— Открой глаза, — грубый приказ.
Я помотала головой. Атлас замер. Его дыхание теплом овевало мою кожу, и я вдыхала так отчаянно глубоко и до дрожи, что не могла насытится. Горьковатый вкус полыни осел на языке, и я смаковала каждое мгновение нашей близости.
— Пожалуйста, — голос тот разорвал тишину в моих венах.
Распахнула глаза, когда Атлас поймал мой взгляд, склонился ближе так, что наши лбы, коснулись друг друга.
— Что если это ложь? Уловка, которой ты поддалась и позволила себе поверить? Что если всё окажется куда более кровавым и страшным ты выдержишь, Зафира? — его тон рокотал по мне, вливался в распахнутые губы и оседал едким дымом на стенках гортани. — Ты готова заплатить за свой шаг? За то во что веришь?
Его вопросы стали тем самым антидотом, в котором я нуждалась, чтобы понять да готова. Мои сны не просто реальны это видения, от которых я не могла, не имела права отмахнуться. Это моя кровь, а я не могу заставить себя предать то, что течёт в моих венах.
— Бакадимор давно уже мёртв. Твой отец тоже. Ты ведь даже не ведаешь, во что ввязываешься, верно? — он оторвался от меня, но всё ещё сжимал лицо ладонями. — Изольда она и есть настоящая ведьма. Не знаю насколько глубока та сила, которой она обладает, но то, что творила эта женщина всегда было злом. Она пыталась опоить меня. Отравить. Сделать её гонцом, палачом, дьяволом, но я знал ту игру. Оставаясь здесь в Бакадиморе, я обеспечил нам с сестрой неприкосновенность от отца и его охотников, но чем больше оставался, тем глубже укоренилось во мне одно: каждый, кто живёт здесь рано или поздно станет едой Бакадимора. Жертвой, которую тот возьмёт, раздавит и сожрёт. Лес он разрастается, пожирает город с каждым днём всё дальше и когда придёт время всё то зло скверна, которая окружает нас взорвётся, чтобы усеять своим пеплом всё живое.
Я ждала, когда его слова взорвутся во мне страхом. Пылью пройдутся по сердцу, но не могла позволить этому произойти. Именно из-за подобного развития событий я должна нанести удар первой. И какие бы последствия меня не ждали, какую бы цену не пришлось заплатить, она окажется меньше чем будущее, которое описал Атлас.
— Мы уехать должны. Сбежать…
Он замолчал, словно кто-то потянул его язык, заставляя заткнуться. Оттолкнулся от меня и отвернулся. А потом взбесился. Стул, который стоял рядом, полетел в стену и рассыпался сломанными досками. Нечто тонкое давно сдерживаемое во мне дрогнуло и надорвалось.
— Но ты всё решила и не пойдёшь за мной, — шипение словно он был ранен мои выбором. — Я тоже прекрасно умею читать правду в твоих глазах, Зафира.
Всё, казалось, слишком.
— Ты просил правду, и я дала её тебе. А теперь что? Решил сбежать, чтобы что? — разозлилась я. — Кто я для тебя, Атлас?
Вскочив с кровати, подошла к нему чувствуя, как под его кожей лопаются мышцы словно Атлас, пытался задушить в себе весь гнев и ярость. Положила ладонь на его спину и услышала рык раненного животного. Он готов был сбежать только от того, насколько близко я позволила себе подойти. И мне бы в тот момент испугаться хищника, который стоял ко мне спиной, но я отчаянная была. Слишком нуждающаяся в нём. В его понимании и поддержке.
Атлас резко развернулся и схватил меня за шею. Два шага, и я прижата к грубой необработанной древесине. Аромат ярости полыхнул от него ко мне, когда Атлас коленом заставил мои ноги раздвинуться, а потом его другая ладонь легла на моё бедро и сжала до боли. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не зашипеть, ведь именно подобной реакции он добивался.
— Ты для меня всё, Зафира. Каждая гребаная минута. Каждый вздох. И выдох. Ты моё дыхание. Моя боль, свернувшаяся в лёгких и грохочущая в сердце. Ты грех. Палач. Моя зависимость, — с каждым словом его эмоции нарастали, набирая темп, и спускались по экспоненте, достигая пика. Той самой точки невозврата, с которой всё взорвётся и полетит в ад. — Но этого слишком мало не так ли? Ты всё равно пойдёшь. Всё равно попытаешься сделать то, что сказала и не услышишь меня.
Если Атлас ожидал моей капитуляции, то ошибся. Страха в глазах тоже не прочёл и зарычал от безвыходности.
— Твой номер не удался, Атлас, — хрипом вырвалось.
Горло пульсировало от силы, с которой он сжимал его, приковав меня к стене.
Моя ладонь легла на сердце, которое било о мою кожу словно молот. А другая сковала его шею в том месте, где бешено пульсировала яремная вена. Атлас сглотнул, по моей руке прошлось его адамово яблоко, когда я зеркально скопировала позу. Но не сжимала сильно лишь немного, чтобы дать понять, я не собираюсь идти одна и прошу его о поддержке. И когда тот смысл дошёл до его сознания, Атлас чертыхнулся и отступил.
— Упрямая и чертовски глупая, — шептал мне в губы.
— Яростный хищник которого я никогда не смогу приручить, но он всегда будет на моей стороне, — вернула ему.
А потом его рот обжёг меня. Грозой в небе полыхнул. Громом в моём теле раздался. Расколол молнией. Атлас запечатал нашу сделку поцелуем, поклялся стать тем, кто будет идти за мной до конца.
Тихий скрип половиц. Едва слышный вздох. Не оборачиваясь, я понимала, кто стоит позади. Атлас отстранился и когда бросил взгляд на Рошин, его губы сжались. И вот оно снова его холодное лицо. Оболочка, сотканная изо льда и стали.
Повернувшись, встретила взгляд Рошин.
— Как близко? — голос Атласа прошёлся по мне словно сотня пауков заразный скрипучий и дьявольски яростный.
— Несколько часов, — ответила Рошин, а потом её взгляд снова скользнул по мне и это не было хорошо. Нечто скользкое и ядовитое усеяло мои поры и мешало дышать. Каждый вздох он хрипом вылетал из горла. — Атлант не уйдёт в сторону. Не в этот раз.
То обвинение было. И оно направлено из глаз Рошин из её ядовитых сочащихся яростью слов на меня. Атлас сжал моё плечо, но я всё ещё смотрела на его сестру. Его ладонь на моей коже горела, когда Атлас сильнее сдавил, привлекая внимание. Отпустив взгляд Рошин, я посмотрела на него прищурившись.
— Почему он охотится за тобой?
Губы Атласа в злом оскале на меня.
— Потому что верит каждому слову отца. Потому что я сбежал. Потому что оставил его на милость нашего родителя и забрал Рошин. Потому что Атлант каждой клеточкой своего тела и мозга ненавидит. И я не преувеличиваю, когда говорю о его чувствах, — Атлас бросил взгляд на Рошин, и там вспыхнула боль и нечто такое тёмное, что ещё раз доказывало насколько он опасен. Хищник. Яростный. Затаившийся в тени. И готовый защищать, когда нападут враги, он порвёт каждого, пока не победит или умрёт. — Я допустил ошибку, когда вернулся за Рошин и спас её, а потом забрал с собой. Атлант принял это как предательство. Он ожидал от меня борьбы за него, и я должен был сражаться, но чем больше дней проходило, тем сильнее влияние отца распространялось на него. Понимаешь, Зафира, в чём дело наш отец не просто профессиональный манипулятор, он отлично умеет пользоваться травами, которыми опаивает Атланта и всех своих ближайших воинов. Они легко поддаются на его слова. Верят словно он самая последняя истина и больше не может быть другой правды. Думаешь такой сильный человек, как Атлант просто пошёл за ним? Нет и отец это понимает, но Атлант не верил и до сих пор не верит нам.
