Я хлопнул остатками двери, прячась внутри здания, зачем-то опустил засов и тут же встретился с уцелевшим противником. Он потянулся к моей шее острием ножа, но я успел уклониться и подсечь. Явно Чех дал приказ привести меня живым. Вел себя вышибала довольно аккуратно и планировал лишь вырубить.
У меня нет приказа оставлять в живых, я дрался безрассудно и отчаянно.
Одна пуля с сухим треском вошла в стену за спиной нападающего, еще одна срикошетила от железной решетки около двери и впилась мне в бедро. Я даже не дернулся, будто не почувствовал. Прижал противника к бетонному полу и, хмелея от ярости, ударил локтем в квадратный затылок. Боров тут же затих, рука, что сжимала мою шею, ослабилась.
Топот, голоса… музыка, плач Вари. Все смешалось в жуткий мюзикл, в котором я оказался главным героем.
Чех ведь прекрасно понимал, чем все закончится. Он знал, что я сам себе выкопаю могилу и пойду на все ради этой голубоглазой девочки. Он прекрасно видел мое отчаяние и решительность, просто дал время созреть. Ему так интересней. Без сильных чувств не получилось бы такого размаха, я бы просто свалил в туман, оставив Береговую братцу. Пусть бы Лешка разбирался сам.
Высокий голос, будто родившись в моей голове, пронзил мнимую тишину, и я бросился в единственное место, куда могли спрятать мою девочку.
Цепи, железо, кровь…
Здесь этой конченный псих ломал мне волю, но я, сука, — Бешеный Волчара, не сдаюсь так просто!
Дверь была открыта настежь.
Позади слышались голоса и топот тяжелых ног, но урод, что оказался внутри, будто не слышал ничего. Ни выстрелов, ни драк. Он планировал довести начатое до конца.
По скошенному затылку в шрамах я узнал Зубра.
Он еще раньше слюни пускал на мою девочку, а теперь шеф дал добро… Суки…
Я довольно спокойно переступил порог и направил дуло в спину слизняку.
— Отойди от нее…
Этот урод не среагировал, словно не услышал.
Бросив ослабленную Варю на подобие кровати, отчего она затихла, будто отключилась, грязный подонок дернул пряжку ремня и жадно уставился на распластанную беспомощную девушку.
Меня подорвало.
Закричал. Наверное, закричал, я не помню, голоса не было, только вой.
Выстрелил. Осечка.
Передернул ствол, пуля соскочила под ноги.
Несколько пустых щелчков.
Закончились, а я нажимал и нажимал на курок.
Ринулся на ублюдка так.
Зубр засмеялся, как шальной.
Выхватил оружие из кобуры, без колебаний развернулся и шмальнул мне в грудь. Кажется, несколько раз. Словно только этого и ждал.
Мозг отключился, боль ушла, осталась только горькая и всепоглощающая ярость. Я просто бросался и рвал. Как хищник. Как бешеный пес, которому нечего терять.
Очнулся, когда Зубр уже не сопротивлялся.
Я отпустил его бездыханное тело и, придвинувшись без сил к кровати, перехватил окровавленными ладонями холодную тонкую руку. Она дрогнула, сжала пальчики. Жива.
— Сучка Варенька, ты думала, что я прощу тебе эту уродливую мерзость? — писклявый голос бывшего муженька оказался за спиной, а в затылок уперлось холодное дуло.
Варя, приоткрыв опухшие глаза, слабо задрожала, беспомощно прикрыла наготу ладонью, но вторую руку не отпустила, держала меня, крепко сцепив пальцы.
— Неужели этот подонок лучше, чем я, в постели?
— Дима… почему…
— Потому что ты вонючая подстилка, а этот урод посмел тебя испортить своим членом, — он толкнул пистолет в мой затылок, отчего в голове загудело. — Ты моя сучка, только моя…
Пол подо мной заливало кровью, и я почти ничего не чувствовал, уплывал в холодное море забытья, но держался за руку Вари и понимал, что уходить рано. Я должен спасти ее.
Приподнял голову, чтобы сквозь кровавые потоки по лицу поймать последний ее взгляд. Хотелось бы не увидеть в глубине синевы глаз ненависти, но я понимал, что это утопия.
— Я не заслужил… тебя, — пошевелил губами и, собрав остаточные силы в кулак, вздернулся.
Прозвучал выстрел. Слабый ток пошел по всему телу, опрокидывая меня назад. Падая, я успел схватить подонка за грудки и сломать слабую шею рукояткой пушки. Одним махом.
Кажется, был еще выстрел.
Я завалился набок, и тьма подарила мне свободу.
Эпилог
Варвара
Я цеплялась за руку Влада:
— Нет… — Но окровавленные пальцы выскальзывали. Крикнула: — Не-ет!
Тело прострелило болью, и я свернулась клубочком.
— Тихо… Тихо, малыш. Больше никто тебя не обидит. И маму тоже…
Возможно, это была ложь, но мне хотелось верить в это. Справившись со спазмом, я медленно сползла с матраса. Ноги дрожали и казались ватными, я едва ощущала собственное тело. Стараясь не смотреть на бездыханные тела своего мучителя и бывшего, склонилась над мужем.
— Влад…
Осеклась, ведь это его не настоящее имя. Как же его?.. Мотнула головой: плевать, как его на самом деле зовут! Для меня это человек, который прорвался через железную стену, чтобы спасти меня.
Нас!
А сейчас он умирал, и я не знала, что делать. Трогала дрожащими пальцами его грудь, не веря, что с такими ранениями он ещё и дрался. Коснулась закрытых глаз и прошептала:
— Ты не можешь вот так умереть… Пожалуйста, посмотри на меня. Вла-а-ад!
В дверях мелькнула тень, и я испуганно сжалась при виде пистолета в руке незнакомца, но тот произнёс:
— Не бойтесь. Меня послал ваш брат.
Он убрал оружие, скинул с себя пиджак и, заботливо закутав меня, поднял на руки.
— Нет… — Я попыталась вырваться, но была слишком слаба. Перед глазами то и дело темнело, по щекам катились обжигающие слёзы. К горлу подкатывалась тошнота. — Мой муж… Помогите ему. Спасите же!
— Мне приказано спасти вас, — на ходу буркнул незнакомец. — Не дёргайтесь. Подумайте о ребёнке.
— Но…
— Его вытащат, — пообещал мужчина. — Лютый здесь… Ваш брат, я хотел сказать. Серого не бросят.
Я едва слышала, что он говорил — шум в ушах нарастал. В коридоре к нам присоединились ещё двое. Не опуская оружие, они беспокойно оглядывались, прикрывая. Кажется, я потеряла сознание, а когда очнулась, меня покачнуло. Я посмотрела на одеяло, которым меня закрыли, перевела взгляд на окно машины, за которым мелькали деревья, и снова опустила налившиеся свинцом веки. Шепнула:
— Влад…
Очнулась уже в больнице. Вокруг суетились медсёстры, и едва не гарцевал высокий седой врач. А всё потому, что рядом с кушеткой стоял Алексей Береговой. Я схватила его за руку:
