Я знала куда иду на ту самую поляну, которая стала для меня местом силы. Местом, в котором пела песни маме, зажигала костры, рисовала незнакомца, волновавшего мою душу. У меня ничего не было, но я смогла вырыть яму руками. Неглубокую, но маленькому комочку, которого только утром нашла, этого хватит. Уложив котёнка на глубину, засыпала землёй. Из камней выложила защитный символ, который будет оберегать. И услышала свой собственный всхлип похожий на скрип словно железом по асфальту откуда-то издалека. Лес собрал мою боль внутри себя и не позволил ей выйти за пределы деревьев. Никто не услышит, как я стонала, позволив слезам пролиться.
Я смотрела на кровь на своих ладонях, пока Ясми не прижала меня к себе. Тепло её тела успокаивающе действовало. Утешало. Убаюкивало. Она без лишних слов позволила просто размякнуть и держала моё развалившееся на кусочки сознание в своих объятиях. Ясми помогла раздеться и искупаться в озере. Очистить кожу от крови, которая не алыми, а чёрными пятнами казалась в ночной тьме.
— Я принесла платье, Зафира, — расчёсывая мои волосы шептала Ясми. — Ты не должна молчать. Я могу выслушать.
А я сидела, смотрела, как луна создаёт блики на идеальной глади озера и молчала. Понимала, что означает мёртвое животное. Знаки. Сны. Предупреждения. Поднявшись, я позволила рукам Ясми скользнуть по моей спине. Не оборачиваясь, я ушла, замкнувшись в себе. Весь холод голод и отчаяние, которое пожирало меня уже так давно, стали моими неотъемлемыми спутниками душили и взрывались. Моё тело стало силой, которая поглотила тот взрыв.
В ту ночь мой сон был соткан из тьмы. В моей душе зёрна черни, которые и давали подобные всходы. Мрачные. Опаляющие нервы. Сдирающие кожу. Скребущиеся по черепу.
Я знала, что нахожусь во сне. Каждый раз, как только мой мозг отключался, я понимала, что реальность бренного мира оставалась позади. Я спала. И это знание приносило чувство въедливого страха. Понимание, что всё реально не просто сон я чувствовала своё тел, как иду босиком по мягкому мху. Ступни обдавало прохладой земли. Я впитывала в себя силу, что струилась по коже, пока не достигала кромки леса. Стволы плотной стеной стояли. Солдаты, призванные охранять. Я чувствовала, что не должна заходить туда. И хотела остановить своё тело, но во сне всем заправляло сознание. Глубинное. То до чего я не могла коснуться. То, что не могла контролировать. Ужас первобытный застрявший в горле раздирающий лёгкие пульсировал во мне и чем глубже я погружалась в лес, теряясь среди безмолвных стражей деревьев, тем сильнее хотела закричать.
Тут не может расти трава. Тут не живут животные. Это словно оказаться в другом измерении. Свет, который касался деревьев, не проникал дальше. Тени они стеной неприступной стояли по краям. Кусали. Рвали. И когда я вошла в мёртвые земли, меня окутал тот незримый кокон, сотканный из тьмы. Чернильной. Жуткой. Тихой. Разительная перемена. Словно я оказалась на грани миров. Там, позади оглянулась всё ещё светило солнце, но его лучи не могли пройти невидимую черту тьмы. А впереди только тени мрачные и молчаливые. Мёртвые леса.
Ветви деревьев переплелись надо мной в мрачную арку, сквозь которую не проникал ни один лучик света. Я понимала, что это всё нереально, но ужас, от каждого шага, который приближал меня к чёрной дыре в конце тоннеля, сотканного из деревьев, плюща который оплетал всё, чего касался, раздирал меня. Я хотела броситься вон из этого непроглядного места, которое пахло хладной могилой сырой землёй только не той, что я так любила наяву, а той, что кишела червями. Змеи касались мох босых ног, делая со мной каждый шаг вперёд. Пауки лазали по стволам. Я чувствовала, как паутина оплетает моё лицо голые руки плечи, но закричать не могла. А потом я увидела зеркало. В том отражении на земле лежал мёртвый котёнок, которого я похоронила на поляне в лесу, но глаза его сейчас не были стеклянными, они мерцали чернотой. А потом появился огонь и опалил меня. Коснулся каждого участка тела. Я чувствовала, как трещит и лопается кожа. Запах тошнотворный тлетворный и закричала. Беззвучно. Срывая связки.
А потом я увидела его глаза. Взгляд прямиком из ада. Алый. Кровожадный. Беспощадный. И я боялась его зная, что он утащит мою душу на дно.
Шесть
Взрыв
Напротив, меня за круглым столом сидела дама весьма богатая. Это было видно по её прямой осанке. Изысканной одежде. Наманикюренных пальчиков. Губы алые. Глаза хищные. А голос, когда она задала свой вопрос, ударил меня в лёгкие. Я смотрела на неё не понимая, ослышалась или правда услышала о подобной просьбе?
— Зелье. Мне нужно приворотное зелье, — повторила снова Вайолет, когда я так и не ответила на предыдущую просьбу. — Скажите сумму и приступайте к работе.
Её дочь с ангельским личиком сидела напротив, рядом с мамой и смотрела на меня оленьими глазами. Страх. Первое что прочла я там. Тревога. Интерес. И чем дольше я смотрела в её милые наивные глаза, тем больше видела глубины. Её фарфоровая кожа покраснела, когда я не отвела своего взгляда. Она опустила его первая.
— Шарлоте необходимо жениться, но непросто на каком-то мужчине…
— Надо полагать, у вас есть кандидат? — в моём вопросе проскользнули злые нотки, но она сделала вид, будто не заметила моей ярости.
— Назовите сумму, — надавила Вайолет. — Я готова заплатить большие деньги, в которых вы, очевидно, нуждаетесь.
Она обвела своим хищным взглядом окружающее нас пространство и поджала губы. Но когда её глаза зацепились за моё платье, я готова была вскочить и прогнать отсюда весьма некрасиво и грубо.
— Я не занимаюсь подобным мадам, — с трудом сдерживая эмоции, парировала. — Я умею раскладывать карты. Видеть, что предначертано и рассказать, что сулит будущее, но не больше.
Резко словно её кто-то толкнул, Вайолет встала, опрокинув стул. Её глаза пылали злобой и, похоже, отчаянием. Эта дама действительно верила в то, что любовь можно получить с помощью какого-то зелья? Интересно. Но ещё более страшно откуда она получила эту лживую информацию? Кто распустил слух о том, что я могла разлить любовь по склянкам и продать за хорошую сумму? Подобное случалось со мной в прошлом и каждый раз заканчивалось весьма плохо.
Шарлотта вскочила вслед за своей мамой, которая смотрела на меня таким взглядом, словно пыталась убить.
— Шарлатанка. Обманщица, — выпалила Вайолет, утягивая свою дочь за собой.
Как только они покинули шатёр, я готова была сползти вниз со стула, чтобы меня никто не нашёл. Усталость с каждым днём давила всё сильнее. Те долгие годы, когда я путешествовала с гастролями, казались одним большим развлечением. Но теперь здесь я почувствовала разницу. Ощутила тонкую нить, которая клубком сворачивалась в моём животе и, сейчас переступив черту запретного города, она достигла апогея. Готова была взорваться внутри меня, оставив после себя кровавые ошмётки.
Выглянув из шатра, я поняла, нет больше желающих узнать, что уготовила им судьба и решила прогуляться. Моё внимание привлекла лёгкая кривая музыка. Я никогда не любила аттракционы, но здесь без них не обошлось.
