— А что ты об этом думаешь? — спросил я.
— Не знаю.
— Хочешь еще раз поговорить с рыжей, которую ты встретил на
Фрост-Моур-роуд?
Он кивнул.
Я вышел в коридор и привел Ванду Уоррен в кабинет.
Она посмотрела на Берту Кул, Фрэнка Селлерса, на меня и
сказала:
— Ну, кажется, у нас есть кворум?
— Мы имеем кворум, — отрезал Селлерс. — Расскажите вашу
историю.
— Позвольте мне изложить основные факты, — сказал я.
— К черту факты, — отверг мое предложение Селлерс. — Пусть
она расскажет свою историю.
— Не упрямься, Фрэнк, — сказал я ему. — В нашем распоряжении
всего двадцать четыре часа, чтобы закончить это дело. Иначе мы потеряем две
тысячи монет. Ты сперва выслушай меня, а потом уже задавай свои вопросы.
Не ожидая его согласия, я приступил к изложению основных
фактов этого дела, начав с того, как Корнинг впервые пришел в наше агентство, и
закончив его последним визитом. Кроме того, я показал Селлерсу подписанное
Корнингом соглашение, скрыв только то, что ездил в Сакраменто. Не упомянул я ни
слова и о моем уговоре с Люсиль Пэттон.
Фрэнк выслушал мой рассказ до конца. Он по-прежнему стоял,
широко расставив ноги, широкоплечий, со сдвинутой на затылок шляпой, и жевал
незажженную сигару. Наконец Селлерс повернулся к Ванде Уоррен, сидевшей на том
же самом стуле, на котором совсем недавно восседал Корнинг.
— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросил Селлерс.
— Я манекенщица. И актриса. И выполняю разные поручения.
— Какие, например? За нее ответил я:
— Во время сессий законодательного собрания штата она
работает по заданиям лоббистов в Сакраменто. Здесь она работает между сессиями.
— Понятно, понятно, — сказал Селлерс и взглядом окинул ее с
головы до ног.
Ванда ответила ему приветливой улыбкой и удобнее
расположилась на стуле, положив ногу на ногу. Селлерс сказал:
— У нас деловой разговор. Не пытайтесь разговаривать со мной
вашими ножками. Говорите с помощью языка.
— Что вы хотите узнать от меня?
— Хочу рассеять туман. Вы ведь знали этого Велса и раньше,
до этого случая?
— Нет, не знала. Говорю вам правду, сержант. Клянусь Богом!
Это была обычная работа по заданию клиента. Он позвонил в агентство и…
— Не пудрите мне мозги. Велс для этого своего трюка не стал
бы нанимать незнакомую женщину. Он был знаком с вами?
Она отрицательно покачала головой.
— Хватит врать! — вскипел Селлерс. — В этом городе все
знают, что, когда я начинаю дело, я довожу его до конца. Тому, кто со мной
сотрудничает, я даю хорошие шансы; тому же, кто пытается меня облапошить, — не
приведи Господи, — не работать в нашем и, возможно, любом другом городе.
Ванда молча размышляла над его словами. Он же сказал ей:
— Опустите юбку пониже. Она опустила юбку на колени.
— Теперь будет лучше, если вы расколетесь! — приказал он.
Она глубоко вздохнула и сказала:
— Да… Я… Я знаю его…
— Так-то лучше. Откуда вы его знаете?
— Это деловое знакомство.
— Вы работали на него?
— Не совсем, но вроде этого. В агентстве фотоманекенщиц
управляющим служит Норволк Ликенс, но Велс тоже принимает участие в делах. Я не
знаю всего круга его обязанностей, но время от времени он предлагает девушкам
клиентов.
— И время от времени платил вам деньги за разные услуги?
Она посмотрела ему в глаза и призналась:
— Да.
— Теперь намного лучше! — одобрил ее Селлерс. — Давайте
вернемся к тому моменту, когда он предложил вам эту самую работу. Как это
произошло?
— Он позвонил из Бэннинга Ликенсу и попросил его разыскагь
меня и передать, чтобы я ему немедленно позвонила.
— Ликенс нашел вас?
— Нашел.
— Что было потом?
— Он велел мне срочно выехать в Бэннинг.
— И тогда?
— И тогда Велс объяснил мне, что я должна делать, какую
играть роль.
Селлерс подошел к окну, выглянул из него, вынул изо рта
остаток изжеванной сигары и выбросил его во двор. Потом повернулся ко мне и
сказал:
— Хорошо, умник, я хочу спросить кое о чем и тебя. Зачем ему
понадобилось устраивать повторный спектакль?
— А ты как думаешь?
— Я не думаю! Я хочу, чтобы ты как следует обмозговал это
дело.
— В обоих случаях, — напомнил я, — приблизительно по два
часа сорок пять минут.
— Ты имеешь в виду… Покупаю твою гипотезу. Есть в этой
конторе компас или пара циркулей? — спросил он у Берты.
Та вытащила из ящика письменного стола компас и передала
ему.
— И карту Южной Калифорнии, — потребовал он и снова получил
от Берты просимое. Сержант разложил карту на столе и начал рассуждать: —
Значит, все путешествие занимало два часа сорок пять минут. Сорок пять минут
надо, чтобы как-то разделаться с трупом. Один час — туда, один — назад. По
городу ехать со скоростью сорок миль в час. От тридцати пяти до сорока миль…
Теперь давайте найдем на карте дом Велсов на Фрост-Моур-роуд.
Приблизительно здесь… Измерим расстояние… Поставим компас на
место, где располагается дом Велсов, и проведем окружность радиусом в сорок
миль. И такую же окружность проведем вокруг города Бэннинг. Мы получили два
пересечения окружности… Черт побери! Ну и умник! В обеих точках пересечения
нельзя похоронить даже кошки: в этих местах и днем, и ночью полно машин и
людей.
— Точно, — подтвердил я.
— Так чего же тогда стоит твоя идея с компасом?
— Но это была не моя, а твоя идея.
— Ладно, пусть будет так! Но какова же тогда твоя идея?
— Когда Велсу позвонил газетчик, ему стало ясно, что у него обязательно
будут спрашивать о его жене. Он понимал также, что и другие будут задавать ему
вопросы о том, куда делась миссис Велс. Если эти вопросы будут задавать ему в
Бэннинге, то наверняка всплывут слухи о семейной ссоре и драке, о звуке удара,
о его ночном отъезде из дома, о его отсутствии в течение двух часов сорока пяти
минут, о его возвращении и о том, что после этих событий никто не видел его
жены. Тогда он поехал на Фрост-Моур-роуд и…
— Черт побери! — возбужденно прервал меня Селлерс. — Эту
версию я покупаю. Будь я проклят, но в твоих словах что-то есть.
