— Да, это была Яра, — гневно подтвердил Егор и скрестил руки на груди. Его лицо покрылось красными пятнами от ярости, которую он едва сдерживал. — Видишь ли, мне надоело, что ты постоянно портишь жизнь моей девушке и подрываешь мой авторитет в классе! Для тебя было бы куда безопаснее не вмешиваться после моего последнего предупреждения, — процедил Егор, угрожающе нависнув над Мартой. Он подступил так близко, что ей казалось, будто он может расслышать биение ее неистово колотящегося сердца.
Марта бессильно опустила руки. Мысль, что нельзя сдаваться, только не сейчас, растворилась в потоке разочарования от предательства Яры. Сдавленная боль в горле мешала вымолвить хоть слово. Да и некому было прийти на зов о помощи: люди обходят это место стороной.
Рассеянный взгляд успел выловить пылающие гневом глаза Егора и занесенный кулак, от первого удара которого Марта успела уклониться, резко дернувшись вправо. От рывка в голове вспыхнула боль. Ослабевшие ноги подкосились, и Марта рухнула на колени. Разъяренное море столь сильной волной накатило на берег, что подол сарафана насквозь промок, а Егор громко выругался, когда вода просочилась в его туфли. Сквозь затуманенность сознания Марта сумела выдавить тень грустной улыбки, что даже сейчас море пыталась защитить ее. Вот только она не могла воспользоваться его помощью: сил, чтобы повелевать водой, попросту не было. Броситься в море и превратиться в русалку означало раскрыть свой главный секрет. Марту передернуло от мысли, в какой кошмар превратиться ее жизнь, если Егор узнает, что она русалка.
Второго удара Марта не почувствовала. Как и последующих. Душевная боль от предательства Яры была гораздо сильнее боли от ударов. Марта вздрогнула, когда Егор дернул воротник рубашки и поддел амор за цепочку. Ужас от того, что Егор откуда-то знал важность янтарного кулона и хотел снять его с определенной целью, привел Марту в чувства. Она встала с колен, чуть не согнувшись от резкой боли, и схватила за руку Егора, пытаясь высвободить цепочку из его пальцев.
Звук разомкнувшихся звеньев разрезал воздух. Марте казалось, что она перестала дышать, когда с шеи исчезла привычная тяжесть амора, а с ней ушла теплота магии.
Заполучив амор, Егор издал полный злорадства вопль, а Марту окончательно покинули силы. Она осела на песок, прижимая руки к груди, где висел амор, словно там образовалась открытая рана, которая кровоточила и острой болью отдавала во все тело.
Сквозь пелену слез Марта заметила удаляющегося Егора, который сжимал в руках кулон, полный ее жизненных сил. Всхлипнув и не в силах сделать полноценный вдох, Марта легла на песок и свернулась калачиком, будто так могла скрыться от боли, что разъедала изнутри. Марта не могла точно сказать, что причиняло ей больше страданий: предательство Яры, приглушенная боль от ударов Егора или нарастающая слабость от разлуки с амором.
Рассеянно глядя в бескрайнюю синеву Бушующего моря, Марта убрала упавшую на лицо прядь и ужаснулась, какими бледно-зелеными стали волосы. Взгляд скользнул на подаренный подругами браслет, и Марта в порыве злости сорвала его. Казалось, что браслет разорвался с оглушительным хлопком, потому что именно с таким громким звуком сейчас рушилась вера в обещания, которые из года в год подруги давали Марте и в которые она искренне верила. Что не бросят, что поддержат и протянут руку помощи в трудную минуту. Марта подумала, как же наивно было надеяться, что с Мариной и Ксюшей все будет не так, как с подругами из прошлых школ. Что на этот раз их дружба будет настоящей, преданной и не закончиться, когда настанут темные времена. Оказалось, обещания Марины и Ксюши тоже пустые слова. Как желтые бусинки, которые усеяли песок, — красивые снаружи, но стоит треснуть и обнажится внутренняя пустота.
Бусинки подхватила волна, унося с собой, но несколько подвесок-звездочек остались лежать на песке. Марта взяла упавшую рядом звезду и сжала в руке, пожалев, что ей не хватает сил встать и бросить все звездочки в море, чтобы оно унесло их далеко-далеко.
Горечь предательства разрывала изнутри. Марта еле могла дышать — не столько от боли, сколько от разочарования. Предательство всегда ужасно, но, когда такой поступок совершает твой близкий друг, которому ты искренне доверял, — ужасней вдвойне.
«Как я могла так слепо верить Яре? Не замечать очевидного? Странные взгляды, непонятное поведение, даже случай с амором в гримерке я списала на глупую случайность, даже не предполагая, что так и было задумано», — корила себя Марта. Первый раз забрать амор не получилось, и Яре пришлось соврать Егору, чтобы тот раздобыл кулон за нее. Но зачем? Этот вопрос крутился в голове Марты и причинял ту же боль, что и пустота на месте, где висел амор.
От досады, что сосредоточившись на Линде, она не заметила угрозу в лице подруги, Марта крепче сжала в ладони звездочку, не обращая внимания на то, как острые лучики впились в кожу. Марту накрыла волна осознания, что желание иметь друзей любой ценой было прикрытием ее главного страха — быть отвергнутой сверстниками. Этот страх заставлял записываться в кружки по интересам не потому, что ей искренне этого хотелось, чаще всего ее и вовсе не привлекала тема, а потому, что так можно найти друзей, притворившись, что у вас много общего. Вот только желание запомниться, став тем, кем не являешься, и выделиться ценой притворства — верный путь потерять себя.
Марта сжала зубы от боли, которая с каждым шагом Егора, уносящего амор, становилось сильнее и сильнее, пока Марта не перестала замечать ее. Она поджала колени, обхватив их руками, и разочарованно подумала, что, возможно, занятия в театральном кружке ей искренне нравились, а от того и стали давать результат, потому что она делала это всю жизнь до переезда в Темноморье — притворялась тем, кем не является. И друзья это чувствовали. Брали ее с собой на вечеринки только ради веселья, ради того лживого образа, что Марта создавала каждый год в новой школе. Подруг никогда не волновало, что творится у нее на душе, потому что Марта сама не знала, кто она без всех тех масок, которые постоянно надевала на себя.
Марта вытерла рукавом заплаканное лицо — и поморщилась от боли, которую причиняло любое движение. А затем содрогнулась от нового приступа слез.
Когда за спиной послышались шаги и звенящий от тревоги голос, а потом теплые руки приподняли ее и помогли сесть, Марта выдавила горькую усмешку: хоть в чем-то она не ошибалась.
В том, что настоящие друзья в беде не бросают.
Марта думала, что сил на то, чтобы плакать уже не осталось, но когда Дан заключил ее в объятья, то снова полились слезы, только не от боли и разочарования, а от облегчения и огромной искренней благодарности.
25. Свобода выбора
Дан сел рядом, позволив Марте прильнуть к нему и опереться на его плечо. Друг дал Марте возможность выплакаться, успокаивающе проводя рукой по ее волосам, и лишь по его взгляду, полному волнения и тревоги, она понимала, как многое он хочет сказать. Но порой для поддержки не нужны слова — важно просто быть рядом.
— Прости, что не поверила тебе. Мне так жаль, — проговорила Марта, вспоминая полные боли глаза друга, когда оставила его одного в библиотеке. Как бы она хотела вернуть время назад и поступить иначе. — Ты был прав, Дан. Мне жаль, что я тогда тебе наговорила. Прости меня… Я не знаю, что за история произошла с тобой, что ты перестал доверять людям, но сейчас я тебя понимаю. Сложно вновь довериться кому-либо, если однажды тебя уже предали, — прошептала Марта, когда последние слезинки скатились по ее щекам, а в голове вместо тысячи мыслей воцарилась звенящая тишина.
