– Как это мило с твоей стороны, – сказал Лукас.
Иронии едва хватало.
– Я знаю, что тебе не нравится, – усмехнулся Аш~шад. – Ты упрекаешь меня в том, что я манипулирую людьми. Думаешь, что я чудовище, которое над всеми издевается. Но пойми, что люди легко поддаются иллюзиям. Они сами хотят их иметь. Если говорить о д-альфийцах, они вообще никакой свободы воли не хотят. Они отказались от нее задолго до того, как пришел я. Неправда, что они отчаянно защищались и боролись со мной за каждое слово. Как только появилась возможность, они с удовольствием и облегчением забыли о моем существовании. Ты спросил единственного человека, который был способен говорить обо мне. Потому что ей я забыть не дал.
Он прижал ступни к себе и медленно принял очередную рискованную позу. Если любезному зрителю выключить всю свою эмпатию и не думать о поте и слезах, которые очевидно лились в процессе приобретения подобной гибкости тела, это представление выглядело весьма живописно. Лукас подумал, что даже в звездные моменты своей плазмолыжной карьеры он не повторил бы эти трюки. Тем более теперь, после продолжительного обветшания тела, вызванного душевной работой, которое проявилось в ослаблении всевозможных мышц и сокращении сухожилий. В отличие от него фомальхиванин о сосуде своей души заботился образцово. Такая мелочь, как отсутствие места в кабине, не могла помешать ему получить свою дневную дозу эндорфинов.
При этом он продолжал невозмутимо и рассудительно говорить:
– Именно Рут была мне ближе всех на Д-альфе. Мой интерес к ней был того же свойства, как тот, что она проявляла к тебе. Нехорошая ситуация, а? Неловко сыгранная, но, к сожалению, распространенная повсюду, где только живут люди.
Его голос все же немного задрожал – может, от волнения, но, вполне возможно, и от усилий, ведь он только что оперся на кончики пальцев рук. Мучительно медленно, буквально миллиметр за миллиметром, фомальхиванин поднял свое тело в воздух.
– Если бы кто-то захотел меня к чему-либо вынудить, с помощью Рут ему удалось бы, – пыхтел он. – Я могу благодарить Судьбу. Не придется бояться худшего, ведь худшее уже случилось.
Лукас смотрел на него не веря своим ушам. Чудовищная комбинация пошлой искренности и циничного эгоизма, которую выдавал человек с Фомальхивы, стоя на руках, не поддавалась никакому описанию.
– Ага. Так давай выпьем за то, как хорошо все закончилось, да? – бросил он и с отвращением отвернулся.
Странно все это было. Человек, который способен вынудить человеческую мысль к любой глупости, твердит ему с серьезным лицом, что хотел, чтобы Рут была с ним, – и при этом не смог сделать так, чтобы она сама в результате постгипнотического внушения прыгнула к нему в кровать? Лукас не верил ни слову. Или, точнее – здравый смысл призывал его не верить фомальхиванину. «Если он убил ее, то таким образом может пытаться отвести от себя подозрение, – думал он. – Боже, какая драма! Сердце бедного фомальхиванина кровью обливается из-за женщины, которая предпочла меня – как это льстит! Аш~шад хорошо просчитал, что эго каждого мужчины с удовольствием проглотит такую ложь.
Или же это не ложь. И он действительно хотел ей дать некоторую свободу воли».
До какой степени нужно манипулировать женщиной, раз она думает, что он гей, а он хочет подсунуть ей самого себя и выдавить из нее желанное чувство? Не то же самое, как подсунуть ей информацию. Это, конечно, эффективно, когда соблазнитель умеет превращаться в лебедя, но легенда не сообщает, что на самом деле об этом думала Леда. Может, это не гарантирует успеха в постели.
Мрачные мысли. Никакой уверенности. Лукас всегда полагался на свой инстинкт, на шестое чувство, которым оценивал людей, – но в этот раз его внутренний компас отказывался вынести какой-либо вердикт. Его это ужасно раздражало, но он просто не мог понять, лжет ли фомальхиванин и в какой мере.
– И это не всё, Лукас, – вдруг отозвался Аш~шад.
Он загнул назад ногу и руки, чем многократно превысил меру дискомфорта, на которую Лукас был бы готов обречь свое тело. Эта поза напоминала скорпиона. А он продолжал говорить:
– На самом деле можно посмотреть и с другой стороны. Это твои вопросы вызвали в Рут такие душевные страдания, что она не смогла их вынести. Так что если кого-то вообще стоит винить в ее смерти, то это скорее ты.
– Серьезно? – спросил Лукас. – То есть мои вопросы навредили Рут тем, что нарушили фальшивую реальность, которую ты ей внушил?!
Какая нелепость!
– Прости, – сказал Аш~шад. – Это всего лишь шутка.
Шутка! Лукас чувствовал, как его лицо каменеет, превращаясь в безликую маску. Он молча смотрел на фомальхиванина и не решался пошевелить и пальцем, пока не стихнет жуткое желание обрушиться на него с ругательствами. Ведь это было безумие! Этот человек был либо сумасшедшим, либо мерзким чудовищем. Или же просто проверял, как быстро сможет его спровоцировать!
– Мне не кажется, что это подходящая тема для шуток, – наконец сказал он. – Стоит напомнить тебе о твоем собственном предостережении. Подумай хорошенько, прежде чем обвинять меня.
Фомальхиванин улыбался.
– Не существует никакой настоящей реальности. То есть не может существовать и фальшивая, – добродушно заявил он. – Слушай, ты и правда злишься, Лукас.
– Читаешь мои мысли? – усмехнулся Лукас.
«Рё Аккӱтликс, нельзя язвить, – застонал он мысленно. – Нельзя слишком язвить!»
– Да нет, ты язви! Это забавно, – заверил его фомальхиванин.
Он медленно сцепил руки и вновь встал на лопатки. Держался ровно, как греческий атлант… ну, если бы Фидий запутался и вытесал его вверх ногами.
– Знаешь, Лукас, я провоцирую тебя из чистого садизма. Кто-то вот мухам крылышки обрывает. Сейчас ты разъярен, но все еще владеешь собой. Тщательно следишь за тоном голоса и выражением лица. Становится все сложнее. А с другой стороны, твои мысли текут как из дырявого сита. Жутко весело наблюдать за таким несоответствием.
Лукас смотрел на него с отвращением. «Так вот зачем ты стоишь на голове, мерзавец, – заключил он. – Чтобы я мог пнуть тебя в нее и так расслабить нервы».
Фомальхиванин прыснул со смеху. Он перевернулся и плавно принял позу, которая наконец выглядела хоть немного прилично и по-человечески.
– Пойми ты – это был комплимент! – заверил он Лукаса.
В его глазах заискрилось веселье… однако это могла быть и насмешка.
– Сознание людей часто не останавливается на чем-то одном. Блуждающие, рассеянные мысли, скачущие туда-сюда. Их почти невозможно читать. А ты все свои размышления формулируешь точно, еще и словами. Это невероятно! И так отчетливо, будто вслух говоришь. Мне нравится.
Лукасу почти передалась его улыбка.
В этот момент он понял. «Он правда может. Он отвечает на мои мысли! И в то же время это атака на мое эго, на мою гордость, – думал он. – Вот он мне польстил, теперь ждет, пока я начну усердно засыпать его шутками… после чего мы дружелюбно похлопаем друг друга по плечу и все неудобные вопросы замнем.
