, а какой-то израненный, страдающий зверек. Бриджет вспомнила, как аврорианцы обыскивали бесчувственную Чудачку. Где-то через час та пробудилась, и Бриджет слышала звуки лихорадочной возни под беспокойный, исполненный смятения писк, а затем — негромкий стон скорби и полнейшего отчаяния. После этого ученица эфирреалиста вновь затихла и с тех пор лежала без движения.
Бриджет чувствовала неимоверную усталость и мечтала только о том, чтобы перевернуться на бок и уснуть. Вот только, пусть роль оперативного агента копьеарха была ей пока в новинку, внутреннее чутье подсказывало, что праздно валяться, пока и она сама, и все Копье подвергаются такой опасности, было бы, скажем так, немного не профессионально.
