Я знаю, что меня ненавидят. Но при этом все чуть ли не целуют меня в задницу, двуличные сволочи. Хоть кто-то решился сказать все, что обо мне думает, в лицо. Правда, осадочек неприятный остался. Я до сих пор иногда гляжу в зеркало, рассматривая свои губы и пытаясь понять, действительно ли они похожи на верблюжьи!
-Ладно, Михалкова… Работать иди, за что я тебе плачу, в конце концов?
-Как? – ее увлажненные слезами глаза широко раскрылись, что демонстрировало крайнюю степень удивления. – Так я не… уволена?
-Нет, конечно… - облизал свои верблюжьи губы, как бы пытаясь их скрыть за своим здоровенным языком. –И ты это… На работу можешь приходить в кедах, если туфли неудобные. Дресс-код дресс-кодом, а ценные сотрудники мне здоровыми нужны…
-Вот уж не дождетесь… - шмыгнула носом она. Я мягко улыбнулся, подозревая, что сейчас она скажет еще что-нибудь веселенькое, разряжающее обстановку. – Не лишайте меня возможности демонстрировать свои кривые куриные ноги. Кто знает, быть может, когда-нибудь и я научусь правильно ходить на этих ходулях…
-Ладно тебе, иди…
Вот так… С того дня я периодически лечусь Михалковотерапией. И до сих пор наши с ней ссоры оказывают на меня невероятный эффект: я получаю заряд энергии на весь день и могу здраво мыслить. Тупо? Согласен… Но это, реально, действует.
* * *
-Максим Никитич, я, конечно, дико извиняюсь… Но откуда у Вас этот ребенок? Я надеюсь, Вы его не украли?
-Смеешься? - удивленно посмотрел на Михалкову. –Ты думаешь, я самолично подписался на… ВОТ ЭТО? Нет, Михалкова… Сегодня меня, действительно, застали врасплох…
-Да ладно? Вас и врасплох? Ни за что не поверю…
Да уж. Я сам, если честно, не до конца верю в происходящее. До сих пор жду, что кто-то выпрыгнет из-за угла и скажет: «Это все розыгрыш. Вас снимает скрытая камера!».
Глава 4.
Несколько часов назад
От третьего лица (с точки зрения охранника)
-Пхопустите меня, пожалуйста! Мне схочно надо! – молоденькая картавая девушка, еще сама ребенок в понимании дяди Олега, но уже с дитем на руках, умоляюще смотрела на грозного охранника, занимающего контрольно-пропускной пост.
-Не положено. Без пропуска не положено… И без записи предварительной не положено. Девочка, ну я ж бы пропустил тебя. Не изверг какой. Но мне потом такой нагоняй влетит! Я потом пару месяцев отходить буду от своей доброты. Мне она, знаешь, часто боком выходит. Доброта эта! – сконфузился Олег Тимофеевич.
Жаль было девочку… Вся бледная, худенькая, волосики растрепанные, глазки заплаканные. Уставшая, куда ей дите надо было? Спинка сгорбленная, видимо, ноша оказалась непосильной для ее хрупких плечиков.
-Пожалуйста! Мне схочно нужно поговохить с одним человеком! Это вопхос жизни и смехти! – хоть девочка и смешно картавила, старику было совершенно не до смеха. Потому что понимал: девочка не врет. По глазам ее понимал. Отчаявшаяся, находившаяся на распутье. Кто знает, может именно от его теперешнего решения зависит вся ее дальнейшая жизнь? Может встреча с ним окажется для девчушки судьбоносной.
-Эх… Так и быть, - сдался он. Ведь потом корить себя будет, что не помог юной красавице. А она его внучку ему напомнила. Та когда-то хохотушкой была, а потом встретила не того, забеременела, родители не поддержали. Ну и… Не стало его Варюшки. Сердце старика защемило так сильно, душу охватила бесконечная пугающая тоска. –Говори фамилию, попробую узнать, на каком этаже твой человек работает.
-Стахов… - выпалила девочка…
-Хм… - ухмыльнулся Олег Тимофеевич. Стахова он знал. Как не знать этого крутого начальника, который, гад, смотрит так высокомерно, что старичок, ей Богу, с радостью его бы придушил. Только Стахов ведь его и не замечает вовсе, даже не здоровается. Как робот прикладывает пропуск, даже по сторонам не смотрит. –Что, ребенка заделал, а помогать не хочет?
-Как Вы узнали? – тоненьким голоском спрашивала юная особа. Она даже не смотрела старику в глаза, словно сдерживала слезы, словно боялась его, словно ей было стыдно.
Да чего ж ей стыдиться? Столько девочек попадается на этот ржавый любовный крючок. И только немногим из них везет не попасть в запутанные любовные сети.
Глупая маленькая девочка! И зачем связалась с этим противным типом? Золотые горы обещал? А теперь что? Оказалась никому ненужной? Одна… С дитем на руках? Бедная девочка. Бедный ребенок… И богатый урод, который думает только о своей заднице, которому наплевать на всех.
Дрожащими морщинистыми пальцами Олег Тимофеевич проверил по своему журналу номер приемной Стахова. Затем набрал нужные цифры. Приятный женский голос по ту сторону сообщил:
-Приемная Стахова.
-Людмила, ты? – добрая приветливая секретарша, в отличие от Стахова, всегда здоровалась. И Олег Тимофеевич к ней относился хорошо. - Начальник твой у себя? – прорычал мужчина.
-Максим Никитич на совещании.
-Когда освободится?
-Как пойдет. Может, через 10 минут, а может – через пару часов. Дядя Олег, он сегодня такой нервный был. Если Вы с ним о чем-то поговорить хотели, сейчас не самый подходящий момент. Сами знаете, он в обычное время – человек противный. А когда злой и нервный! Дьявол…
-Не беспокойся, Людмила. У меня тут для него сюрприз. Для поднятия настроения, так сказать… Когда начальник твой появится, ты мне сообщи, ладно?
-Договорились…
-Ну что? – покачивая переноску с ребенком, с надеждой спрашивала девушка-мать.
-На совещании. Когда освободится, я с ним лично поговорю…
-Как же я устала! – девушка, действительно, валилась с ног.
-Ты иди… Присядь, милая. Все хорошо будет! – заверил ее Олег Тимофеевич. Девушка покорно отошла в сторону кресел.
Она долго разглядывала своего спящего ребенка. Заметно нервничала, боялась предстоящей встречи, что-то бормотала себе под нос. Олег Тимофеевич ничего не мог расслышать издалека, но весь ее вид выдавал ее беспокойство и растерянность.
«Ну Стахов!!! Кобель!» - негодовал про себя сердобольный старичок.
-Извините! – девушка опять подошла к нему. – А где здесь туалет? – спрашивала она.
-Вон там, за углом! – снова увидев ее перепуганное заплаканное личико, мужчина поджал губы.
-А Вы можете всего одну минутку пхисмотхеть за моим… - голос дрожал. Бедная девочка, она даже помощи не умела просить! Наверное, не у кого было просить. А может, отчаялась просить, разочаровалась в людях.
«Ай, ай, ай!» - продолжал ее жалеть он.
-Ну конечно, присмотрю. Отчего ж не присмотреть… Ты давай-давай, успокойся, умойся. А хахаля твоего я возьму на себя. И не таких убеждал…
-Пхавда? – стирая слезы с глаз, не верила девчушка.
