Обратная дорога в наш лагерь казалась долгой. Босыми ногами, ступая по холодной земле, чувствовала мрачную тучу, нависшую надо мной, она словно птица окутала меня своими крыльями и приковала к себе. Скрываясь между деревьев, я слышала в голове его признание «потому что ты моя», а потом другое «люблю его» которое выворачивало меня изнутри. Рошин откровенно прогнала меня. Пригрозила. Призналась, что между ней и Атласом есть непросто дружба нечто гораздо глубокое. То, что я думала есть только у меня. Всё ошибка. Обман. Снова. Ложь она везде. В каждом слове. В каждом действие.
Мне казалось я приняла решение, когда вошла в трейлер. В тот миг почувствовала себя оторванной ото всех, кого знала. Кто занимал важное место в моих мыслях. Преданной. Покинутой. Одинокой. Я собирала вещи намереваясь уехать, потому что остаться — значит разбить свою душу на мелкие осколки. Он не звал за собой. Он не говорил о себе. Не предлагал остаться. Он просто пользовался тем, что я предлагала. И отпускал.
Сжав губу между зубами, пожевала её вновь чувствуя, как кожа трескается. Я знала, что рано или поздно мне снова придётся столкнуться с реальностью. Вернуться из тех грёз, которыми я оплела своё сознание. И когда Ясми вошла, все барьеры рухнули. Ложь, которой я себя окружила, капала с меня словно плесень. И горько, и ядовито было внутри меня.
— Правильное решение, Зафира, — бросив одобрительный взгляд на мои чемоданы, кивнула Ясми. — Я помогу тебе собраться и буду рядом, чтобы не произошло.
Кивнув, я отвернулась, скрывая от неё свои эмоции. Ясми о чём-то болтала, словно я не отсутствовала три дня и собирала вещи. Мой мозг плыл по течению боли и гнева, когда я услышала стук. Дверь открылась, и я увидела Сашу. Она смотрела на меня дикими глазами и пыталась что-то сказать.
— Каролина пропала.
— Что? — в унисон произнесли мы с Ясми.
Саша развернулась и убежала. Мы переглянулись и последовали за ней заметив, что девушка скрылась в шатре. Подошли, откинули полог и увидели всю нашу труппу во главе с Вори. Он бросил на меня быстрый недовольный взгляд и сжал губы.
— Все собрались, тогда я начну. Времени слишком мало. Каролина пропала.
В тот миг я вспомнила слова бабушки Ружи: «Лес не отпустит. Не позволит сбежать. Уехать. Уйти. Ты не спрячешься от его тьмы, Зафира».
Из меня словно выкачали весь воздух. А потом несколько голов повернулись ко мне и то, что прочла в их глазах, заставило сжать руки в кулаки.
— Мы обыскали все, но нигде не нашли её. Никто не видел. Никто не знает, где она, — он бросал на меня быстрые украдкой взгляды, и я чувствовала обвинение, которое горит на языке у каждого, кто находился в том шатре. Из огня да в полымя. Именно так и кидала меня жизнь.
— Неужели её никто не видел?
— Не может быть. Каролина вчера выступала в шатре, — сказала Марта её подруга, которая ни на секунду не оставляла Каролину в покое. А потом её взгляд обратился в мою сторону. — Если только ты не знаешь где она, Зафира?
— Меня не было три дня…
— Вот и я про тоже, — нагло поддакнула Марта. — У вас с ней давняя неприязнь друг к другу.
Её явное обвинение повисло зловонной тугой паутиной под куполом шатра, пока Вори снова не взял слово.
— Последний раз её видели вчера на выступлении. Каролина не выглядела взволнованной или обеспокоенной, когда уходила с мужчиной в алой рубашке и чёрном плаще. На нём была маска. Больше ничего неизвестно.
В тот момент я могла бы поклясться, что упала. И боль от падения пронзила каждое нервное окончание. И я застонала, схватившись за живот, когда внешность мужчины, которую описал Вори, вспыхнула в моём сознании яркой картиной.
— Сегодня я каждому из вас поручаю приступить к поискам. Ещё раз пройти по всем улицам. Опросить жителей. Мы вместе сможем сделать гораздо больше, чем горожане. Те не начнут шевелиться, пока не станет поздно.
Я слышала шёпот других. Чувствовала, как их сердца сжались от грязной правды. Я слышала, как что-то внутри меня сломалось. И вопила в сознании, крепко сцепив зубы. Ясми схватила меня за руку и вывела из шатра. Она крепко сжимала меня за локоть и вела к городу, чтобы выполнить поручение Вори.
— Грязная шлюха, наверное, забавляется с тем мужчиной, а мы должны её искать, — ворчала Ясми, прекрасна зная, что Каролина сводила с ума своей красотой мужчин и проделывала невероятные трюки.
А мои мысли были наполнены тревогой. Я помнила алую рубашку, которую надевал Атлас в ночь Самхейна. Его чёрный плащ и маску. Как он мог быть со мной, а потом уйти к другой? Всё внутри давило неудержимым потоком и мне вырваться хотелось. Сбежать. И вылить лесу всю горечь, которая скопилась под рёбрами. Ясми остановилась у первого дома и постучала. Нам не спешили ответить. Я заметила шорох в окне и увидела чьё-то лицо. Ясми снова постучала, но нам так и не открыли. Время позднее. Сумерки уже накрыли город, из леса выползал туман, что змеёй струился вокруг лодыжек. Я бы тоже не открыла дверь незваным чужакам.
— Эй, мы просто хотели узнать, вы не видели Каролину, девушку-гимнастку из цирка? Мы её ищем, — прокричала Ясми.
Я снова заметила шевеление шторки, но ответа мы так и не получили. История повторилась с другими домами мимо которых мы проходили. Ясми злилась всё больше, а я словно впала в ступор. Онемение.
Пару часов мы терроризировали всех жителей, но не нашли ни одного ответа. Под утро вернулись лагерь. Ясми легла спать, а я чувствовала, как в черепе нарастает давление. И сделала то, чего так давно себе не позволяла. Достала карты и разложила их уже тогда зная, чем обернётся моя попытка заглянуть в будущее.
Смерть.
Конец.
Безумие.
И мрак.
И огонь, который полыхал до самых небес. И тогда меня будто пронзила вспышка — мой сон. Тот самый который не прекращался с самого детства. Там, где я стояла напротив зеркала и держала в руках огонь. Там, где смотрела на полыхающий Бакадимор.
«Сжечь».
Громкий скрипящий шёпот внутри меня, который когтями полоснул по коже.
«Сжечь».
И перед глазами замок Бакадимор. Мне казалось я чувствовала запах дыма, который щипал в носу. Чувствовала жар опаляющий кожу, словно слишком близко стояла к огню и могла сгореть. А потом я закричала, когда в голове что-то взорвалось. Не просто боль. Нет. То была агония, которая раздирало меня по кусочку. Жрала и пировала.
Я не хотела рисовать. Не хотела думать, но всё же я рисовала, чтобы не позволить мыслям диким хороводом кружится в голове. Жёсткие линии. Углы. Решительный несговорчивый мрачный именно таким и был человек, которого я снова и снова рисовала. Колючий взгляд острый подбородок и мрак. Он из ада того самого который снился мне, что в голове бродил диким хороводом. Воронка, в которую меня так отчаянно засасывало, и я не знала, как остановить её бешеный дикий круговорот.
