Выждав немного, Чудачка подняла голову и прошептала:
— Ничего не бойся. Я не позволю злым людям забрать тебя.
Что ж, подумала Бриджет, по крайней мере, ситуацию удалось немного подлатать. У нее снова появилась способная говорить союзница, даже если, связывая Чудачку, враги постарались не хуже. Если бы ее не скрутили, все не выглядело бы настолько безнадежно. Что ж, пусть так. Что можно сделать, чтобы сбросить эти путы? Как в подобной ситуации поступали героини пьес и романов?
Чаще всего, по-видимому, они опутывали похитителей женскими чарами, щедро суля им любовные утехи, чтобы в самый ответственный момент поменяться с врагом местами (но, конечно, не успев пожертвовать чем-то вроде своей добродетели).
Бриджет не особенно долго пробыла агентом копьеарха, но достаточно хорошо свыклась с этой ролью, чтобы сообразить: подобный сценарий вряд ли сработает. Даже если Чириако поддастся на хитрость, у него не возникнет особой нужды развязывать ей руки, правда? И, говоря откровенно, каким наивным надо быть, чтобы купиться на подобную уловку?
При этом Бриджет вовсе не была уверена, что владеет какими-либо женскими чарами. Но даже в таком случае жизнь наверняка окажется куда сложнее, чем сюжеты романов или пьес.
Кожаные шнуры… Надо как-то решить эту проблему. Выращивание больших мясных туш в чанерии подразумевало сбор кожи, которой обрастало мясо в процессе созревания. Отец Бриджет был способен снять шкуру с целого мясного бока всего лишь несколькими взмахами длинным ножом и парой точно рассчитанных рывков. Разумеется, они не сами дубили полученные шкуры, чтобы получить выделанную кожу: этим занимался дубильщик, с которым заключался отдельный договор, но все равно…
Бриджет моргнула, соображая. Вот оно. Снятые шкуры не должны были высохнуть, и их складывали в большую ванну с сильно разведенным раствором. Высыхая, шкуры заметно съеживались, но снова разбухали при намокании.
Бриджет опять принялась крутить запястьями, теперь уже всерьез. Кожа горела, но девушке было все равно.
— Ой, — сказала Чудачка. — Так только хуже. Лучше бы ей перестать.
— Нет уж, — пропыхтела Бриджет. Она уже чувствовала, как капли крови скользят по ее ладоням, скапливаясь на подушечках пальцев, — и знала, что эту кровь впитывают и кожаные шнуры. — Чудачка, только скажите, когда ремни хорошенько пропитаются.
Вздрогнув, Чудачка выкатила на Бриджет свои странные, несовпадающие по цвету глаза:
— О боже ты мой. М-м-м… Левой руке не хватает влаги, как по-твоему?
— Отлично, — сказала Бриджет и сосредоточилась на том, чтобы с новой силой крутить запястьями — левым в особенности. Кажется, целая вечность ушла на эту добровольную пытку, но Чудачка наконец заговорила снова:
— Сейчас она могла бы попытаться.
Бриджет благодарно кивнула. Потом, зажмурившись, низко опустила голову, склоняясь вперед. Лишь затем, мало-помалу, она начала напрягать запястья, натягивая путы.
Боль была жуткая — и не только в запястьях. Руки и плечи ломило от натуги. Бриджет была девушкой сильной и запросто вскидывала на плечо мясную тушу в сто пятьдесят фунтов, чтобы отнести от чана к разделочному столу, ни разу не остановившись отдышаться. Самой Бриджет, однако, это достижение не казалось особо значимым, ведь ее отец, Франклин, мог забросить по туше на оба плеча и бодро шагать с ними, не сбивая ритм рабочей песни. Но, чего бы ни стоили ее куда более скромные силы, Бриджет противопоставила их аврорианским ремням в состязании на выносливость, решимость и упрямство.
И, хотя жалящий огонь далеко растекся вверх и вниз по рукам девушки, ремни тоже начали понемногу растягиваться.
Процесс потребовал несколько болезненных, полных напряжения попыток, но в итоге она прекратила усилия, чтобы отдохнуть, и ощутила, как свободно ее руки двигаются в ослабших путах. Еще лишь раз натянув увлажненные ремни, она сумела выскользнуть из них.
— О! — негромко обрадовалась Чудачка. — О, это сюжет для постановки в театрах! Просто удивительно!
Бриджет скривилась, разглядывая свои ободранные, кровоточащие запястья.
— Что же, — протянула она. — Начало, во всяком случае, неплохое… — Склонилась вперед и принялась ковырять узлы на связанных лодыжках. — Подождите минутку, Чудачка, и я вас тоже освобожу.
— И что тогда изменится, как ты думаешь? — спросила Чудачка.
— Узнаем, как только одержим победу, — ответила Бриджет.
— Или нет.
— Когда мы ее одержим, — твердо возразила она. В конце концов, еще несколько минут тому назад Бриджет еще была связана, беспомощна, одинока в кромешной тьме. Теперь же она обрела способность двигаться, что-то видеть и вернула себе поддержку подруги и союзницы.
Откуда эти перемены? Кто привнес такую ощутимую разницу?
Она сама. В одиночку. Когда враги Копья Альбион проникли за его стены, праправнучка адмирала Тэгвинна отказалась мирно уснуть, хотя ей так этого хотелось.
Бриджет подняла взгляд на ученицу эфирреалиста и обнажила зубы в улыбке, которая, по собственным ее ощущениям, напоминала хищный оскал Роуля:
— Нельзя знать заранее, что случится потом, Чудачка. Но когда это случится, мы обе, черт побери, встретим будущее, стоя в полный рост.
Глава 48
КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ ПЛАТФОРМА, ТЕРРИТОРИЯ КЛАНА ДЕВЯТИ КОГТЕЙ
Роуль бежал по вентиляционным туннелям, ведшим к владениям Девяти Когтей, отбросив всякие мысли о скрытности и тишине. Гораздо важнее добраться туда как можно быстрей.
Мышонок в опасности, ее наверняка захватили в плен, а на людей никак нельзя полагаться в том, чтобы они справились с вызволением, применив к врагам надлежащую степень насилия. Им вполне может вздуматься оставить кого-то в живых, а Роуль не был готов мириться с некомпетентностью там, где речь шла о его собственном человеке, которого он едва-едва успел должным образом вышколить.
Заслышав приближение Роуля, первый из часовых Девяти Когтей выплыл из тени, намереваясь перехватить его. Однако Роуль, отпрыск Мауля, сражался за свое положение с той самой поры, как встал на лапы. Он был велик и силен, он был молод и скор, — и он терпеть не мог всякую чушь вроде тонкостей дипломатии.
При виде первого стража Роуль издал боевой клич — и позволил бедняге сбежать, унося оба глаза, половину усов и даже одно совершенно целое ухо. После чего поспешил дальше. Его встретили еще двое часовых, но запах свежей крови и грозное шипение Роуля заставили их отпрыгнуть в стороны. Оба пустились ему вдогонку, но при этом старались выдерживать почтительную дистанцию.
Наследный принц клана Тихих Лап одним своим появлением раскидал стражей и обратил их в болтающихся позади преследователей, чьи запахи пламенели тревогой, досадой и, конечно же, любопытством.
