– Девочки… – зло передразнил он. – Я уже заметил, что вы любите сплетни.
– Я же девушка, – с улыбкой пожала я плечами.
– А я декан. И люблю, когда меня слушают! У меня нет времени на легкомысленных, безголовых студенток. Идёмте.
Я сглотнула, стало не по себе от его тона. Коснувшись уголька на шее, я пробормотала:
– Это мне дал дракон. Я не могла отказаться.
– Какая мне разница?
– Но вы сердитесь, всё равно сердитесь из-за этого, да?
– Вам кажется, что мир крутится вокруг вас, Танатрея? Все только и думают, как бы защитить, помочь, оградить это наивное существо?
– Нет, – обиделась я и ляпнула: – Все только и думают, как мной воспользоваться…
– Так вот что я вам скажу, – парировал он так, что у меня руки заледенели. – Вы ошибаетесь. Лично передо мной стоит задача, данная ректором академии, а потом занимайтесь чем угодно. В рамках правил и приличий. Никто поблажек вам делать не будет. Это ясно?
– Ясно… – пролепетала я, не ожидая такого напора.
Элоис пошёл вперёд, не оборачиваясь. Я поспешила за ним. Пришлось почти бежать, чтобы поспевать за его размашистым шагом. На мои глаза навернулись слёзы. Как приятно было, когда он вёл себя иначе. И надо было его дождаться, наверное…
В высоких светлых коридорах госпиталя мы свернули к закрытому боксу. Мадам Манегут взглядом призрачного бегемота скользнула сквозь меня, словно не узнала, и провела к двери, слегка подсвеченной защитной магией.
– Как вы просили, никто, кроме сэра Алви не входил и не выходил из бокса. Даже медсёстры.
– Благодарю, – сухо кивнул Элоис.
* * *
За широким стеклом находилась палата. И я увидела её – ту самую девушку. Она сидела на кровати, испуганно глядя прямо на нас, всклокоченная, жутковатая. Мне в глаза бросились её разодранные до крови пальцы. Вспомнилась Эни Могг из приюта. Я взволнованно подошла к стеклу.
– Она нас не видит, – безлико сказала доктор Манегут. – Это магическое стекло: оттуда не видно и не слышно ничего, что происходит здесь. Специальная палата для наблюдения за особыми больными.
– Это она, – произнесла я.
– Даже не сомневался, – ответил Элоис. – Что между вами было, Танатрея? Ссора, разговор?
– Ничего, – ответила я. – Только тот взгляд на лестнице. Я даже не помню, видела ли я её раньше в столовой. Столько новых лиц!
– Ясно. Можете идти, Танатрея, – сказал мрачный Элоис.
Глаза девушки расширились, она дёрнулась, словно увидела меня или Элоиса, и с дрожью отползла на другой край кровати.
– Она вообще видит только что-то своё, – вздохнула мадам Манегут. – Зачарована.
Элоис отошёл к журналу на столе в углу, всмотрелся в исписанные страницы.
– Может, ей помочь надо? – прошептала я. – Я немного могу…
– Не стоит, там сэр Алви, – ответила так же тихо доктор. – Вернулся с артефактами недавно, подыскивает ключ для вывода из транса.
И действительно, из глубины палаты за волшебным стеклом к девушке подошёл Алви. Золотые кудри, белая рубашка – такой же, как перед пещерой дракона. Краска прилила к моим щекам, я едва поймала себя за невольным движением руки – пальцы потянулись к губам. Вовремя сжала кулак.
А потом увидела, как с едва заметным движением Алви сплетает, будто выхватывая из воздуха, голубые и красноватые потоки. Легко, словно играючи.
Багряно-грязных всполохов было особенно много вокруг испуганной девушки. Но с движением рук Алви успокаивающих волн стало больше. Несчастная перестала дрожать. А магистр манипуляций подошёл и просто погладил её по голове.
Девушка вскинула на него чуть более осмысленный взгляд, и Алви улыбнулся ей, как младшей сестрёнке. Очень по-доброму. Меня поразило ласковое и проникновенное выражение его лица без тени ехидства и высокомерия. Он может быть таким?
– Вы ещё здесь, Танатрея? – прогремел Элоис, оторвавшись от журнала. – Идите и займитесь долгами, наконец! Вы здесь больше не нужны!
Я вспыхнула и вылетела в коридор. Остановилась только на улице. Вдохнула и пошла медленнее. Во мне вспенились два совершенно разных чувства: обида и удивление. И такое же двойственное ощущение от увиденного, словно я одновременно увидела солнечный день и грозовой сумрак. И они разделили меня на пополам.
Мимо меня прошли студенты от одного учебного корпуса к другому. Звенел колокол в храме ближе к выходу, пели птицы, зеленела трава. Ей хорошо, она снова будто знает больше меня! Но вспомнив слова дракона, я направилась не к себе, а к выходу в город.
Дракон велел шить платье. Чёрт знает зачем, но по крайней мере, я знаю, где работает портниха и продают ткани. В конце концов, у меня есть пятьдесят монет, и мне надо развеяться…
Глава 23
За стенами академии на меня обрушилась бурная, красочная обычная жизнь, которой мне так не хватало! Торговые ряды, самоходные повозки и запряжённые лошадьми; лавочники, посыльные! Движения, крики, цокот копыт по мостовой. Мальчишки с корзинами цветов пробежали по улице.
Если не считать зеленокожих стражей-великанов за спиной, всё было великолепно живым и нормальным. И хотя витрины в столице Ихигару были ярче, чем в моём родном городе, кожа людей больше обласкана солнцем, здесь царила другая мода, крой платьев и сюртуков, мне казалось, что я вернулась в детство, когда были живы мама и папа.
Почудилось, будто стоит побежать по улице и до того угла, свернуть… А там они на площади стоят и улыбаются, держась за руки, как всегда влюблённые друг в друга. Мама в белом нарядном платье, папа красивый и такой мужественный, в строгом сюртуке, подчёркивающем его фигуру. Они обрадуются мне и чуть-чуть пожурят потому, что я снова потерялась в толпе артистов и фокусников. И всё будет хорошо…
Мне так живо это представилось, что я и правда прибавила шагу и сорвалась, пробежала до угла. Но, конечно, я знала, что за ним нет ни площади, ни родителей, и это совсем другой город. А сердце всё-таки сжалось.
Я остановилась на перекрёстке и закрыла глаза, прислушиваясь к шуму улицы: пусть ещё мгновение они побудут тут, будто бы со мной. Но хриплый извозчик выругался прямо над ухом, заржала лошадь, и я инстинктивно отскочила подальше, к дому. Дама в платье с синими воланами вскрикнула, потому что я отдавила ей ногу, и бросилась прочь, как от умалишённой.
Я выдохнула иллюзии и вернулась в реальность. Собственно, пора было делом заняться. Уже знакомая лавка модистки была в двух шагах. Я толкнула дверь и вошла под звон колокольчика.
В лавке пахло цветами, возможно, от роскошного букета пионов в богатой витрине. Меня встретили безголовые фигуры манекенов, одетые в бальные платья: розовая кисея и ажурное кружево слева, бежевый с золотом корсет и тяжёлые складки до полу справа. Рулоны тканей в стеллажах строго по цвету: от тёмных до акварельных, почти белых, как палитра. За цветочными гирляндами в глубине лавки со специальных коконов свисали образцы материалов, похожие на сказочные паруса неведомых кораблей.
