То, что началось в ночь откровений моё обвинение, его палец на моих губах между моими зубами теперь вылилось в нечто большее. То отчего я задыхалась. Атлас оторвался от полки и медленно словно кот, преследующий добычу, приблизился ко мне. Книга лежала на моих коленях, руки с силой держали подлокотники старого кресла, когда он встал, возвышаясь надо мной. Грозный. Яростный. Непобедимый. Скала. Неприступная крепость. Атлас схватил меня за волосы, потянул назад, чтобы смотрела на него.
— Полыхай, Зафира, — текстурированный голос. Один тон ложился на другой. Грубый. Глубокий. Хриплый. Гипнотический.
Нечто влажное свернулось у меня между бёдрами. Полыхнуло. Мрак, которым было пропитано каждое слово, его взгляд, все вместе сплелось в тугой канат под рёбрами и тогда я поняла, что могу ответить. Быть с ним на равных. Показать, насколько, он ошибается. Я могу дать ему намного больше показать, что способна выдержать ту тьму в душе Атласа, которая так сильно укоренилась в глубине мрачных глаз.
Взяв пояс его штанов, я медленно, не позволяя дрожи в руках выдать своё напряжение и волнение расстегнула кожаный ремень и услышала, как с шипением он хватает ртом воздух. Его хватка в моих волосах стала ещё жёстче, но Атлас не пытался отстранить меня, как делал это прежде. Сейчас он был открыт насколько вообще может быть открыт к моим прикосновениям. К тому, что я могла предложить забрать часть боли впитать его эмоции в себя. Именно в тот момент разделить чувства Атласа и позволить ему эту небольшую передышку, но я знала, что завтра, как только солнце коснётся горизонта, всё закончится. То, что было сегодня ночью, останется в прошлом и никогда он больше не позволит потерять своё неприступное каменное лицо, которое показывал остальному миру.
Плевать было что случится завтра, меня волновало именно сегодня, ведь он никогда никому не открывался. Даже мне. Это впервые, когда я могла прочесть в глазах Атласа хоть что-то кроме ярости вызова и превосходства. Сейчас он был уязвлён и позволил мне находиться рядом. В тот момент я знала, что пожалею завтра о том, что сделаю, но остановить себя не смогла, потому что меня всегда тянуло к Атласу дикое необузданное первобытное чувство, что я его. Что, когда мы вместе можем противостоять всему миру, убить всех прикрыть друг другу спину, но сказать об этом, значит, вонзить в своё сердце нож и когда я буду уходить, Атлас догонит и вонзит нож мне в спину. Поэтому я всегда держала те странные чувства в себе никогда не говорила этого вслух, ведь произнести — значит признать, что это правда я действительно верю в то, что он мой, а это не так. Атлас никогда не будет принадлежать мне. Весь мир принадлежит ему, но он никогда не будет никому принадлежать ни месту, ни человеку. Его сердце чёрное там поселилась мгла смерть и разрушение. Атлас никогда не сможет почувствовать тягу ко мне, но об этом я могу пожалеть завтра не сегодня.
Я потянула молнию, не ожидая, что он не носит нижнее бельё. Прекрасный обнажённый с рельефным прессом Атлас вызывал во мне жгучее желание. Я задыхалась от страсти волной, накрывшей меня, когда стянула брюки. Медленно подняла руку и провела пальцами по его длине едва касаясь. Он был чертовски возбуждён, я видела каждую венку на члене. Щёлкнув языком по головке, услышала стон протяжный грудной который новой волной возбуждения окатил меня. Казалось, я тону только от осознания того насколько Атлас открыт сейчас передо мной. Обнажённый. Ранимый. Возбуждённый.
Взяв его рукой у основания, открыла рот и позволила головке скользнуть внутрь. Я никогда прежде не пробовала мужчину подобным образом. Никогда не хотела. Никогда не думала, но с ним все мои «никогда» улетучились. Просто исчезли. Атлас как ураган сметал все мои запреты и правила.
Сосущий чмокающий звук был на удивление эротичным, когда я позволила его рукам вести меня в этом диком танце. Атлас намотал волосы на кулак, управляя моими движениями. Он заставлял брать его глубоко, трахал мой рот с силой яростью и безудержным желанием. На моих глазах выступили слёзы, когда головка его члена коснулась задней стенки горла. Я задыхалась от того насколько он толстый и длинный помогая себе рукой, потому что взять полностью в рот не смогла. Я нежно массировала его яйца, слыша рычание, которое срывалось с его губ. Атлас трахал мой рот быстро горячо дико, и я возбуждалась от этого. От каждого действия от его солоноватого вкуса от бархатистой кожи, которая скользила по моему языку. Медленно. Быстро. Эротично.
Слёзы катились по щекам от интенсивности движений. Слюни капали на подбородок, но сейчас ничего не имело значения только его член на моих губах. Горячо. Мне было так горячо, казалось ещё мгновение, и я воспламенюсь. Я чувствовала влагу на своих бёдрах. Слышала стук пульса в ушах, пока Атлас ускорялся.
— Зафира, — его тон въедливый. Он разлился по моим венам, потянул нервные окончания.
Секунда. У меня была единственная секунда прежде чем я втянула его глубоко в себя, сжала в руке яйца и услышала хриплый полу-стон полу-рык, когда первая струя спермы выстрелила в горло. Застонав от его вкуса солоновато-сладкого, я сосала, вырывая из него стоны удовольствия. Атлас шипел от тех откровенных действий, заполняя мой рот горячим семенем.
Медленно подняла голову, поймав затуманенный взгляд. Атлас схватил мой подбородок больно сжимая. Большим пальцем провёл по нижней губе, заставляя открыть рот. После чего тут же засунул свои пальцы, растирая сперму по моим губам. Наверное, в тот момент я выглядела как профессиональная шлюха на щеках слезы на губах белые капли спермы на подбородке слюни, а в глазах дикая неукротимая похоть. Волосы растрепались, будто я только что проснулась. Кожу на голове немного саднило от того насколько сильно Атлас сжимал меня, с какой интенсивностью трахал мой рот.
Между нами цепкая связь, которая не позволяла мне опустить взгляд. Я знала позднее, когда Атлас отпустит, как делал прежде, появлялся, волновал, поджигал меня изнутри, а потом уходил, почувствую стыд. Я позволю воде смыть с моего тела аромат его кожи. Позволю времени запутать следы, но душа она всегда будет помнить, как и сознание, которое долбилось о череп, требуя его признания.
В тот момент взгляд Атласа открытым был, и он позволил мне прочесть свои мысли. Как делал часто со мной. И я задохнулась. И стон застрял в моём горле. И живот свело судорогой от истины. Я дала понять, что принимаю, какая бы история ни осталась там, позади за его плечами. Возьму всё, что Атлас готов дать и потребую больше. Его палец по моим губам скользил, когда Атлас склонился и лизнул кожу. Он не закрывал глаза, и я заметила там на глубине души тёмное удовольствие. Наш тихий безмолвный обмен чувствами удивил его и порадовал. В этой битве не было проигравших и это заставило тёмный цветок с шипами внутри моего сердца, распустится и оплести паутиной каждую нить, что соединяла наши тропы. Те моменты, бабушкино предсказание, мои шаги всё это привело меня к мужчине, который станет единственной силой для моей души.
Шестнадцать
Грешница
Молчание между нами прервал звук открывающейся двери. Скрип несмазанных петель. Я не ожидала того, что сделал Атлас в тот момент. Не могла представить, каким клеймом его действия отразятся на моей душе. Какой огромный чертовски большой отпечаток оставят там, где под рёбрами грохотало сердце. Он привёл свою одежду в порядок, а потом склонился и облизал мои губы в грубом развратном смысле, не закрывая глаз. Позволив мне прочесть довольство и принятие с его стороны. Между нами протянулась тонкая нить слюны, когда Атлас языком слизал её и нагло мне ухмыльнулся. А потом отошёл в сторону будто только что не кончил мне в рот.
