– Ладно, ждите, – улыбнулся я. – Данил Григорьевич, я как-то слышал ваш разговор с политбойцами… Обожаю суржик, а народ хоть в теме?
Военком захихикал, смежая веки в лукавые щелки.
– Уж будьте уверены, товарищ комбат, – выдал он на чистом русском, хоть и по-южному мягком языке, – всё понимают без перевода!
Я крепко пожал протянутую руку.
– Сработаемся, товарищ старший политрук!
Суббота, 19 сентября. День.
Смоленская область, Дугино
Полк остановился на высоком берегу, в излучине Вазузы. Мой батальон занял запущенный парк усадьбы графов Паниных. Дворец спалили крестьяне в Гражданскую, одна церквушка уцелела – на колоколенке дежурил наш эвенк. А я, со всем своим штабом, устроился на поросших травой руинах «дворянского гнезда».
Огромный Борис Шубин, начштаба, он же старший адъютант батальона, как его должность звалась с налетом дореволюционной стилистики, расселся по-турецки, вдумчиво выпятив губу. Юркий Никита Голубев притулился рядом и развернул карту – вместе с Саней Черновым, вторым замом Шубина, они водили пальцами по квадратам, изучая местность. А я примостился на огрызке стены, посередке своей свиты. Четвертого «придворного», красноармейца Вострецова, мы услали к Симоньяну – чем скорее пообедаем, тем скорее выступим. Немцы нас давно дожидаются. Дождутся…
– Товарищ командир, может, оврагом двинем? – пробасил Шубин. Склонившись ко мне, он чиркнул ногтем по карте: – Вот здесь. Конечно, могут минами накрыть, зато противопехотных там точно нет – Косенчук проверил. А тут вот… вот… как раз брод, мелко совсем, и дно галечное. Наша артиллерия точно не застрянет.
Я кивнул, соглашаясь. Летом стрелковые батальоны лишились взводов ПТО, но младлей Бритиков, оставшись без «сорокапяток», быстро утешился. Вчера его «канониры» отбили у немцев противотанковую 50-миллиметровую пушку вместе с «тягачом» – грузовиком «Опель-Блиц». На литых шинах, вместе с одноколесным передком, орудие без особого напряга перекатывали всемером, хотя весу в нем с тонну. Зато уж как пальнет… И полкузова заставлено ящиками с выстрелами – осколочными, бронебойно-трассирующими и подкалиберными с сердечниками из вольфрама. Семьдесят пять миллиметров брони – навылет с полукилометра! Дураком надо быть, чтобы пройти мимо такой вундервафли…
– Выдвигаемся, – постановил я. – Вклинимся с фланга, застолбим плацдарм… А там видно будет!
* * *
Пулеметчики тарахтели с обрывчика, прикрывая переправу. Все три роты выбрались на левый берег Вазузы, не замочив ног, а низко урчащий «Опель» лишь обмыл колеса, скрипя галькой. Наша трофейная пушка грузно подпрыгивала на прицепе.
Три или четыре мины шарахнули по нам, вздымая пенные гейзеры, но лишь забрызгали водой – немцы стреляли наобум, не различая целей. Поспешая, мы втянулись в широкий овраг, распахивавший устье у берега. Крутые склоны балки заросли травой и кустарником, кое-где принялись деревца, а по сырому дну сочился жалкий ручеек.
Я с тревогой посматривал на кручу – по краю скользили стрелки из 5-й роты. Если залетит снаряд, бабахнет знатно…
– Бегом, бегом! – глухо прикрикнул, не выдерживая.
Наше спасение заключалось в спешке и неразберихе, постигших немецкие войска. Вальтер Модель отводил дивизии, выстраивая линии обороны впопыхах. Наскоряк, как выразился Шубин.
И если у того же Полунино нас встречала, образно выражаясь, крепостная стена, то здесь, за Дугино, мы штурмовали дырявый частокол. Впрочем, за «проломами» нас ждал кинжальный артогонь, пускай и с позиций, устроенных не по всем правилам орднунга. Там, в торопливо откопанных полукапонирах, притаились танки, а по свежевырытым траншеям сновали «доблестные солдаты вермахта», хоть и не склонные к массовому героизму, но точно знающие, с какой стороны у винтовки дуло.
«Опель-Блиц», ворча двигуном, свернул в боковой отвершек и выехал наверх, к дубовой роще. Мало-помалу весь батальон сосредоточился на крошечных лужайках или в глубине дубняка. Да нас и было-то… По штату – семьсот семьдесят восемь душ, по факту – едва четыреста сорок…
…Разведчики Якуша и незнакомого мне сержанта Кравцова из 6-й роты донесли, что к юго-западу от оврага намотана колючая проволока – в один ряд кольев. Кое-где подвешены взрывчатые сюрпризы. Удобные проходы и тропы немецкие саперы завалили срубленными деревьями, протянув шнуры к взрывателям мин: вздумаешь убрать ствол с дороги – вспорхнешь, как птичка, только по частям.
– Ротные, ко мне!
Дожидаясь товарищей командиров, я присел на поваленное дерево. Минеры тут ни при чем – затрухлявевший клен рухнул сам.
– Значит, так, как говорит комполка… – Я аккуратно сложил карту. – Смотрите. 1-й и 2-й батальоны удерживают мост ниже по течению. Полк уже закрепился на плацдарме по левому берегу Вазузы. 364-й и 609-й полки переправляются следом, поддержанные артиллерией. Поэтому… – Замерев, прислушался: из-за леса, из-за холмов раскатисто громыхало. В небе, за путаницей ветвей, сверкнули крестики «лавочек», вылетевших на штурмовку. – Поэтому все немецкие пушки, все минометы сосредоточат огонь на переправе. И наша задача – ударить противнику во фланг! Заставим фрицев суетиться! И чем хаотичней станут их боевые порядки, тем лучше. Впрочем, долго суматоха не продлится – и вражеские минометы ударят по нам…
– …Ослабив огонь по переправе, – кивнул Мохов, командующий 5-й ротой.
– Именно! – ткнул я пальцем в карту. – Закрепляться нигде не будем, чтобы немцы не пристрелялись. Маневр плюс маневр! Наступаем клином – впереди пойдет 8-я рота, за нею 5-я и 6-я. – Поднеся «Зенит» к глазам, добавил: – Ровно в час.
…Десятью минутами позже батальон двинулся в атаку. Саперы Косенчука постарались, расчистили нам путь, и продвигались мы на хорошей скорости. Окруженный взводом автоматчиков, я шагал за «своей» ротой.
Удивительное ощущение подъема не покидало меня. Даже не зажмуриваясь, я прекрасно ощущал бойцов – их сплоченный эгрегор воспринимался мною, как стая ярких светлячков. Стоило мне подумать о них – и мерцающее в такт пульсу сияние наливалось, смыкаясь в единое целое. На ходу я объяснял себе этот эффект наработкой – бойцы настолько привыкали входить в транс, что между ними как бы протягивались незримые нити сверхчувственного восприятия, сплетая сложный узор.
Попытавшись объять разумом еще две роты, шагавшие за моими плечами, я потерпел неудачу – лишь редкие трепетные огоньки загорались в темноте. Однако их число росло, обещая когда-нибудь полыхнуть заревом…
– Товарищ командир, там ДЗОТ!
– Понял. Бритиков! Пушку!
– Есть!
Десяток бойцов выкатили «пятидесятку». Впереди, за порослью березок в два пальца толщиной желтел наклонный сруб, пятнистый от остатков коры. В длинной прорези амбразуры копилась темнота, но вражье присутствие ощущалось на уровне инстинкта – будь я собакой, у меня бы шерсть вздыбилась на загривке.
– Осколочным! Заряжай!
