— В его голове такая неразбериха и каждая мысль ложь, которой он живёт, — шёпотом раздирающим лёгкие продолжила Рошин. — Атлант с самого детства верил словам отца. Он видел в нём владыку спасителя и карателя. Избавителя, но каждый раз, когда мы пытались с ним разговаривать Атлант, вёл себя агрессивно. Словно на подобные темы, в которые он не верил, которые не знал лично не слышал от отца, у него стояло табу, и он пресекал любые наши попытки вразумить и показать истину.
И теперь он охотиться, чтобы поставить точку.
— Мы должны вернуться в Бакадимор, — тут же вспыхнула в моей голове мысль и Атлас прекрасно видел её последствия. — Ты сам выбрал этот город, чтобы избежать встречи с семьёй так почему теперь тебе не кажется это хорошей идеей?
— Серьёзно? Ты сейчас серьёзно, Зафира?
Он начал наступать на меня, игнорируя присутствие сестры, которая внимательно наблюдала. Мне показалось в тот момент, когда Атлас прижал меня своим телом к стене, Рошин сжала губы, а в глазах её полыхнул страх. Ох, чёрт, нет. Неужели она действительно боялась его? Бросив взгляд на Атласа, я понимала, почему его глаза почернели, а на губах виднелся оскал. Ноздри раздувались словно он так отчаянно и глубоко злился, что это заставляло его тело дрожать.
— Бакадимор единственное место, в которое даже Атлант не пойдёт, — нейтральным лишённым всяких эмоций голосом сказала Рошин. Атлас застыл напротив меня. Склонил голову, чтобы наши взгляды находились на дно уровне, проигнорировав слова сестры. — Она права. Мы должны…
— Тихо, — ледяным дыханием опалило меня то слово. Нет, не слово. Приказ. Чёткий. Грубый. Токсичный.
— Я не боюсь, и ты знаешь это, Атлас. Чувствуешь. Моё тело не дрожит в глазах не прочесть страха, — моя ладонь легла на его щеку, большой палец прошёлся по нижней губе, когда я поднялась на цыпочки и пососала его губу наплевав на Рошин и её присутствие. Мне нужен контакт с его телом и разумом. И по тому, как напрягся рядом Атлас, я добилась своего. — Мы сделаем это вместе и вместе выйдем из той чёрной воронки.
Битва. Яростная. На грани безумия между нами. Его разум говорил, что мой план наше спасение, но душа требовала иного. Спрятать. Переждать бурю. Нет времени. Я чувствовала это на кончиках своих пальцев. На своей коже. В сознании. Больше нет времени прятаться, играть в прятки и скрываться. Пришёл момент вскрыть все карты и покончить со всем. Конец. Он близок и моё единственное желание, чтобы для нас он стал не концом, а началом чего-то нового.
Двадцать три
Конец?
Дорога, по которой мы ехали на лошадях, протянулась через лес. Атлас позади меня был молчалив, но его руки, постоянно касающиеся моих бёдер, говорили о чувствах, которые я впитывала своей кожей. Глотала, ощущая нереальный адреналин, бушующий в венах. Впереди Бакадимор мёртвая земля позади охотники, преследующие нас и желающие добраться до Атласа. Наказать. Причинить боль. Убить.
Инстинктивно я вжалась в тело Атласа и прикрыла глаза. Дрожь по коже руки трясутся, но я понимала, что не могу пойти против своей крови. Каждое мгновение меня вело в эту точку, и я должна была довериться своим сновидениям. Сделать то, чего требовала кровь. Моё прошлое. Память тех, кого я знала.
— Назад поворачивать слишком поздно, — чувствуя моё смятение, прошептал на ухо Атлас.
Он укрыл меня своим плащом теснее, прижимаясь бёдрами ко мне. И я выдохнула нервы, скопившиеся в теле.
— Боюсь, что вы с Рошин пострадаете.
— Мы в любом случае в ловушке, Зафира. Атлант не остановится, пока не поднимет мою голову над собой как флаг. Я его трофей, — я вздрогнула от суровости его тона чувствуя, как кожа хочет сползти с тела от страха, который вселили слова Атласа. — Не уверен, что мы выбрали правильную дорогу, но теперь отступать поздно. Мы сделали шаг и назад не сможет отступить.
— О чём ты говоришь?
— Атлант не повернёт назад. Не остановится перед мёртвыми землями Бакадимора. У него есть цель и все препятствия, которые он может встретить ничто. Он пойдёт за мной до самого конца.
Я слышала в его словах продолжение, которое не хотела знать, но оно уже распустилось коварным клубком. Один из них умрёт. Атлант не отступит, пока не добьётся своего он хотел смерти. Атлас либо должен убить своего брата, либо погибнуть сам.
— Два варианта слишком мало, — горячим шёпотом скользнула по его губам.
Провела рукой по его щеке, привлекая внимание. Атлас опустил подбородок, поймав мой взгляд. Девчонкой я боялась его до судорог в теле и теперь понимала почему из-за силы. Мощи в его глазах. Той глубокой несгибаемой воли. Он решил выйти победителем, но я знала, Атлас не признается, это трещиной в душе засядет. Надломом. И долго гореть будет, а потом пульсировать время от времени. Он не может убить своего брата. Дважды войти в одну и ту же реку и не пострадать невозможно.
— У меня есть план. Я не могу позволить те снова идти той тропой. Ты остаточно напился яда потерь и не должен вновь заставлять свою душу страдать.
От моих слов Атлас прикрыл глаза. Он наблюдал за мной из полуопущенных век, пока я рисовала пальцем узоры на его губах. Ночь стала свидетелем той тёмной нежности между нами. Ветер впитал в себя истину, которой я делилась, захлёбываясь словами. Рошин не могла нас слышать, она пыталась понять, как далеко Атлант и когда вернулась, не принесла хороших вестей.
— Как ты и думал, Атлант не отступит. Он нагоняет нас.
Атлас кивнул и подстегнул лошадь вперёд. Он проглотил мои слова, но так и не дал своего ответа. Я должна была заставить его дать клятву зная, что Атлас не посмеет её нарушить, но что-то помешало. Предостережение. Шестое чувство. Не знаю наверняка и я не стала больше требовать ответов.
Ветви деревьев переплетались над нами и получалась тёмная прохладная галерея, в которую лишь изредка словно луч карманного фонарика пробивался солнечный свет. Я чувствовала вонь гниения. Земля разлагалась от смерти, которой была заражена от зла и болела. И стонала. И горела.
Тут не росла трава, тут не жили животные. Мёртвые леса. Это словно оказаться в другом измерении. Свет, который касался деревьев, не проникал дальше. Тени они стеной неприступной стояли по краям. Кусали. Рвали. И когда мы оставили лошадей и ступили на мёртвую землю, нас окутал тот незримый кокон, сотканный из тьмы. Чернильной. Жуткой. Тихой. Разительная перемена. Словно мы оказались на грани миров. Там, позади оглянулась всё ещё светило солнце, но его лучи не могли пройти невидимую черту тьмы. А впереди только тени мрачные и молчаливые.
Когда я шла по выжженной сухой земле слова мамы, которые я прочитала на той бумажке пульсирование в голове. О том, как она изранила свои ступни, как кровь упала на землю, та впитала её словно голодный жуткий зверь. Я чувствовала рядом с собой Атласа, он был молчаливым тёмным, от него вибрациями исходила угроза и я знала, если что-то пойдёт не так, он будет моей стеной. Заслонит от бури, даже если сам пострадает.
