– Готово!
– Огонь!
Орудие рявкнуло, усылая снаряд, и тот ввинтился между бревен, раздирая те в щепу.
– Огонь!
Второй «подарок» усвистал прямо в бойницу, разваливая угол ДЗОТа.
– Вперед! В атаку!
Впервые в жизни я следил за своими «берсерками» со стороны. Бойцы 5-й и 6-й рот обходили меня, устремляясь за 8-й, но куда там… Рассыпаясь в цепи, «мои» красноармейцы неслись громадными прыжками, шарахаясь зигзагом, перескакивая ямы и рогатки.
Пулеметчики строчили из «максимов», прикрывая фланги, а 8-я рота уже занимала немецкие траншеи. Затрещала «Эмга» и заглохла. Откуда ни возьмись, выкатился легкий танк «Прага», пупырчатый от заклепок, и повел своей пушчонкой. Да куда там…
Рота ПТР ударила залпом из пяти или шести ружей. Бронебойно-зажигательные пули толщиной в большой палец гвоздили «чеха», дырявя катаную сталь, пока не задымил мотор. Тут же рванула боеукладка, и бешеный вихрь из огня и раскаленной стали ударил в выбитый люк.
– Вперед! Вперед!
Мы успели. Немцы весьма шустро ударили из минометов – несерьезные на вид пылевые фонтанчики рвались в небо по всей лужайке за ДЗОТом, но 3-го батальона там уже не было. Все три роты втягивались в рукопашку, зачищая окопы.
– Ур-ра-а! – глухо донеслось с берега, и трезво мыслящие немцы, поняв, что взяты в клещи, побросали оружие, голося: «Найн! Найн, Иван! Нихт шиссен!»
– Аллес капут, – вывел я…
…Подполковник Салов сам нашел меня. Встрепанный, без фуражки, он молча пожал мою руку.
– Можешь же, когда захочешь! – ухмыльнулся комполка. – Только особо не расслабляйся. Немцы, похоже, не успели резервы подтянуть. Чует моя душа – завтра перейдут в контрнаступление. Так что… Будь готов!
– Всегда готов!
Тот же день, позже.
Новодугинский район
Пригибая голову, Рихард вошел в полутемную землянку. В тишине потрескивали дрова за щелястой дверцей печурки, которую русские звали «буржуйкой». Холодно не было, но огонь как бы впитывал в себя промозглую сырость, изгоняя ее вместе с дымом.
За добротным столом, сколоченным из досок, восседал огромный человечище – полковой комиссар Деревянко. Тихонько посапывая и морща лоб, он старательно вписывал что-то в потрепанный талмуд. Даже язык закусил от усердия…
Фон Экк невольно улыбнулся – и в этот самый момент комиссар поднял глаза. Взгляд их был внимателен, даже так – прицелен.
– Чего так радуетесь, товарищ… э-э… – Деревянко покосился на писульку. – Кастырин?
– Что все у меня получается, радуюсь, – честно высказался унтерштурмфюрер. – Как хотел, так все и выходит.
– И чего ж вы хотели? – прищурился полковой комиссар.
– Воевать! – Рихард резко отмахнул рукой. – Бить фрицев! У меня ведь как вышло-то… Отец – инвалид, без ноги, вот меня и не забрали в армию. Потом батя кое-как научился шкандыбать на протезе – сначала с одним костылем, потом и вовсе без этих «подпорок», как он говорил. А тут и немцы пришли… Когда отца расстреляли, меня уже ничего не держало дома. Да и какой там дом… Нашу избу занял какой-то прыщавый фриц!
– Ненавидишь немцев? – Деревянко с интересом навалился на скрипнувший стол.
Барон подумал.
– Нет… – осторожно вымолвил он. – Не знаю, как другие, а у меня… Вот, был случай – лиса повадилась курей тягать. Я ее выследил и убил. Злость на нее была, на воровку рыжую, но за что ж ее ненавидеть? Зверюга хотела жрать, вот и все. Так и с немцами. Они пришли нас грабить и убивать. Значит, надо их самих уничтожить! Не орать, не обзываться, а стрелять! Я что-то не то говорю, да? – сыграл Рихард беспокойство.
– Да нет… – затянул комиссар. – Всё ты верно говоришь. А то, бывает, пришлют кого ни попадя, а ему лишь бы подвиг совершить! Не понимают люди, что война – это работа. Очень тяжелая, очень опасная, грязная – и очень нужная! Ну, ладно… Я тут, как видишь, и за политрука, и за особиста – прежнего намедни снарядом накрыло. Ладно. Ты только обиду не держи за то, что подозреваем – мы всем, кто с той стороны приходит, проверку учиняем. А что делать? – развел он руками. – Сколько раз бывало, что между отступающими шпионы затешутся!
– Да нет, – заспешил фон Экк, – я понимаю.
– Это хорошо, что понимаешь… – Деревянко задумался. – Куда ж мне тебя девать?
– Това-арищ комиссар, – рискнул барон, – а можно мне в 8-ю роту?
Глаза матерого визави блеснули, и Рихард заторопился:
– Да я тут всего наслышался – и какая рота боевая, и, вообще, всегда впереди!
– Это да, – хмыкнул полковой комиссар. – Ну, ладно… В 8-ю, так в 8-ю Только ты учти – дисциплина там железная! Комбат роту выделяет, но и гоняет с утра до вечера. И за тобой, пока своим не станешь, будет пригляд основательный. Так что учти.
– Учту! – выпалил фон Экк. – Согласный я!
– Ну, раз согласный, – заворчал Деревянко добродушно, – тогда марш к ротному и доложись. Командует 8-й ротой лейтенант Порошин. Ступай.
– Есть!
Четко повернувшись кругом, унтерштурмфюрер покинул землянку. Уже вечерело, и свет заходящего солнца не резал глаза после полутьмы. Спросив дорогу, Рихард направился в расположение 8-й роты.
Душа его ликовала. В принципе, так и предполагалось, что выйдет он примерно на тот участок фронта, который удерживает 718-й стрелковый полк. Однако помыслы штадива или штарма изменчивы, как погода. 718-й могли перебросить куда угодно – прорывать оборону противника или крепить свою.
Но ничего, все получилось удачно, как он честно признался Деревянко. Даже с гибелью особиста подфартило чуток. Хотя… Полковой комиссар выглядит ленивым медведем-увальнем, но мало кто знает, насколько топтыгин быстр и опасен.
«Да что я так переживаю? – успокаивал себя барон фон Экк. – У меня и в самом деле никаких связей с абвером! Никаким шпионажем я заниматься не собираюсь и красть карты в штабе полка не буду. Как я могу “засветиться”? В чем меня можно заподозрить? Буду, как все! Скомандуют: “В атаку!”, открою огонь по “камарадам”! Есть вещи поважнее присяги…»
Командир 8-й роты оказался человеком молодым и невозмутимым. Выслушав взволнованный доклад новобранца, Порошин кивнул и подозвал старшину Ходановича:
– Лёва, пополнение в твой взвод. Займись.
– Понял, товарищ командир, – усмехнулся старшина. – За мной, салабон.
Рихард послушно двинулся следом, поглядывая на широчайшую спину Ходановича и думая о том, что ему никогда, по сути, не приходилось служить. Хотя дядя Юлиус утверждал, что есть в нем армейская жилка. Ну, вот и проверим…
Из газеты «Красная Звезда»:
«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 18 сентября. (По телеграфу от наш. корр.) Обстановка в районе Сталинграда принимает все более острый и напряженный характер. Идут бои за город. Не считаясь с огромными потерями в технике и живой силе, враг упорствует в своем стремлении пробиться сквозь боевые порядки наших частей и захватить Сталинград. Он бросает в бой все свои войска, спешно подтягивает резервы и организует серию непрерывных атак на наши позиции.
