Неторопливо сунув руку в оттопырившийся карман гимнастерки, выудил красную коробочку с орденом – и новенькие петлицы. На защитном фоне тускло зеленела заветная «шпала».
– И-и-и! Капита-ан! – Пища от радости, Кристина стиснула меня и жарко чмокнула в щечку.
Хм… Признаться, даже дружеский поцелуй товарища военфельдшера куда приятней крепкого рукопожатия товарища подполковника…
– Никакого чинопочитания, – строго попенял девушке Трошкин, но удержать серьезное выражение лица не сумел – расплылся. – Так это… обмыть бы надо!
– Ну а как же, – ответил я, посмеиваясь, – законы чтим…
– Ой, а пойдемте в кремль? – воскликнула Кристина. – Я там еще ни разу не была!
Меня шибче осеннего солнца грела шаловливая радость девушки – и пусть она длится подольше, замывая скорбную память. Понятно, что горе не избыть, но хоть тоскливая, мучительная чернота осядет. Останется лишь светлая печаль, не рвущая душу.
– В кремль! – постановил я.
Там же, позже
Своих я разместил на немецкой рембазе – приземистые мастерские выходили во двор, заставленный битыми танками, грузовиками и бронетранспортерами. Жили скученно, но не скучно. Пока вся дивизия отсыпалась да отъедалась, мы крепили обороноспособность нашего батальона.
«Опели», как я и предполагал, у нас отобрали, зато самоделки из «Т-II» оставили. А мы за полторы недели собрали еще девять «цуек»! По три на каждую роту, по одной на взвод. Народ это дело живо возлюбил. А чего ж… Подвезут до самых окопов, и корячиться, таская железяки на спине, не надо, для этого прицепы есть. «Чего ж так-то не жить?» – как Лапин выразился.
Правда, хоть братство в батальоне и наличествовало, но вот с равенством наметился перекос – бойцы 5-й и 6-й рот ревниво наблюдали, как 8-я полегоньку-потихоньку выделяется, превращаясь в штурмовую роту. Мало того, что я своим «любимчикам» еще пару «цуек» наобещал, так теперь еще затеял «САУ» клепать. Эрзацы, конечно, а все ж… Снова цитирую Лапина: «Моща!»
За основу мы с Порошиным, Будашем и прочими «винтиками-шпунтиками» взяли не легкие «Т-II», а основательные «Т-III» – уж больно сильна отдача у пушек семьдесят пятого калибра, подвеску сломит.
Башни долой. Устанавливаем «семидесятипятку», навариваем рубку. Впереди мехвод и радист, позади – командир, он же наводчик, плюс заряжающий. Боекомплект – тридцать снарядов. Двенадцать, а то и четырнадцать выстрелов в минуту, а бронебойный с дистанции в километр дырявит сто тридцать миллиметров стали. Истребитель танков!
…Вытирая руки ветошью, я медленно обошел вторую по счету самоходку. На первой рубка точно посередке стояла, а на этой мы ее назад сдвинули – так лучше. Жаль только, что бронелисты пришлось по старинке склепывать – отличная ацетиленовая горелка системы Мессера-Гризгейма резала их аккуратно и точно, а вот аустенитные электроды – йок. Кончились.
«Ну и ладно, обойдемся как-нибудь…»
– Товарищ командир! – пробился сквозь корпус глухой голос Кравцова, до войны слесарившего на «Уралмаше». – Готово! Прикрутил! Хрен отвернешь…
– Вылезай! – отозвался я. – Хватит на сегодня. А то товарищ Симоньян уже истосковался, глядючи, как похлебка стынет…
Кряхтя, Леха вылез из верхнего люка и спрыгнул.
– Товарищ командир… – завел он опасливо, обтирая руки о замасленный комбез. – А чё всё 8-й? А нам?
Я усмехнулся, косясь на красноармейцев, ловивших каждый звучок.
– Не волнуйся, всем перепадет. Просто у 8-й больше опыта в штурмовке. Полунино, Тимофеево, Ржев, Сычевка, Вязьма… Тактика у нас такая будет – 8-я рота идет впереди, как ударная сила, а 5-я и 6-я прикрывают. Ну, и зачищают – походу, на флангах…
– Здоровеньки булы! – разнесся эхом голос по мастерской.
Замполит вкатился шустрым колобком. После переаттестации он переживал лишь «наполовину», по его собственному выражению. Как хотел Зюзя идти «по политической части», так и шел, а вот из-за понижения в звании расстраивался. «На пьятдесят карбованцив менше!» – сокрушенно мотал он головой.
Меня подобное отношение к службе не коробило – Данил Григорьевич в герои не рвался, но и труса не праздновал. Справно тащил свою лямку – вон, загонял совсем Яруту, художника нашего. Вторую стенгазету за месяц вывешивает.
Я лично не в курсе, сколько капитану Лушину в финотделе насчитали, так ведь у меня и нет никого. А у Зюзи жена, трое ребятишек и любимая теща с больными ногами…
– Трэба Яруте сказаты, щоб зирку намалював, – привстав на цыпочки, замполит похлопал по рубке. – Ось туточки! Товарищ комбат, я чого прийшов… Поповнення у нас, двадцять червоноармийцив. На довольствие поставыв, всэ чин чинарем… Та й думку гадаю: а чому б всьому батальону нэ выихаты на учения? И технику обкатаем, и хлопцив!
– Хм… – Сапогом я качнул гусеницу, словно проверяя натяг. – Мысль здравая, так ведь боеприпасов не напасешься. Модель, скотина, все вывез!
– А ось и нэ усэ! Дэщо залышылося, – торжествующе парировал Зюзя. – Полвагона вам хватыть?
Четверг, 22 октября. Раннее утро.
Вяземский район, Глебово урочище
Вечером прошел слабый дождь, ночь стояла холодная, а с утра «потеплело» – плюс пять, как в холодильнике. Зюзя молодец, раздобыл телогрейки и ватные штаны на весь батальон, но мы не привередничали, обошлись шинелями. Не зима, чай.
Мой НП уместился в старом немецком окопе с краю пологого обрыва. Вся низина пугала чуждостью лунного кратера – сплошь растрескавшаяся глина, будто на пустынных такырах, да оплывшие холмы щебня – из тутошних карьеров гравий набирали. Вон и рельсы ржавеют поперек песчистых наметов…
Впрочем, рыжего металла здесь в достатке – бои шли жаркие. Мне сверху виден «КВ» и около десятка немецких «панцеров», а подалее из-за холма выглядывает башня «тридцатьчетверки». Под хмурым небом, похожим на застывший дым, безрадостный пейзаж нагонял тоску.
Между отвалами заметался краткий и звенящий грохот выстрела. Я тут же приник к стереотрубе, высматривая подробности учебного боя. Ага… Это «однойка» садит бронебойным. Самоходка-самоделка, выкрашенная в болотно-зеленый цвет, зато с яркой красной звездой на рубке, резво переместилась, покидая междурядье и прячась за опрокинутой грузовой платформой, истерзанной огнем.
– Товарищ командир! – крикнул Тёма, протягивая наушники с ларингофонами. – Седьмой на связи!
– Первый, Первый! Я Седьмой! Цель поражена!
– Первый – Седьмому. – Я снова приник к окулярам. Черная дыра в охристом боку «четверки» дымилась. – Вижу! Зачет! Только не отрывайся от пехоты, иначе самого поразят!
– Понял!
– Давай…
В полном согласии с простеньким сценарием мимо трижды подбитого «Т-II» шмыгнули новенькие «цуйки» 5-й роты. Звать так «безбашенные» бронеходы было не совсем верно, мы их переделали из чешских легких танков «LT», да какая разница…
