Сохранявшие непроницаемость глаза Науна вспыхнули гневом.
— Девять Когтей не водят дружбы с людьми. И нам не важно, чьи это люди. — Пожилой кот повернулся, чтобы мрачно вглядеться в лицо Бриджет. — Мышонок, отпрыск Хранителя Слова, ты и твоя спутница — нежеланные гости. Вы покинете нас немедленно. Вы не вернетесь в эти туннели и больше не станете пытаться установить связь с моим кланом. В случае нарушения обе потеряете свои жизни.
Остолбенев, Бриджет приоткрыла рот.
— Но… Властитель, если бы вы выслушали меня…
— Я знаю, зачем вы явились сюда, — фыркнул Наун, поднимаясь на все четыре лапы. — Я знаю, что вы стремитесь заручиться помощью наших глаз и ушей в грядущем конфликте, но этой помощи не получите. Войну ведут люди. В этой войне кошки не сражаются. Девяти Когтям все равно, если ваши враги уничтожат всех мужчин, женщин и детей до единого. Какая бы группка людей ни захватила этот хаббл, мы и дальше будем жить, повинуясь собственным обычаям.
Бриджет прикусила губу. Совсем не хорошо. И неправильно. Не может же она вернуться и объяснить мастеру Ферусу, что кошки встретили просьбу отказом, и спросить, нет ли у него каких-то новых идей. Мисс Ланкастер совершенно точно не согласится с таким исходом. Но что же можно сделать? В обстановке этого темного зала любое слово Науна — закон. И пусть большинство людей считает кошек лишь немного разумнее злобных мелких вредителей и годными разве что на то, чтобы охотиться на этих самых вредителей, Бриджет прекрасно понимала, что у кошек достанет сил и решимости свергнуть человеческий гнет, если им вдруг вздумается. Наун вполне может исполнить свою угрозу. Стоит ему мурлыкнуть — и они не выйдут живыми из этого зала.
Несмотря на это, у Бриджет имелись некие обязательства, и этот свой долг она намеревалась исполнить. Развернув плечи и набрав побольше воздуху в грудь, она приготовилась ко второй попытке.
Но в этот миг в ее запястье впились пальцы Чудачки — холодные и твердые, точно бронзовые.
— Быть не может, — прошипела Чудачка. — Неужели она этого не видит?
— Не вижу чего? — шепотом переспросила пораженная Бриджет.
Чудачка медленно повернула голову, окидывая долгим взглядом пространство зала, тени, напряженные и неподвижные фигуры кошек, входивших в клан Девяти Когтей.
— Они напуганы, — еле шевеля губами, едва слышно выдохнула Чудачка. — За ними наблюдают.
В судорожно сжавшемся горле у Бриджет стало вдруг сухо.
— Здесь? Сейчас?
Чудачка кивнула так неторопливо и коротко, что Бриджет почти решила, что ей померещилось.
Наун неторопливо повернулся, блестя черным мехом на тусклом свету, излучаемом банкой в руках Чудачки. Так же неторопливо и горько в тишине прозвучал его голос:
— Вам укажут дорогу, чтобы вы смогли вернуться в населенную людьми часть хаббла… — Помолчав, он оглянулся на Ниина и добавил, грубым от усталости голосом: — Проводи их туда.
Глава 34
КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ ПЛАТФОРМА, ВЕНТИЛЯЦИОННЫЕ ТУННЕЛИ
Роуль, Мышонок и та, другая девушка, что вела себя чуть необычнее всех прочих людей, шли по туннелям в кольце опытнейших бойцов Науна — шестерки больших, украшенных боевыми шрамами котяр, почти никто из которых не уступал размерами самому Роулю. И каждый из этих бойцов нес пару боевых шпор: кривых металлических лезвий, изготовленных людьми и прикрепленных к кожаным повязкам на задних кошачьих лапах. Шпоры были достаточно остры и, при умелом использовании, весьма опасны.
Роулю этот эскорт казался по большей части почетным, символом уважения. Никто из этих бойцов, со шпорами или без, не смог бы выстоять в бою с ним, да и Мышонок — вооруженная, разумеется, — оставалась незаурядным человеком, чья сила впечатлила даже полукровку Бенедикта. Чтобы свалить человека, подобного Мышонку, потребовалось бы нападение дюжины таких котов, никак не меньше.
Роуль тихонько заворчал. Первый же, кто отважится напасть, не доживет до момента, когда смог бы ее коснуться.
Тем все и кончилось. Роуль мог рассчитывать на радушный прием во владениях Науна, а также на защиту, — но это великодушие распространялось только на него самого. Мышонок и Чудачка под защиту не попали. Наун явно недолюбливал людей, и в этом Роуль едва ли мог винить старого главу клана. Кошки обычно бывали вынуждены сожалеть о тесноте своих связей с людьми, так уж сложилось исторически. Люди непостоянны, они склонны безо всяких причин менять свое мнение или отношение. Мало на кого из них можно положиться, даже на полукровок, — вот почему такие, как Мышонок и Хранитель Слова, кажутся столь исключительными. И вот почему ни одна здравомыслящая кошка не позволит своим котятам приближаться к людям. Кажется, все люди поголовно считают, что научить котят принимать пищу из их рук куда естественнее и важнее, чем преподать урок самостоятельности и привить охотничьи навыки.
Зависимость от кого-то в вопросах пропитания неизбежно ведет к полной потере самостоятельности. Позволить людям распоряжаться кошачьими жизнями выглядит мерзостью, но это унижение — далеко не единственная несправедливость, какую кошки испытывали от людей на протяжении веков. Порой люди объявляли настоящую охоту на кошачье население хабблов, обвиняя их в проступке, который не совершила бы ни одна кошка: отравлении запасов воды или пищи. Кошки регулярно схлестывались с людьми там, где проявлялось их недопонимание человеческой натуры, и неизбежным результатом таких конфликтов была боль, причиняемая обеим сторонам. Если Науну довелось пережить нечто подобное или видеть когда-то, как страдают те, о ком он заботился, это легко могло привести к иррациональному неприятию всех людей вообще — и даже таких выдающихся, как Мышонок.
Почему Наун, изгоняя их со своей территории, отправил гостей по совершенно другому маршруту? Причин могло быть несколько, но ни одна не выглядела достойной. Можно даже не сомневаться, рассудил Роуль, что, по ожиданиям Науна, по пути с ними должно было что-то случиться — нечто такое, о чем он не стал (или, если Чудачка права, просто не мог) упоминать. Интуиция спокойно повторяла Роулю, опять и опять, что Наун вознамерился подвергнуть их какой-то неведомой опасности.
Роуль ничего не имел против. Сам он мог совладать с любым противником, какого был способен вообразить, а с учетом присутствия Мышонка вообще не видел смысла лишний раз беспокоиться. Настоящий вопрос, занимавший его мысли, звучал иначе: почему Наун решил поступить именно так? Несколько невежливо и даже грубо, тем более в отношении явившегося с визитом наследника главы другого клана, — но, с другой стороны, Роуль еще не до конца разобрался, что здесь творится. Многое уже стало понятно, но в ситуации наверняка имелись какие-то тонкости, в действиях Науна явно были какие-то скрытые мотивы, которые глава местного клана хотел сделать явными. Или за всем стояло простое вероломство.
