Я как-то неожиданно сдружился с Каштановыми, и иногда по выходным они меня приглашали съездить с ними по магазинам. Я соглашался часто просто из вежливости, а иногда мне было любопытно понаблюдать за их одновременно суровыми и нежными отношениями. Да, вот такое странное сочетание чувств и качеств во взаимоотношениях у них выработалось в связи с тем, что всю жизнь дяде Бобе приходилось одновременно выполнять роли и ласкового деда, и строгого заботливого отца. Как я косвенным путем выяснил из разговоров, Славки Каштанова в их семье не существовало никогда в качестве постоянного персонажа.
И вот в одну из таких поездок, а дело было в середине зимы, старик спросил у меня:
– А вы помните, как праздновался День Победы в шестьдесят пятом году?
– Конечно, помню, – ответил я, – это же был первый парад Победы после того знаменитого в сорок пятом, и день девятое мая с того года стал выходным, красным днем календаря.
– Да, да, и песню эту про праздник со слезами на глазах тогда сочинили!
– Нет, песню «День Победы» сочинили в семьдесят пятом. Я все помню. И воздух в этот день всегда был наполнен легким звоном, как будто колокольчики. Будто колокола где-то далеко-далеко звонят. По ним звонят. Это медали на груди ветеранов позвякивали. А вы, дядя Боба, надеваете в такие дни свои награды или нет? Вот мой отец, например, никогда их не надевал.
– Я тоже не вешаю на себя весь этот иконостас, только орден Отечественной войны. Он мне особенно дорог. Так о чем же я хотел вам рассказать? Ах, да! Знаете, ко мне вчера пришли из военкомата майор и девочка-лейтенант. Говорят: в этом году будет особенный парад на Красной площади в Москве, и всех стариков-ветеранов, которые еще могут ноги таскать, приглашают. Так вот, посмотрели майор с девочкой из военкомата на меня и решили, что я «еще ничего». Велели готовиться! Для нас будут форму в специальном ателье шить, жить в Москве будем в лучших гостиницах, прием в Кремле будет. А вот какую форму будут шить: современную или тех времен? Не знаю. А приятно! Наверное, поеду, если силы не оставят до 9 Мая.
Так бы и забыл я весь этот разговор, если бы не обратился ко мне уже в начале весны Коля Каштанов. Он пришел запросто ко мне домой, но отказался заходить, а вызвал меня на площадку:
– Не знаю, как мне вас просить, но случайно я узнал, что у вас есть знакомые, которые могут мне помочь.
– Коля, что вы так витиевато? Я даже не понял ничего.
– Да мой дед совсем расклеился.
– А что так?
– Стал он готовиться к этой своей поездке в Москву на парад: все на месте, все готово, и вдруг – пропала медаль «За освобождение Праги». Куда – понять не можем. То ли мой батька еще по молодости ее кому-то сбагрил, то ли при переездах затерялась. Только дед мой места себе не находит, все по квартире бродит или на диван свалится и лежит. Говорит: ни на какой парад не поеду. И вот мне стало известно, что в Москве на черном рынке можно купить любую медаль. Правда ли это? И как это сделать? Ведь есть статья уголовная за торговлю советскими медалями?
– Есть такая статья, 324-я УК РФ, «торговля государственными наградами». Получается: что автомат Калашникова продашь, что килограмм героина, что медаль «За освобождение Праги» – все одно: тюрьма! Но сейчас вроде бы какое-то послабление вышло: были бы они, эти награды, из драгметаллов – их бы государство назад приняло, а они латунные, кому нужны! Наследники дома держать не хотят, на помойку выкидывать – грех, вот они и готовы эти медали хоть задаром отдать. Вон медаль к пятидесятилетию Победы: их столько нашлепали, что лишние прямо из военкоматов на свалку грузовиками вывозили. Стыдоба! Журналисты писали, как эти медали тысячами, в картонных коробочках прямо, в оврагах валялись. Но найдем мы для твоего деда эту медаль «за Прагу».
– А сколько она стоит?
– Да рублей пятьсот!
Кто не был на блошином рынке в Измайловском парке в Москве, тот много потерял. Хотя эти люди столько же потеряли, если не побывали на развале в Вене или на рынке Монтре в Париже. Конечно, это дело вкуса! Сотни магазинчиков, ларьков, лотков, столов, забитых всякой всячиной со всей страны, и тысячи покупателей со всего мира. Ассортимент, а правильнее, наверное, уже говорить – диапазон, как присутствующих товаров, так и персонажей настолько широк, что останавливаться на нем не имеет смысла: это и винтажный хлам, и шедевры живописи, фальшивые монеты и ворованные иконы, искушенные коллекционеры и оперативные работники в штатском.
Я, конечно, не поехал за медалью для дяди Бобы в Москву. Просто у меня есть хороший знакомый, который туда еженедельно отправляется как на работу: у него на вернисаже, как этот рынок называют завсегдатаи, есть свой ларек. Вот к нему-то я и обратился с нашей незамысловатой просьбой. Через неделю желтенький кружок «За освобождение Праги» на фиолетовой колодке вместе с удостоверением были у меня в руках, и я, довольный, ждал появления Коли Каштанова. Передавая ему медальку, я не хотел отдавать удостоверение, но почему-то отдал, правда, со словами, что деду не надо его показывать. Коля радостно улыбался и кивал головой.
Проблема образовалась поздно вечером того же дня. Коля Каштанов позвонил ко мне в дверь во второй раз, и на этот раз он был очень озабочен.
– Дед очень просит зайти к нам прямо сейчас. Пожалуйста, пойдемте.
– А что случилось-то? – спросил я у Коли, пока зашнуровывал ботинки.
– Вы же меня предупреждали, а я почему-то забыл и отдал деду награду вместе с удостоверением. И вы знаете, это фантастика, но медаль эта принадлежала дедушкиному сослуживцу, и вручали им медали «за Прагу» одновременно.
До меня дошло, какую глупость совершил Коля и в какую неприятную историю втянут я. Надо было что-то выдумывать, но в голову ничего не приходило.
Дед был одет по-домашнему: в какие-то потертые штаны и свободную полотняную куртку. Он сидел за столом и держал в руках злополучную медаль. Увидев меня, дядя Боба не выразил никак своих эмоций, он поднял на меня глаза и вновь опустил их, чтобы рассматривать злополучный предмет.
– Коля, поставь, пожалуйста, чайник, – произнес старик тихо и уже мне: – Садитесь, надеюсь, вы его не убили?
– Кого?
– Сережу Круля! Того, чья эта медаль!
Я попытался расслышать иронию в этом последнем замечании старика, но у меня не получилось. Я понял, что дядя Боба говорит серьезно, и у меня в голове пронеслось сразу несколько картин, в том числе и то, как неизвестный мне ветеран обнаруживает пропажу, если уже не обнаружил.
– Надо найти его!
– Кого? – спросил я.
– Сережу Круля, – он протянул мне удостоверение к медали, в котором стояла фамилия награжденного, – это наш радист, мы с ним вместе получали эти награды в Праге в конце сорок пятого. Увидеть бы его! Не для всех война закончилась девятого мая: эсэсовские части фельдмаршала Шернера отказались признать капитуляцию Германии и продолжали отчаянно сопротивляться. Мы их добивали в Судетских горах еще почти год. Группировка фельдмаршала в Чехословакии составляла миллион человек, судетская община немцев насчитывала четыреста тысяч, до войны Чехословакия была самой промышленно развитой страной Европы, и последний танк с конвейера завода «Шкода» пошел в бой 9 мая. Так что наши ребята из Берлина и Варшавы, потирая руки, собирались ехать воевать с Японией, а у нас еще было полно проблем с фашистами в Чехословакии.
