— Отпусти её.
Вил, всё ещё удерживал меня, и я тогда не могла подумать, чем обернётся наша встреча. Если бы знала, не пришла. Но я не ведала глубины его безумия.
— Отпусти её, — команда ни больше ни меньше.
Он не стал ничего спрашивать. Я только почувствовала, как воздух вышел из лёгких. Как спёрло дыхание, а бабочки в животе от свободного падения превратились в кладбище боли и страха. Лестница казалась слишком высокой. Я чувствовала каждый удар, когда ступени своими жёсткими острыми краями оставляли на мне раны. Калечили. Ломали. И та агония она словно новый эпицентр взрывалась изнутри, соединяясь в общую паутину боли с другими точками на теле.
Я свернулась калачиком, когда поняла, что моё падение с высоты закончилось. Каждая мышца ныла. Кости стонали. Кровь ледяными нитями под кожей билась, а сердце? Оно молча плакало. Беззвучно. Тихо. Пытаясь пошевелиться, застонала. Бросила взгляд наверх, где всё ещё в кресле сидел мой отец, а за его спиной словно смерть стояла женщина, которая отравляла всё вокруг.
Я понимала, что мне нужно встать и уйти. Осознание словно пойманная птица билось в груди и хотело вырваться. Её глаза ад. Её рука на плече отца, который безразлично пустым взглядом смотрел вперёд, мертвенно-бледной казалась. Вил, даже не понимал, что произошло. Марионетка. Вот то самое слово. В её руках он марионетка. Кукла, которой она играет. Но зачем? Почему? Что произошло здесь в этих мрачных каменных стенах?
И я встала через силу, потому что остаться, значит, погибнуть. Это было чётко прописано в моём сознании. Закусив до боли до крови губу, которая кислым металлом пролилась на язык в гортань, сжимая себя изо всех сил, направилась к двери не оглядываясь. Знала, что нельзя. Понимала где-то внутри в глубине сознания, что не смогу выбраться, если снова загляну в те адские глаза. Слёзы горькие и обжигающие капали по щекам, на руки которыми я так сильно отчаянно сжимала себя, что всё внутри пульсировало. Я не знала насколько опасным было то падение, потому что внутри всё болело. Каждая мышца, косточка. Кожа натянулась, словно лопнуть хотела. В голове пульсировало, будто по мне били молотом, а рёбра стонали каждый раз, когда я делала шаг. И тогда я поняла, она позволила мне выбраться. Уйти. Разрешила. Отпустила. Страх едкими щупальцами оплёл мои нервы, потому что это означало, что всё только начинается. Не конец. Начало игры, в которой правила я не понимала. Не знала, почему всё обернулось кровавыми сценами и адской агонией?
Вернуться на ярмарку в сумерках, когда вечер в самом разгаре я не могла. Прийти к себе в трейлер тоже. Ясми увидит меня. Она поймёт, что я лгала. И тогда я поняла, куда хочу пойти. Единственное место, которое позволила себе тихо называть пристанищем. Дом? У меня его никогда не было. С тех пор как мама, окровавленная лежала на моих руках, у меня никогда не было дома. И я не понимала этого, пока не оказалась возле старой библиотеки на окраине города.
Толкнула дверь и тихо застонала, когда та открылась. Вошла и привалилась к стене. Я хотела спрятаться в самом конце на кресле свернуться словно комочек и отдохнуть. Позволить телу восстановиться, когда из-за полки вышла Рошин. Её глаза в тот момент, когда увидела меня, казалось, расширились больше чем возможно. Шок. Чёрт, не зря я скрывалась в тени деревьев, пока пробиралась к моему тайному убежищу.
— Что произошло? Где ты была?
Качнув головой, крепче сжала свои рёбра, чтобы не ныли и хрипло шепнула, чувствуя, как кожа на губах пульсирует и рвётся после того, как я так отчаянно сжимала её зубами.
— Я просто хотела спрятаться. Можно мне…
Рошин прищурилась, подозрения копошились в её голове и отражались в глазах. В тот миг внутри у меня всё рухнуло. Надорвалось. Но потом девушка сделала несколько шагов, схватила меня и повела не к креслу, о котором я так мечтала, а дальше. Толкнула дверь, и мы оказались в небольшой комнате. Одна кровать два кресла небольшой столик и никаких окон. Убежище.
— Останься здесь. И не стоит возражать, Зафира, я не позволю уйти.
Она помогла мне опуститься на кровать, и я снова закусила губу, но стон чистой агонии всё же сорвался с языка, когда боль прорезала словно острый клинок мои рёбра. Кажется, я отключилась, потому что, когда открыла глаза, Рошин сидела напротив, и нежно обтирала мои ладони. Держала в руках и пыталась смыть грязь с костяшек. Наши взгляды столкнулись словно две бушующие стихии. Она не спрашивала, а я не пыталась объяснить. И тогда меня пронзило болью, потому что никто никогда просто так не делал для меня ничего. Абсолютно. Но Рошин стёрла тот барьер, за который я никого не пускала. Друг. Это слово снова и снова пульсировало в голове. Разливалось по венам, когда я опустила взгляд заметив, что она тугим бинтом перебинтовала мои рёбра.
— Хорошие новости переломов нет, — она бросила тряпку в таз и кивнула на кровать. — Спи.
Приказ её заставил закрыть глаза, чтобы не позволить слезам снова накрыть меня. Легла, свернулась поджав колени к груди, и почувствовала тёплый кокон, окутавший моё тело, когда Рошин накрыла одеялом и в тот миг под хриплые звуки боли, которой пульсировало тело, провалилась в сон.
Беспокойство внутри сидело. Пауки преследовали меня, касались своими мерзкими лапами, ползали по телу и жалили. Я кричала внутри своего сознания понимая, что это один из тех вещих снов, которые всегда болели внутри меня, когда я вроде сплю, но понимаю, что всё реально. Что я снова перед Бакадимором. По моим босым ногам, которые утопали в холодной чёрной сырой земле, ползли пауки. А я стояла там и смотрела на замок, который полыхал ярче солнца. Пламя окутало его со всех сторон и камень ведь не должен гореть, но он озарял всё вокруг. Огонь карающий, как в Библии, он поедал всё мёртвое и гнилое. Забирал те умершие души и дарил им освобождение.
С бьющимся в горле пульсом я застонала и распахнула глаза. Тело пульсировало, словно меня лихорадило. Рёбра ныли. Губы болели. Я чувствовала себя разбитой. И покинутой. Дыхание рваными толчками вырывалось из груди в тихое пространство, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Страх парализовал. Казалось, если обернусь, передо мной окажется одно из тех чудовищ, которых в детстве всегда боялась. Но снова закрыть глаза и погрузиться в кошмар не могла тот монстр, который сидел со мной в одной комнате, сожрёт меня, пока я буду спать. А потом я нашла его. Того, кто вызывал внутри меня огонь. Тот, кто бил по нервам. Тот чьё имя запечатано глубоко в моём сознании. Вкус его поцелуя горел на языке. Аромат саднил в лёгких.
Колючий. Резкий. Грубый. Именно таким и был его взгляд. Он полыхал радугой яростных чувств, которые стреляли по мне словно пули. И я принимала их в своё израненное уставшее тело и хрипела, пытаясь встать. Я не понимала, как он нашёл меня? Зачем искал? Почему вообще пришёл? Но в тот момент почувствовала, как внутри надорвалась тугая нить. Я хотела доверять ему. Хотела, чтобы Атлас стал моей силой. Поглотил тьму, которая окружила меня. Забрал мои воспоминания, от которых я задыхалась.
И тогда я сделала то, чего не ожидал никто из нас. Поднялась, прошла несколько шагов и села к нему на колени. Руками обвила торс, вцепившись ноготками в мягкую ткань кофты. Носом уткнулась в тёплое местечко между плечом и шеей. И выдохнула, чувствуя его тело. Гранит. Статуя. Он не ожидал от меня подобного, и я сжалась, ожидая, когда Атлас прогонит. Велит встать и никогда больше не прикасаться к нему. Он молчал. Не обнимал, но позволил мне впитать его тепло и отдать свою боль.
