– Хотел ты того или нет, ты бросил им вызов, и они его приняли.
– Стоп-стоп. – Наткет замотал головой. – Начнем с того, что вызовов я не бросал…
– Неужели? – сказал Большой Марв. – То, что ты не трубил в рог, так это потому, что в наше время плохо с рогами. В остальном…
– Я сегодня уезжаю, – сказал Наткет.
– Иди ты! – Краузе был явно ошарашен. Очевидно, в надуманную за ночь схему отъезд Наткета не вписывался.
– Да. Автобус в десять. – Механик смотрел на него столь недоуменно, что Наткет решил, что тот ему не верит. Он достал билет и показал. – Вот, видите? О каких вызовах может идти речь?
Большой Марв рывком перегнулся через стол и выхватил билет из рук Наткета.
– Эй!
Не обращая на него внимания, Краузе разорвал билет на мелкие кусочки. Ухмыляясь как сытый тигр, он швырнул их на пол и для верности еще и растер башмаком.
– Теперь легче?
Возмущение клокотало в горле и Наткету удалось выжать лишь жалкий хрип. Какого черта?!
– Выпей, – посоветовал Большой Марв.
Бросая на механика взгляды, от которых тот теоретически должен был вспыхнуть как спичка, Наткет сделал большой глоток. Нет, какое он имеет право? Но пока холодное пиво горчило на языке, Наткет понял, что злится вовсе не на то, что Краузе порвал билет, а на то, что он не сделал этого сам.
– Между прочим, – процедил он, – мне завтра надо на работу…
– Брось, – сказал Краузе. – Здесь дела поважнее.
– Ну-ну…
– Ты знаешь не хуже меня, – кивнул Краузе. – Только почему-то делаешь вид, что смотришь в другую сторону.
– Ну-ну…
Они молча потягивали пиво. Каждый глоток смывал остатки определенности. Пять минут назад Наткет знал, что будет завтра, сейчас же шхуну вынесло в открытый океан: в какую сторону ни посмотри – земли не видно. И куда теперь плыть?
Краузе почесал бороду.
– Вчера я подумал, раз уж ты пробрался на раскопки, то чем я хуже? Надо же выяснить, чем на самом деле там занимаются!
– И вы пошли туда?! Ночью?!
– Только подумал, – покачал головой Краузе. – Но не сложилось. Сердце прихватило, я уже не молод. Я составил план: сегодня ты пробираешься на раскопки… Лучшего времени, чем ночь с воскресенья на понедельник, не найти. Подготовиться они не успеют. Время пока на нашей стороне.
– Еще раз?! – Наткет замотал головой. – Нет уж, один раз голову мне чуть не отрезали. Повторять не хочется.
– Не трусь. Ставки слишком высоки, чтобы размениваться на мелочи…
– Может, для вас моя голова и мелочь, – сказал Наткет, – но у меня на этот счет другое мнение.
Краузе демонстративно его не услышал.
– Мы должны найти Истинный полюс раньше, чем они до него доберутся.
Началось… Наконец он появился – Истинный полюс! Краузе все-таки соскочил на свою дорожку. Кто-то хочет перевернуть мир?
Наткет сделал глубокий вдох. Есть хорошее правило: не спорь с сумасшедшими. Сколько ни уповай на разум и логику – ничего не докажешь. Мир, в котором жил Краузе, существовал по своим законам. Да и смысл его разубеждать? Хочется ему думать, что он спасает мир, – ради бога. Для этого же нужно вышвырнуть консорциум из леса, так? А здесь их тропинки сходятся. Как бы еще провернуть это так, чтобы не встречаться с Калебом и его приятелями… В том, что с консорциумом дело нечисто, Наткет не сомневался. Корнелий в своем письме не зря его упоминал. Надо бы попросить инспектора Брине проверить эту контору.
– Как найти полюс? – спросил Краузе.
– Как?
– Не тупи, – попросил Большой Марв. – По компасу, как же еще.
Наткет хмыкнул.
– Ясно. Только тут такое дело – у меня компас здесь не работает. Я проверял, но он пишет, что функция недоступна.
– Проверял?! – изумился Большой Марв. – Не, брат, похоже, я в тебе не ошибся. Это кровь, точно говорю. Как бы там ни было, ты сын Честера, этого не спрячешь. Что это за компас такой, который с тобой разговаривает?
– В телефоне, – пояснил Наткет. – Там есть такая функция, вместе с фотоаппаратом, диктофоном…
– Чушь какая. Зачем все это пихать в телефон?
– Ну, – вздохнул Наткет. – Многофункциональность. Все разом в одном месте. Удобно – кто знает, что может вдруг понадобиться?
– Ну-ну. Поверь моему опыту: для гаечного ключа можно найти миллион применений, когда под рукой нет гаек. Это все оттого, что тебе мало звонят, вот и думаешь чем бы занять телефон. Но гвозди надо забивать молотком, а не монтировкой.
Тем не менее он заинтересовался.
– Ну-ка покажи свой телефон…
Наткет потянулся к карману и удивился, не найдя трубки. Осталась дома на зарядке… Наткету стало неуютно – почему-то подумалось, что прямо сейчас телефон надрывается во всю электронную глотку, в тщетной попытке докричаться до хозяина. Когда трубка молчала в кармане, было куда спокойнее. Он виновато улыбнулся.
– Дома забыл. – Может, он и редко кому звонил, а ему звонили того реже, но всегда оставалась хотя бы возможность быть на связи. А сейчас… Как легко впасть в зависимость от вещей.
– Ну и ладно, – махнул Краузе. – Толку от него все равно никакого. Чтобы найти Истинный полюс, нужен правильный компас.
Вот тебе и раз! Истинному полюсу – Истинный компас? Неужели механик не видит, что перегибает палку? Любому мистицизму должен быть предел, а Краузе явно проскочил его, не заметив.
– И где его взять? – язвительно спросил Наткет.
Большой Марв сарказм проигнорировал.
– К счастью, твой отец об этом позаботился…
– А…
Опять все уперлось в Честера. Отец, прям как чертик из табакерки, – выпрыгивал в самый неожиданный момент.
– Помнишь, что на крыше твоего дома?
– Дронт, – сказал Наткет. – Жестяной флюгер, его отец сделал.
– Задумывался, почему дронт?
– Они всегда нравились отцу. Есть в дронтах что-то такое, что притягивает людей его склада. Они смешные и вымерли.
– Точно, – кивнул Краузе. – Невозможная птица. На самом-то деле это никакой не флюгер, там другой принцип работы. Фанера, обитая жестью, – два проводящих слоя, разделенные слоем изолятора. Как в конденсаторах. Если замкнуть контур, то вся система войдет в резонанс с полем невозможного. Соотношение объекта и образа. Вот и готов правильный компас.
По ходу этой невероятной речи челюсть Наткета опускалась. Если бы беседу довелось услышать Фарадею, бедняга бы забросил науку и до конца дней занимался бы разведением петуний. Подобный бред, со всеми нестыковками и тотальной антинаучностью, могло породить лишь воспаленное воображение Краузе на тщательно подготовленной Честером почве.
