А потом это слово снова и снова, и снова. То самое, которое каждый день прорастало во мне, пускало корни, заражало. То самое которое мой рот не мог произнести, но сознание постоянно прокручивало, жужжало и давило. СУМАШЕДШАЯ. Исписана первая страница вторая, третья и каждое слово перечёркнуто. Я не хотела признавать, что мозг прав и я давно ступила за грань сумасшествия. Давно пересекла черту, за которой столько лет находилась мама пока не вернулась из леса. И боялась. И дрожала. И холодела от ужаса, что покончу так же.
Я чувствовала, что похищение Каролины всего лишь способ задержать нас в этом городе. Не отпустить. Ведь мы не бросим. Будем искать, пока не найдём. Я смотрела в окно встречая рассвет и надеялась, что сегодня мы уедем. Сердце рвалось на куски от пожирающей боли, душа металась словно загнанная в клетку перепуганная лань, а тело дрожало, но я знала по-другому мне не выжить. Не выбраться из этого города. Я не могу остаться как бы сильно моё тело ни протестовало против этого.
Мой взгляд постоянно падал на колоду карт. Тех самых которые подарила бабушка Ружа и руки немели от боли. Предчувствие. Злое. Мрачное. Оно витало вокруг моего тела пытаясь проникнуть в сознание и больно ужалить, укусить так, что я не смогу восстановиться. И я знала к чему моя душа словно безумная стенается внутри — ожиданию. Плохие новости я ждала их. И представляла ту девушку, которая бормотала что-то о зверолове и числе тринадцать только не её лицо мёртвыми глазами взирало в небеса, а Каролины. Её лицо было увито плющом и ядовитой полынью. Её лицо мертвенно бледное укоряло меня в смерти.
Сжав до боли в руке карандаш, почувствовала, как из глаз сорвались слёзы и капнули на те непереносимые жестокие слова, которые я зачеркнула так легко на бумаге, но не могла стереть из головы. И когда раздался едва слышный стук в дверь, я ждала. Ясми проснулась и открыла её, впустив внутрь Вори. Единственный взгляд и я поняла, Каролину нашли.
Семнадцать
Отвергнутая
Отвергнутая. Да я чувствовала себя именно такой, когда медленно шла по проходу, чувствуя на своей спине жалящие взгляды. Они словно клинки острыми лезвиями вспарывали кожу, впивались в кости и саднили. Каролина. Её нашли мёртвой в лесу. Мои глаза были сухими руки потными. В горле сухо и больно сглатывать. Грудь ныла и тянула на дно моих мыслей, которые жужжали бешеным круговоротом. Жители города сидели здесь вместе с нашим цирком и каждый бросил на меня свой взгляд. Острый. Осуждающий. И каждый думал смогу ли я войти в церковь? Пропустит ли Бог такую пропащую душу, как я? Ведь они считали я ведьма, значит меня обязательно поразит карающий поядающий огонь Божий, как только коснусь священной земли. В тот момент хотелось словно маленькая девчонка показать им язык и сбежать, но Вори не позволит. Он велел мне прийти, и только теперь я осознала почему. Чтобы доказать каждому я тоже человек, а не дьявол.
Глубже всего я чувствовала на себе ЕГО взгляд. Атлас. Он был здесь. И когда обернувшись наши взгляды столкнулись, словно две каменные стены, я почувствовала внутри, словно что-то сдвинулось. Проглотила ком в горле на его вопрос в глазах. Он провоцировал меня. Спрашивал взглядом насколько я смелая? И я понимала, когда делала шаг навстречу достаточно для того, чтобы показать городу свою привязанность. Губы Атласа в тот момент оскал, но я не успела сделать ещё один шаг, почувствовав на локте чью-то ладонь.
Рошин притянула меня в свои объятия отворачивая от Атласа и шепнула:
— Прими мои соболезнования.
Чувствуя в горле ком, я кивнула, пытаясь вырваться, но она не позволила. Сплела наши руки и потянула за собой. Мы сели на скамью в самом дальнем углу, и я начала понимать её игру. Рошин предупреждала, что не допустит моей связи с Атласом, и она сдержала слово. Когда он глазами предложил сделать тот шаг, и я приняла его, она вмешалась, не позволив другим узнать, что мы связаны. И я до сих пор задавалась вопросом кто она? Какая между ними связь? Неужели когда-то любовники и теперь Рошин хотела вернуть его?
— Весьма самонадеянно с его стороны предлагать тебе публично заявить о своей привязанности, — Рошин смотрела вперёд, поэтому я не сразу поняла её слова. — А с твоей стороны согласится на подобное. Это ловушка. Ты пострадаешь, Зафира.
Я вырвала свою руку из её ладони и тихо возразила:
— Но это совсем не твоё дело, Рошин.
— Ой ли? Когда все узнают, это коснётся и меня.
— Почему? — тут же спросила я. — Что вас связывает?
На мгновение она застыла от моего вопроса. Я чётко проследила тот момент, когда Рошин приняла решение, которое обожгло мои лёгкие, заставив чувствовать на языке прогоркший вкус палёной кожи. Рошин томно улыбнулась, облизала губы подтверждая мою теорию об их интимной связи и словно кошка промурлыкала.
— Атлас всегда был моим и, если ты думаешь, что небольшая интрижка это изменит, ошибаешься, — она склонилась ниже и прямо мне на ушко словно змей шепнула. — Поверь, ты не первая, кого он трахает у озера. Это заводит, что тебя могут увидеть не так ли?
Я застыла в то мгновение. Меня просто парализовало. Два варианта либо Рошин следила за нами, либо Атлас сам рассказал. И от последнего меня затошнило. Я представлять не хотела, но воображение уже нарисовало картину, которая иголками колола кожу. Потерев друг о друга руки, я вытерла вспотевшие ладони о ткань платья, все ещё ощущая на себе въедливый взгляд Атласа, но слова грязные гнилые те, что бросила Рошин, словно гордилась тем, что причиняет мне боль, они пульсировали набатом, били в голове. И тогда я не выдержала и сорвалась. Вскочила, проигнорировав присутствие каждого человека, который пришёл почтить память Каролины и выбежала из церкви, словно за мной гнались демоны. В реальности так и обстояло дело, я чувствовала запах серы и гнили, который заполнил нос и проник в лёгкие. Я сглатывала его отчаянно моргая, чтобы слёзы не скапливались в глазах. И, кажется, даже, что кожу покалывало от когтей, которыми те демоны из моей головы цеплялись, заставляя остановиться. Замереть. Не позволить тьме поглотить моё сознание.
Не желала плакать о том, чего не хотела понимать. Принять правду, ту самую которую скормила мне Рошин, значит перечеркнуть все чувства и заявления, которые мы с Атласом уже сделали. Значит, вырвать его предложение, которое прозвучало в глазах вопросом. И я хотела, могла, готова была ответить объявить себя его, но судьба снова сделала поворот. Очередной, но не последний.
— Зафира.
Моё имя прилетело словно стрела и вонзилось в кожу, раздирая её по волокнам. Разделяя. Садня и мучая меня.
— Стой.
Я побежала. Атлас позволил выиграть только потому, что видел мой путь. Траекторию, которую выбрала. И когда ветви деревьев сомкнулись над головой, его руки сжали меня в объятиях и прижали к твёрдому стальному телу.
— Хорошая попытка.
И я сорвалась в тот момент. Усталость. Боль. Потеря. Всё тугим комом в животе сидело и вылилось хриплым надрывом.
