Гвен уверенно шагнула к прилавку, но никого за ним не увидела.
— Есть тут кто? — позвала она. — Мы пришли поесть!
— Мы еще не открыты, — донесся голос из глубины заведения.
— Так откройтесь! — задорно прикрикнула Гвен. — Я буду рада щедро воздать вам за труды.
За портьерой вздохнули, и из расположенной позади нее кухоньки выплыл старик с широченными бровями. Мистер Бич уставился на Гвен, моргнул и сказал:
— Мисс Ланкастер? Раненько сегодня. Что вы тут делаете?
— Спешу обеспечить вам дневную выручку, — с улыбкой ответила Гвен, роняя на прилавок набитый монетами кошелек. Тот заманчиво звякнул. Огорчить лавочника, по-видимому, не удалось ни этому мелодичному звону, ни улыбке. — Мне нужны ваши пельмешки, и еще до полудня.
— Помочь не сложно, мисс, уже готовим. Что для молодого господина?
— Двойную порцию того же, — уверенно заказала Гвен.
— Сестрица… — запротестовал было Бенедикт. Этот протест, однако, Гвен сочла достаточно вялым; к тому же его основательно подорвал новый приступ желудочного урчания.
— Сию минуту, мисс, — поклонился мистер Бич и вернулся к очагу, где ждала наготове сковорода разогретого масла. Там он распахнул дверцу холодильного шкафа, чтобы достать несколько мясных брикетов. К супругу не замедлила присоединиться и вышедшая из кладовой миссис Бич, чьи седые волосы уже были подвязаны пестрым платком; энергичными движениями она принялась смешивать тесто в кадушке. Сыпанула немного муки на доску, плюхнула туда полученную массу и начала месить ее дальше быстрыми, уверенными руками.
— Только не вздумай дерзить мне, Бенедикт, — ехидно усмехнулась Гвен. — Я не стану слушать твоих возражений. Вернее, я довольна уже и тем, что не услышу их от твоего брюха в ближайшие час или два, не менее. По правде говоря, эти брюзгливые жалобы не приличествуют Ланкастеру.
Бенедикт опять закатил глаза, но уголки его губ уже трепетали, готовые уступить.
— К счастью, я не столь ограничен, как бедные чистокровные Ланкастеры. Кровь в моих жилах разбавлена линией Сореллин, что значительно расширяет горизонты моего ума, эмоциональной сферы и художественного вкуса.
— Что-что? — переспросила Гвен, поднося к уху ладонь и слегка повышая голос. — Вой живота, кажется, не позволил донести до меня всю глубину твоей мысли. Мне даже показалось, что ты ставишь под сомнение полное и неоспоримое превосходство Дома Ланкастер.
Губы Бенедикта, не выдержав, поехали в стороны.
— Иди поиграй со своими кристаллами, не мешай остальным заниматься настоящим делом, ладно?
— Как вам не стыдно, сэр, — пожурил его мистер Бич, с веселым блеском глаз всматриваясь в лицо Бенедикта из-под кустистых бровей. — Говорить такое о семье юной мисс…
Гвен торжествующе улыбнулась Бенедикту:
— Во, слыхал? Ланкастеры опираются на поддержку народа.
Бенедикт хохотнул в ответ.
— Вы на ее стороне только потому, что она платит.
— Молодой человек умен не по годам, — заметила миссис Бич.
— Так и есть, так и есть, — согласился ее супруг, пока Гвен выкладывала на его ладонь щедрую стопочку монет. Бенедикту она радостно показала язык, а хозяев лавочки поблагодарила:
— Большое спасибо вам обоим.
В этот момент в их закоулок забрел мужчина средних лет, в котором без труда угадывался ученый или библиотекарь. «…Никак не пойму, как это могло бы сработать…» — бормотал он, подтверждая догадку. Одежда ученого, хотя и отлично скроенная, казалась измятой и криво сидящей, а фиолетовый жилет выглядел настоящей пощечиной общественному вкусу: нынешнее поколение воспринимало подобное сочетание лиловых тонов с коричневым оттенком пиджачной пары как излишнюю смелость. В чрезмерно отросших каштановых волосах мужчины светились седые прядки, но его длинные пальцы выглядели чистыми и ухоженными. Он что-то строчил в блокноте снабженной тускло светящимся кристаллом ручкой и при этом не прекращал бормотать себе под нос.
— Доброго вам дня, мистер и миссис Бич, — поздоровался он, так и не оторвав глаз от страницы блокнота. Прикрыл рот, сдерживая зевоту, и продолжил свои записи. — Двойную порцию того, что готовите, и немного кофе, пожалуйста. Крепкого и черного.
Ручка порхала над страницей, выписывая строчки каких-то символов, совершенно не знакомых Гвен.
— Добрый день, Эдди, — тепло приветствовала этого странного человека миссис Бич. — Опять всю ночь не ложился?
— Боюсь, таково проклятие ума, тяготеющего к познанию, — ответил он. — Долгие мили разных способов обдумывать одни и те же бесполезные старые загадки… — Говоря, он не переставал строчить и, поворачиваясь, врезался краем блокнота в стоящую рядом Гвен. — О, прошу прощения, сэр…
— Сэр? — изумилась Гвен.
— Да-да? — откликнулся Эдди, завершая строку витиеватым росчерком и принимаясь за новую.
Гвен прочистила горло, явственно намекая: пора бы ему поднять глаза.
— Говори же, приятель, — сказал Эдди. — Сразу выкладывай, что там у тебя на уме! У меня вовсе нет времени на глупые танцы вокруг и около.
Глаза Гвен, сузившись, блеснули сталью. Как смеет этот тип быть таким неучтивым с леди? Уж тем более с леди из Дома Ланкастер?
— Сестренка… — быстро вставил Бенедикт, кладя ладонь ей на плечо.
Она стряхнула его руку.
— Потерпи-ка, кузен, — твердо сказала Гвен. — Передо мной возникла неприятная дилемма.
— Но…
— Бе-не-дикт! — с нежностью пропела Гвен.
Бенедикт поморщился и отступил на шаг.
Эдди, если так звали этого типа, все еще строчил в блокноте, вчистую ее игнорируя. Нестерпимая наглость!
— М-м-м? — рассеянно вопросил он. — Какая дилемма?
Голос Гвен прозвучал холодно и отчетливо:
— То ли мне успокоиться на устной отповеди заносчивому грубияну, то ли счесть неуважение оскорбительным и потребовать сатисфакции. Это мое право, в конце концов!
Несколько раз моргнув, Эдди все же оторвал взгляд от блокнота. Лишь тогда он впервые увидел лицо Гвен.
— Правда? Вы это всерьез? Требовать сатисфакции? — Голос его был при этом подозрительно весел, словно Эдди едва сдерживал смех. — Вы намереваетесь вызвать меня на дуэль?
— Как только услышу ваше имя, сэр, — отрезала Гвен.
— Оно имеет какое-то значение? — спросил Эдди.
— Имеет, разумеется, — сказала Гвен. — Я смогу понять, который из Домов имел небрежность позволить кому-то из своих отпрысков разгуливать по хабблу Утро, не озаботившись преподать ему элементарные манеры. Божьим промыслом даже рогатая скотина лучше умеет держать себя в обществе!
— Вообще говоря, жвачные животные зачастую кротки и благоразумны, — согласился с нею Эдди, — и лишь крайне редко нарываются на дуэли. Уж точно не после бессонных ночей… — вздохнул он. — Мисс, должно ли мое имя иметь значение?
