Шагнув к стене, Джек провел пальцем по одной из линии. От бетона тянуло холодом. Чтобы нарисовать такую картину, нужно чудовищное упорство, свойственное только настоящим безумцам.
— Все в п-порядке, полковник, — сказал Джек. — Это просто рисунок…
Из горла Ван Белла вырвался каркающий звук.
— Не д-думаю, что они оживут…
— Ты хоть понимаешь, что это? — прохрипел Ван Белл. Он потянул вниз ворот тельняшки, жадно глотая воздух.
— П-тицы? — предположил Джек.
— Птицы! — взревел Ван Белл. — Птицы из птиц и из птиц. Это Буджум!
28. Человек-Устрица на крыше
Человек-Устрица стоит на крыше брошенной пятиэтажки, в квартале от Города Устриц. От дома, в который ему никогда не вернуться. Как давно он ушел оттуда? Вчера? На прошлой неделе? Сто лет назад? Он не помнит — время растянулось и сжалось, бросило его одного. Осталось лишь щемящее чувство пустоты внутри. Той пустоты, которая скоро заполнит и все снаружи.
Он смотрит на колышущееся море, вдыхает ветер, пахнущий рыбой и солью. По ту сторону повисла желто-голубая луна. Сквозь толщу вод она кажется огромной, как суповая тарелка. Смутные тени скользят по диску — над темными крышами проплывают киты. Прислушавшись, можно различить их тягучую песнь. От этих звуков Человека-Устрицу бросает в дрожь, хотя он не понимает почему. Он продолжает слушать и слышит еще один звук — плач полный невыразимой тоски. Где-то далеко селениты, так же смотрят на свой утерянный дом.
Человек-Устрица стоит на самом краю крыши. Ржавая жесть крошится под ногами. Близкое соседство с Городом Устриц не идет на пользу архитектуре. Но Человеку-Устрице до этого нет дела. Он принимает мир как данность.
Вода из-под ботинок двумя ручейками стекает в водосток. Внизу — пустая и темная улица. Достаточно сделать шаг… Но Человек-Устрица знает, что ничего не выйдет. Ему далеко до Шалтая-Болтая, чтобы просто упасть и со всем покончить. Слишком прочная раковина, да и море, существующее вокруг и внутри него, не даст ему упасть.
Поэтому Человек-Устрица продолжает стоять, смотреть на Город. И слушать. Тысячи, миллионы звуков проносятся сквозь него: далекий перезвон трамвая, собачий лай в королевском дворце, детский плач на кухне Герцогини, голоса, крики, стоны… Сифон ритмично сжимается, ветер колышет полы длинного плаща. Человек-Устрица ждет.
Звуки сливаются в единый поток. Он обволакивает Человека-Устрицу, несет по волнам еще одного невидимого моря. А в море главное поймать верное течение. И Человек-Устрица его находит.
Сперва — монотонное жужжание и тихие щелчки, ритмичный гул работающего механизма. Звук, который глушат другим. Но Человек-Устрица умеет отсеивать лишнее. Он сосредотачивается на жужжании, вычисляя расстояние и отлавливая звуки, которые раздаются рядом. Пока, наконец, не слышит то, что ждет — тихое шуршание, словно кто-то складывает бумагу. Сгиб за сгибом, складка горой, складка долиной… Этот звук также пытаются заглушить, но по незнанию, а не из-за попыток утаить.
Человек-Устрица морщится, когда слышит каркающий женский смех. Но дело сделано. Он знает, куда ему нужно идти. Он достает из кармана пистолет, черный и блестящий, проверяет обойму. Ошибки быть не должно, ее и не будет.
Рядом садится тощая галка. Ржавая жесть дребезжит, пока птица скачет, неловко размахивая крыльями. Склонив голову, она дурашливо смотрит на Человека-Устрицу.
— Скоро, — говорит он, не поворачивая головы.
— Мы знаем, — говорит галка.
Она срывается с края крыши, камнем падает вниз. Мгновение спустя Человек-Устрица шагает следом.
29. Команда, о которой можно только мечтать
— Все, — сказал полковник Ван Белл. — Я завязываю. Свою работу я сделал. Договаривались, я доведу тебя до Города Устриц. Я и согласился потому, что там нет птиц… Но Буджум — это слишком. Гони мою двадцатку и я сматываюсь. Чего и тебе советую — пока еще жив и в своем уме…
Полковник метался по комнате Человека-Устрицы, от стены к стене, пряча лицо в ладонях. Джек стоял в центре, засунув руки в карманы, и изучал рисунки на бетоне. Птицы… Странный выбор для Человека-Устрицы. Зная их породу, ожидаешь другого — рыб, например, или кальмаров. Ему же достался совершенно бесполезный кусочек мозаики. Как не поверни, а не складывается. Птицы, устрицы, моржи, Буджум, все ищут снарка…
Джек поморщился, возвращаясь к беседе в подвале-лабиринте. В отличие от снов, которые тают, стоит открыть глаза, встречи с Бармаглотом он помнил во всех подробностях. По словам чудовища, записи хранились на острове, где всюду скалы провалы и рифы. Джек уже слышал подобное описание. А теперь еще и птицы… Выходило что полковник Ван Белл как-то замешан в этом деле.
— В вашей к-команде случаем не было людей-устриц? — сказал Джек.
Ван Белл остановился, будто налетел на невидимую стену.
— Моя команда, — прошептал он. — Лучшие из лучших, экипаж, о котором можно только мечтать…
Он пригрозил кулаком потолку и стенам комнаты. Взгляд скользнул по Джеку. Полковник вздрогнул и опустил руку.
— Я что сдурел, брать в плаванье устрицу? Проще продолбить дыру в днище. Выходя в море, не бери устриц и селенитов — первые потопят корабль, вторые — экипаж… Что там с моей двадцаткой?
Джек решил не напоминать, что деньги он отдал в начале путешествия.
— Остров, — сказал он. — Как д-долго вы там были?
— Лет десять, — ответил Ван Белл. — Может двадцать — я сбился со счета. Потом меня подобрала одна шхуна — по их календарю выходило пять дней.
Подобное расхождение могло означать либо то, что Ван Белл сбился со счета сильнее, чем ему казалось, либо на острове было свое время. Скорее всего — все вместе.
— Но в-вы успели обследовать остров?
— По-твоему я тронулся? — полковник покрутил пальцем у виска. — А если бы они вернулись? Нет уж — я нашел грот, и сидел там, пока меня не забрали. Зачем ты напоминаешь? Я не могу… не среди них…
Ван Белл за рукав выволок Джека из комнаты и потащил к концу коридора.
— Мне дурно, — выкрикнул он на ходу. — Мне нужен воздух…
Он оттолкнул Джека и рванул вниз по лестнице. Джек замешкался на секунду, но полковнику хватило, чтобы оторваться на приличное расстояние. Выругавшись, Джек бросился следом, перепрыгивая через ступеньки.
Когда он выскочил в зал, Ван Белл уже несся к дверям бара, опрокидывая стулья. Джек с разбегу налетел на один и чуть не упал. Угрюмые личности зааплодировали. Полковник распахнул дверь и остановился, уставившись в ночное небо. Волосы и борода стояли дыбом, полосатый колпак держался чудом.
— Команда… — бормотал полковник. — Все до единого, где они? Парень, который играл на бильярде? Бобер… Сколько раз он спасал меня от смерти? Только как — ума не приложу. Тип из банка… А кок — как там бишь его звали?
