Когда он выходил оттуда, я сказал ему:
— Мне тоже нужно сделать пару звонков. Он не возражал.
Прежде всего я позвонил в Бэннинг тому газетчику, который
раньше снабдил меня полезной информацией.
— Позвоните в вашу редакцию в Сан-Бернардино, — сказал я
ему. — Пусть они немедленно «покроют» офис шерифа. А вам стоило бы сейчас же
приехать в Юкку и послоняться здесь: возможно, кое-что узнаете.
— Что именно?
— Кое-что важное.
— Стоящее того, чтобы ночью пускаться в путешествие?
— Первоклассный материал, — сказал я. — Без сомнений звоните
в Сан-Бернардино, и пусть репортер «покрывает» офис шерифа без промедления.
Повесив трубку, я тут же позвонил в отель «Дортмут». Мне повезло:
Корнинг оказался в своем номере. Я сказал ему:
— Это Дональд Лэм. Я нашел миссис Велс.
— Да-да, — всполошился он. — Где вы сейчас находитесь, Лэм?
— В данный момент я звоню из городка под названием Юкка.
— Какого черта вас занесло туда?
— Здесь расположен ближайший телефон.
— Вы сказали, что нашли миссис Велс?
— Да.
— Где?
— Думаю, вам известно, что участок земли, принадлежащий
Аарону Бедфорду, находится к западу от Юкки.
— Предположим…
— Так вот, она на этом участке.
— Какого черта она там делает?
— И тем не менее, — сказал я.
— Слушайте, Лэм. Я не вчера родился. Мне известно, что вы
подцепили ее еще сегодня утром. Что за дурацкая идея уехать с ней в пустыню и
оттуда сообщать мне, что вы нашли ее?
— Когда вы сюда приедете, а вам все объясню.
— Но я не собираюсь ехать ночью.
— Дело ваше, — сказал я. — Но я выполнил условия нашего
договора и сообщил вам местонахождение той, кого вы ищите.
— Проклятье! — закричал он. — Вы могли привезти ее ко мне в
номер отеля «Дортмут» через двадцать минут после того, как я подписал
обязательство выплатить вам за эту работу две тысячи долларов. Вы…
— Вам хочется спорить? Или вам хочется увидеть миссис Велс?
— Я хочу видеть ее.
— Тогда немедленно приезжайте сюда, — сказал я и повесил
трубку.
Вернувшись к машине, я застал Ванду и Селлерса за оживленным
разговором.
— Что будем делать теперь? — спросил я.
— Теперь можно перекусить, — улыбнулся Селлерс.
В маленьком ресторанчике, открытом до глубокой ночи,
подавали вкусное мясо с жареной картошкой по-французски. Селлерс выпил три
чашки кофе и завел разговор с Вандой, которая, несмотря на то что боялась его,
пыталась все же обольстительно улыбаться. Но с тем же успехом она могла
воздействовать своими чарами на морозильный шкаф.
Закончив ужин, мы вернулись на участок земли в пустыне.
Возле хижины Селлерс остановил машину, выключил мотор и погасил фары. В темноте
возник луч от фонарика — это шел Джерри.
— Все в порядке? — спросил он.
— Все в порядке, — ответил Селлерс. — Берите мою машину и
поезжайте в Юкку. Поешьте, а главное, выпейте побольше кофе. Когда в Юкку
приедут все остальные, вы как гид проводите их сюда.
— Понятно, — согласился Джерри и добавил: — Но у этого
проклятого фонаря садятся батарейки.
— Я привез из Юкки новые батарейки и несколько фонарей, —
успокоил его Селлерс.
Джерри сел в машину, и она исчезла в темноте.
Побродив по окрестностям, я разыскал поваленное бревно,
принес несколько охапок сухой полыни, корней каких-то кустарников и разжег
костер. Языки огня осветили таинственную декорацию окружающего мира, его блики
и тени, жестокое, задумчивое лицо Селлерса, Ванду Уоррен, полную страха,
тревоги и предчувствий от того, что в данной ситуации единственное оружие,
которое всегда приносило ей победу, оказалось непригодным. Она лежала на песке,
время от времени меняя положение тела. Растерянная манекенщица поворачивалась
то на один бок, то на другой, то опиралась на локоть, то ложилась на живот и
подкладывала руки под подбородок — и во всех ее позах свет костра высвечивал
соблазнительную округлость ее фигуры. Но Селлерс ни разу не взглянул на
рыжеволосую красавицу, которая тем не менее неустанно продолжала свои попытки.
В дело пошла даже обнаженная плоть ее прелестных ножек. Однако быстрый взгляд
Селлерса показал обманчивость ее надежд, и Ванда скромным, целомудренным жестом
вновь прикрыла юбкой свои ноги. Она чувствовала себя деревянным истуканом.
Раз или два Ванда бросала на меня жалкий, трогательный,
душераздирающий взгляд, на который я отвечал улыбкой симпатии и безнадежности.
Мне часто приходилось отправляться на поиски топлива для
костра. Над головой сияли звезды. Огонь создавал совсем небольшую зону тепла,
вне которой находилась холодная промозглость ночной пустыни. Мы вынуждены были
встать на ноги и без конца поворачиваться к огню то лицом, то замерзшей спиной,
а я вновь и вновь должен был подбрасывать и подбрасывать спасительному костру
его горючую пищу.
Наконец в темноте пустыни появились лучи автомобильных фар,
которые танцевали при подъемах и спусках на пыльной проселочной дороге. Колонна
из четырех машин, впереди которой двигался ведомый Джерри наш автомобиль,
въехала на участок и остановилась у костра.
Хорошо подготовленные люди быстро и скоординировано начали
разгрузку: они вынесли прожекторы и установили над колодцем треножник, на
котором укрепили лебедку с привязанным к канатам куском брезента.
Я в очередной раз отправился на поиски дров, но в это время
к нам прибыл еще один автомобиль. Из него выскочил фотограф и тут же начал
ослеплять всех подряд вспышками специальной лампы. За ним вылез корреспондент,
с которым я познакомился в Бэннинге, и подошел ко мне, чтобы поздороваться.
Возле лебедки кипела работа, кто-то из прибывших спустился в
колодец и обменивался с людьми, оставшимися наверху, репликами и приказами.
Наконец подготовка была закончена, и по сигналу снизу, поднимая на поверхность
земли какой-то груз, заработала лебедка. Потом из ямы появился брезент, из
которого торчал угол одеяла.
Мои часы показывали полночь. Вся операция прошла так быстро
и гладко, что трудно было представить, как много надо было предвидеть деталей и
как много надо было потратить сил, чтобы добиться успеха.
В этот момент издалека послышался шум мотора, вспыхнул свет
фар, и на дороге показалась еще одна машина. Она приближалась к нам на малой
скорости.
